— А вот и Вольф Григорьевич пожаловал! — подскочила Абуханова. — Если кто не знаком, то прошу любить и жаловать — мой, можно сказать, учитель, Вольф ГригорьевичМессинг.
— Право, Ксения Александровна, я всего лишь артист оригинального жанра, — приподнял в улыбке уголки губ Мессинг. — Я ненадолго, не мог не поздравить свою добрую знакомую с повышением, так сказать, по службе.
Так вот ты какой, северный олень! Сам Мессинг, человек, о котором будут снимать фильмы, при жизни ставший легендой. Хотя и сейчас, и в будущем найдутся сомневающиеся в его экстрасенсорных способностях. Как известно, короля делает свита, не исключено, что ореол загадочности — всего лишь плод воображения его многочисленных поклонников.
Новоиспечённый доктор психологии усадила его рядом с собой, видно, это место она придерживала для Вольфа Григорьевича. Я же оказался от него через одного человека, так что, в общем-то, мог слышать, о чём переговариваются Абуханова и её знаменитый гость.
— Решил в больницу лечь в начале ноября, на операцию, — говорил Мессинг. — Ноги повредил ещё в начале Второй мировой, выпрыгнув со второго этажа полицейского участка. С тех пор они стали — прошу прощения за такой каламбур — моей ахиллесовой пятой. Сосуды на ногах стали ни к чёрту, хотел вызвать за свой счёт из Америки Майкла Дебейки[1], но советская власть против. Сказали, что в отечественной медицине хватает и своих светил. Знаете, Ксения Александровна, у меня предчувствие, что из больницы я уже не вернусь.
— Господи, Вольф Григорьевич, что вы такое говорите…
— Я знаю, что говорю, — грустно улыбнулся телепат и ясновидящий. — Мои предчувствия меня ещё никогда не подводили. Давайте-ка лучше выпьем за виновницу торжества!
Я вместе со всеми поднял бокал, думая о словах Мессинга. А ведь он и впрямь должен уйти из жизни где-то в эти годы. Возможно, как раз в больнице, куда он собрался ложиться, его и не станет. Но что я мог сделать, если он сам предчувствует свою смерть? Разве что попытаться в подробностях запомнить этот вечер, когда я, возможно, вижу великого Мессинга в первый и последний раз.
Между тем народ по мере насыщения крови алкоголем становился всё более весёлым и шебутным. Мессинг, наверное, забыл, что грозился недолго засиживаться, вот уже час как сидит, погрузившись в свои мысли, и тихо напивается, успевая ещё и курить. Правда, скучать ему всё же не дали.
— Вольф Григорьевич, — воскликнул один из гостей, щекастый толстяк, — а покажите какой-нибудь фокус!
Тот посмотрел на говорившего таким взглядом, что, казалось, пошлёт сейчас того куда подальше. Однако неожиданно легко согласился.
— Хорошо, покажу вам кое-что, но только один раз, тем более что засиделся я. Вот вы, — он обратился к этому же мужчине, — загадайте мне какое-нибудь задание, а я его выполню.
Все тут же зашушукались, я же с интересом наблюдал, как Мессинг легко, при его хромоте, поднявшись, подошёл к толстяку и взял того за запястье. Несколько секунд глядел ему в глаза, после чего подошёл к сидевшей рядом с толстяком женщине.
— Позвольте вашу сумочку?
Получив ридикюль в руки, открыл его, достал расчёску и продемонстрировал окружающим. Затем повернулся к глупо ухмылявшемуся толстяку:
— А теперь расскажите, что вы загадали.
— Так это… Чтобы вы открыли сумочку моей жены и достали оттуда расчёску.
Все дружно зааплодировали, раздались крики: «Ну, Мессинг даёт!» «Настоящий телепат!» Может, и правда обладает столь необычными способностями, думал я, а может, всё это было заранее подстроено. Поди проверь!
— Друзья, к сожалению, я вынужден откланяться, — громко объявил между тем Вольф Григорьевич. — Ксения Александровна, ещё раз примите мои поздравления.
Он галантно поцеловал Абухановой руку, затем подхватил свою трость и двинулся было к выходу, но в последний момент задержался возле меня, наклонился и негромко сказал на ухо:
— Молодой человек, я вижу, что вам вскоре предстоит дальняя поездка. Она принесёт вам успех, но опасайтесь женщины в чёрном.
Я хотел спросить, что ещё за женщина, но он уже уходил, опираясь на свою трость. Нужно его догнать, мелькнула в голове мысль, однако ноги отказывались меня слушаться. Напился что ли до такой степени, или… Прямо-таки цыганщина какая-то! Ещё кстати или нет вспомнился одноименный ужастик с Дэниэлем Рэдклиффом, помню, какое он на меня произвёл гнетущее впечатление. Надеюсь, Мессинг имел в виду что-то другое, и мне не грозит встреча с потусторонним существом.
Соседка по-свойски толкнула меня локтем:
— Что, что он вам сказал?
— А, — отмахнулся я, — так, пустое.
Остаток вечера и следующий день слова Мессинга не выходили из головы, но с Леной я предпочёл пророчеством экстрасенса не делиться. Мало ли, вдруг ревновать начнёт к неизвестной «женщине в чёрном», скажет, что вообще в этой ГДР делать нечего, начнёт уговаривать отказаться от поездки.
А в воскресенье мои мысли оказались заняты уже другим. После обеда по договорённости мы встретились с Брежневой у неё дома. На этот раз не макияж и причёски, а шугаринг. Да, удалось мне и мою главную клиентку подсадить на эту процедуру, тем более волосы на её ногах и подмышках имели место быть. Об интимной зоне мы не говорили, хотя другие клиентки, особенно те, кто помоложе, с удовольствием на это соглашались. Узнай Чурбанов, что я обрабатываю паховую область его супруги — я не только из «Чародейки» вылечу, но, боюсь, и из Москвы.
Я сразу заметил, что Брежнева не в настроении. Она с задумчивым видом сидела рядом со мной на кухне, пока я готовил сахарную пасту и, не всё же не выдержав, поинтересовался:
— Галина, что случилось?
Она тяжело вздохнула, вяло отмахнувшись, и тут на её глаза неожиданно навернулись слёзы. Вот только этого мне не хватало!
— Так, ну-ка прекращая реветь. На, выпей водички. А теперь рассказывай, что произошло?
Парикмахер — это не только мастер в плане наведения красоты, но зачастую ещё и благодарный слушатель, и даже жилетка, в которую можно поплакаться. Вот и мне сегодня пришлось выступать в нескольких ипостасях.
Из рассказа Галины выяснилось, что отец — генеральный секретарь ЦК КПССС Леонид Ильич Брежнев — в последнее время себя неважно чувствует, жалуется на сердце и сильную утомляемость, на периодические боли в левой руке и горле. Начальник IV Главного управления при Министерстве здравоохранения СССР Евгений Чазов по секрету сказал Галине, что Брежнев увлекается сильнодействующими успокаивающими препаратами. И вообще отец хочет на покой, предлагая вместо себя Косыгина, но товарищи по партии на такие меры не идут, опасаясь, что Косыгин половину Политбюро разгонит.
— И правильно сделает, — пробормотал я, но Брежнева меня не услышала, или просто сделала вид, что не услышала. — Кстати, как Леонид Ильич достаёт таблетки без рецепта, кто ему их выписывает? Ты не думаешь, что Евгений Иванович сам ему их подсовывает? Поговори с отцом, мне кажется, его точка зрения расходится с той, что тебе озвучил Чазов.
Кстати, Косыгин… О его экономических реформах я что-то читал, что-то отложилось в памяти. Помнится, в будущем на всяких форумах обсуждали, как можно было спасти экономику Советского Союза, и реформы Косыгина в этом плане назывались самым реальным вариантом. Недаром восьмая пятилетка с 1966 по 1970 годы, прошедшая под знаком экономических реформ Косыгина, стала самой успешной в советской истории и получила название «золотой». Что, однако, не исключает моей симпатии к китайскому варианту. Тем более что кто-то из форумчан писал, что реформы привели к инфляции и дефициту товаров народного потребления.
В любом случае Косыгину сейчас 70 лет, если он ещё в силе, то года через два-три возраст начнёт давать о себе знать[2]. Не помню, чтобы он пережил Брежнева, наверное, даже раньше бровастого генсека уйдёт из жизни. Поэтому у власти нужен такой же, как Косыгин, но молодой. В Политбюро одни старики, а кто там на подходе — простых советских граждан особо не просвещали. На память приходили только Ельцин и Горбачёв, но я их к управлению страной и на пушечный выстрел не подпустил бы.
