Луна взошла в половине второго. Она поднялась из-за хребта Оспедаль и через полчаса залила Кастельбланк неровным белым светом. Худощавая фигура беззвучно двигалась по дороге. Чувствовалось, что человек знает, куда он идет. Он прошел по двум узким переулкам и вышел к сараям и навесам позади таверны.
Без единого звука человек вспрыгнул на воз с сеном, стоявший во дворе, а оттуда на каменную стену. Он легко пробежал по стене и спрыгнул на крышу навеса прямо напротив окна комнаты Куинна.
Занавески закрывали окно только наполовину, даже если их растягивали во всю длину. В промежутке между ними шириной в двенадцать дюймов можно было хорошо видеть Куинна с книгой на коленях, голова слегка наклонена вперед, чтобы лучше читать шрифт при тусклом свете, над подоконником можно было видеть его плечи в красной рубашке и высокую стетсоновскую шляпу.
Молодой человек на крыше усмехнулся, такая глупость со стороны чужака позволит ему сделать свое дело, не проникая в комнату через окно. Он снял с плеча лупару – короткую двухстволку, висевшую на кожаном ремне, отвел предохранители и прицелился. За сорок футов от него фигура в шляпе как раз заняла пространство над двумя стволами. Спусковые крючки были связаны проволокой, чтобы два ствола выстрелили одновременно.
Когда он выстрелил, грохот должен был разбудить всю деревню, но ни в одном доме не зажгли огня. Крупная дробь из двух стволов буквально уничтожила стекло в окне и изорвала в клочья тонкие занавески. Казалось, что голова сидевшего взорвалась. Стрелявший видел, как выстрелом сдуло стетсоновскую шляпу, а череп разлетелся на куски, залив ярко-красной кровью все, что было вокруг. Лишившись головы, тело в красной рубашке качнулось в сторону и выпало из поля зрения.
Удовлетворенный тем, что он видел, молодой член клана Орсини, который только что оказал услугу семейству, соскочил с крыши на стену, побежал по ней, спрыгнул на воз с сеном, а оттуда в переулок, откуда он появился. Чувствуя себя в полной безопасности после этого триумфа, юноша шел неторопливо по деревне к дому на окраине, где его ждал человек, которого он боготворил. Юноша не слышал и не видел более тихого и более высокого человека, отделившегося от двери и следовавшего за ним.
Беспорядок в комнате над баром будет позже ликвидирован женой хозяина заведения. Ее матрас уже нельзя будет починить, так как он был распорот по всей длине, а конским волосом была набита красная рубашка в клеточку, как корпус, так и рукава, до такой степени, что она могла самостоятельно сидеть в кресле. Она найдет длинные полоски клейкой ленты, прикреплявшие куклу к креслу в сидячем положении, а также остатки стетсоновской шляпы и книги.
Она соберет по кусочкам остатки пластмассовой головы манекена, которую Куинн уговорил продавца в Марселе украсть со склада и продать ему. Она не обнаружит следов двух презервативов, наполненных кетчупом, взятом в ресторане на пароме, которые помещались внутри пластмассовой головы, а лишь красные пятна на стенах, которые легко будет удалить мокрой тряпкой.
Хозяин будет долго думать, почему он не обнаружил пластмассовую голову, когда он просматривал вещи Куинна, и в конце концов найдет две незакрепленные доски пола под кроватью, и поймет, что, как только Куинн пришел в комнату, он тут же спрятал голову туда.
И, наконец, рассерженному человеку в темном костюме, который играл в карты в баре, покажут брошенные ковбойские сапожки ручной работы, джинсы и кожаную куртку с бахромой, а хозяин сообщит местному полицейскому, что американец сейчас, возможно, одет в темные брюки, черную ветровку на молнии, ботинки на мягкой подошве и свитер с высоким воротником. Все это произойдет за час до рассвета.
Когда юноша подошел к дому, он тихо постучал в дверь. Куинн спрятался в дверном проеме соседнего дома. По всей видимости была дана команда войти, и молодой человек открыл щеколду и вошел внутрь. Как только дверь закрылась, Куинн подобрался ближе, обошел вокруг дома и нашел окно, закрытое ставней, в которой была щель, позволявшая заглянуть в комнату.
Доминик Орсини сидел за грубым деревянным столом и отрезал куски колбасы «салями» острым, как бритва, ножом. Юноша с лупарой стоял перед ним. Они говорили на корсиканском диалекте, ничем не похожим на французский язык и абсолютно непонятном иностранцу. Молодой человек явно описывал события последних тридцати минут; Орсини несколько раз кивнул с одобрением.
Когда юноша кончил свой рассказ, Орсини вышел из-за стола, подошел к нему и обнял его. Молодой человек зарделся от гордости. Когда Орсини повернулся, то стал ясно виден шрам, идущий по щеке до подбородка. Он достал из кармана пачку денег, юноша покачал головой, как бы отказываясь их взять. Орсини положил их ему в карман, похлопал его по спине и отпустил. Молодой человек ушел.
Убить корсиканского боевика было нетрудно, но Куинну он был нужен живой, в его машине и в полицейской камере в Аяччо к рассвету. Он заметил мощный мотоцикл, стоявший около навеса с дровами.
Через тридцать минут в тени сарая и трактора послышался шум заводимого мотоцикла. Орсини медленно выехал на главную площадь и направился по дороге, ведущей из города. Он легко проехал между трактором и стеной дома. Он выехал на освещенное луной место, Куинн вышел из тени, прицелился и выстрелил. Покрышка переднего колеса разлетелась в клочья, и машина потеряла управление. Она упала на бок, сбросила водителя и заглохла. Орсини оказался отброшенным к трактору, но тут же вскочил на ноги. В десяти ярдах стоял Куинн, его «Смит и Вессон» смотрел прямо в грудь корсиканца. Орсини глубоко дышал, стараясь уменьшить боль, он тер ушибленную ногу. Он стоял, прислонившись спиной к заднему колесу трактора. Куинн видел его сверкающие глаза и темную щетину на подбородке. Орсини медленно поднял руки вверх.
– Орсини, – тихо сказал Куинн, – меня зовут Куинн. Я хочу поговорить с тобой.
В ответ Орсини оперся на поврежденную ногу, вскрикнул от боли и опустил левую руку к колену. Он был мастер своего дела. Его левая рука медленно массировала колено, что на секунду отвлекло внимание Куинна, а правая действовала гораздо быстрее: одним движением он резко опустил ее вниз и метнул нож, спрятанный в рукаве. Куинн заметил лишь, как в лунном свете сверкнуло лезвие, и отпрянул в сторону. Нож прошел мимо горла и задел плечо кожаной куртки, крепко пригвоздив его к стенке сарая.
Куинну понадобилась всего одна секунда, чтобы схватить костяную ручку ножа и освободить куртку. Но для Орсини этого было достаточно. Он был уже позади трактора и бежал, как кот по переулку, но как раненый кот.
Если бы не его нога, то он ушел бы от Куинна. В какой бы хорошей форме ни был американец, когда житель Корсики попадает в «маки», очень немногие могут сравниться с ним в умении исчезать. На протяжении двухсот метров кусты вереска высотой до пояса цепляются за одежду как тысячи пальцев, и борьба с ними отнимает все силы. Ощущение такое, как будто человек идет по пояс в воде. Через двести метров силы покидают его, и ноги наливаются свинцом. Человек может упасть на землю в этом море вереска и исчезнуть – на расстоянии трех метров его нельзя будет увидеть.
Но Орсини не мог бежать так быстро, к тому же его вторым врагом был лунный свет. Куинн видел, как его тень достигла конца улочки, где стояли последние дома, а потом скрылась в зарослях вереска у подножия холма, Куинн бежал за ним по улочке, перешедшей в тропинку, и тоже углубился в заросли. Он слышал треск кустарника и шел на этот шум.
Затем он снова увидел голову Орсини в двадцати ярдах впереди. Он двигался по подножию горы, но все время вверх. Через сто ярдов шум прекратился, Орсини залег в засаду. Куинн остановился и притаился.
Двигаться вперед, когда сзади светит луна, было бы сумасшествием.
Ему приходилось охотиться раньше, а также и самому быть дичью. В густых зарослях у реки Меконг, в джунглях к северу от Кхе Сань и в горах с местными проводниками. Все туземцы хорошо действуют на своей территории – вьетконговцы в своих джунглях, а бушмены Калахари в своей пустыне. Орсини был на своей территории, где он родился и вырос. С поврежденной ногой, без ножа, но наверняка с пистолетом. А Куинну он был нужен живой. Таким образом, два человека, пригнувшись, сидели в зарослях, прислушиваясь к звукам ночи, пытаясь уловить тот единственный, который не был бы треском цикады или шумом птицы, а мог бы исходить только от человека. Куинн взглянул на луну, до захода оставался час.
После этого он ничего не сможет видеть до самого рассвета, когда к корсиканцу придет помощь из деревни у подножия горы.
В течение сорока пяти минут этого часа оба они оставались неподвижными. Каждый ожидал, что другой начнет двигаться первым. Когда Куинн услышал звук, он знал, что это было от соприкосновения металла и камня. Пытаясь облегчить боль и потереть ногу, Орсини положил пистолет на камень. Единственный камень был в пятнадцати ярдах справа от Куинна, и Орсини прятался за ним. Куинн медленно пополз по земле через кустарник. Но не к камню, это значило бы получить пулю в лицо, а к группе кустов перед камнем в десяти ярдах от него.
