Романов перевёл захват чуть выше, подпирая нижнюю челюсть жертвы, после чего Григорий Францевич, даже не соизволив смазать место укола спиртовой ваткой, воткнул иглу в шею жертве.
— С-сука, — прохрипел Кистенёв.
Романов ещё какое-то время его придержал, пока тот не обмяк.
— Ну что, можно начинать?
Григорий Францевич внимательно посмотрел на допрашиваемого, чей мутный взгляд пытался сфокусироваться на нём.
— Пожалуй, что и можно, — кивнул он, пряча в чемоданчик шприц со снятой иглой и перчатки. — Желательно вопросы задавать чётко, требующие однозначного ответа.
— А сколько продлится действие препарата?
— Минут пять я вам гарантирую.
Романов включил кнопку спрятанного в столе магнитофона, взял стоявший у стены стул и уселся напротив Кистенёва.
— Вас зовут Кистенёв Игорь Николаевич?
— Да, — после паузы ответил допрашиваемый.
— Вы родились 17 августа 1923 года?
— Нет.
— Что значит нет? А когда вы родились?
— 17 августа 1969 года.
Романов переглянулся с Григорием Францевичем, на что тот пожал плечами. Взяв в руки айфон, Игорь Петрович поднёс аппарат к лицу допрашиваемого.
— Что это за прибор?
— Это мой айфон.
Романов, обычно всегда умевший контролировать свои эмоции, почувствовал, как вспотели ладони, и даже едва не заёрзал на стуле. В мечтах он уже видел, как раскрывает глубоко законспирированную агентурную сеть, снабжаемую по последнему слову техники, и как очередная звёздочка украшает его погоны. Вот только смущал ответ на вопрос о дате рождения.
— Кто… вам… его… передал? — раздельно спросил следователь.
— Никто, я его сам купил. 15 штук баксов за айфон отдал, мне под заказ отделали его кожей питона и золотом.
— Откуда у вас такие деньги?
— Я богатый человек. У меня свой банк… Был банк.
На лице Кистенёва появилось выражение лёгкой обиды, смешанной с грустью.
— Банк в СССР один, и он государственный. У вас не могло быть своего банка. У вас был счёт в загранично банке, куда вам ваши заокеанские хозяева переводили деньги за выполненные задания?
— Счёт? — промямлил Игорь Николаевич. — Счёт были, в офшорах, и не один. И банк был. «Промстройбанк» назывался.
Подполковник, чувствуя, что здесь он зашёл в тупик, задал следующий вопрос.
— Для чего нужен айфон?
— Это телефон… В нём есть интернет, можно делать фотографии, записывать видео, слушать музыку…
— Что такое интернет?
— Интернет, — механически повторил Кистенёв. — Это электронная почта, социальные сети, новости в России и мире…
— В России? Или в СССР?
— СССР — по буквам выговорил допрашиваемый, — уже нет… Я сейчас в СССР.
На его лицо снова наползла обида.
— Игорь Петрович, — мягко вклинился Григорий Францевич, — спрашивайте самое главное, через минуту-две действие препарата закончится.
— А если сделать ещё одну инъекцию?
— Эффект может быть уже не тот, да и чревато побочными действиями.
— Чёрт…
Романов включил айфон, снова поднёс его к лицу Кистенёва.
— Игорь Николаевич, вы утверждаете, что это ваш айфон?
— Да.
— Значит, вы знаете пароль?
— Да.
— Назовите его.
— Шесть, девять, три, один.
Романов, сдерживая дрожь в пальцах, набрал цифры… и облегчённо выдохнул. Пароль сработал! Теперь он получил доступ к содержимому этого прибора. Вот только не хватает признательных показаний Кистенёва, что тот работает на американскую разведку.
— Игорь Николаевич, назовите вашу агентурную кличку.
— Кличку? С детства Кистенём звали.
— Хорошо… Когда вас завербовали?
На лице Кистенёва отобразилось мучительное раздумье.
— Не понимаю.
— Кто вас завербовал? Американцы? Англичане?
— Англичане, — задумчиво пробормотал подследственный. — Младший сын учится в Англии, в колледже.
В это время экран айфона погас, Романов нажал кнопку на боковой панели и… Его лицо сначала вытянулось, затем пошло пятнами.
— Что это такое? Почему я снова не могу зайти?
Он показал айфон сидевшему напротив Кистенёву. Тот кое-как сфокусировал взгляд, и в этот момент гаджет разблокировался.
— Что… Что это сейчас было?
— Фэйс айди, — усмехнулся допрашиваемый и потряс головой.
Похоже, тот приходил в себя. Чёрт, подумал, Романов, забыл спросить про воровской общак. Или ещё не поздно?
— Игорь Николаевич, а где вы храните украденные у воров деньги?
Кистенёв почти осмысленным взглядом посмотрел на сидевшего напротив него с разблокированным айфоном в руке, однако мимика свидетельствовала о не самом боевом состоянии.
— Что вы со мной сделали? Что за дрянь вкололи?
— Если понадобится — вколем ещё. Где деньги?
— Что вы пристали со своими деньгами? Я уже устал объяснять, что никого не грабил, нет у меня никаких денег!
Романов и Григорий Францевич переглянулись, последний виновато улыбнулся, вновь пожимая плечами.
— Давайте я вколю ему препарат, а то полдня будет головной болью страдать.
Вздохнув, подполковник мазнул рукой:
— Колите.
Когда минуты через три взгляд подследственного прояснился, Романов встал, чтобы продолжить допрос, и только сейчас заметил, что экран снова погас.
— Твою ж мать! — негромко выругался он, пытаясь вернуть айфон к жизни. — Григорий Францевич, спасибо, вы свободны… Кистенёв, почему он снова не работает?
— Без понятия, я ж говорю, что нашёл его у американского посольства.
Романов прошёл к столу, щелкнул кнопкой под столешницей, выключая магнитофон.
— Три минуты назад вы утверждали, что этот айфон, как вы его назвали, приобрели за 15 тысяч долларов, и что вам его под заказ отделали кожей питона и золотом. И что вы якобы богатый человек, у вас был свой банк. И даже назвали пароль, с помощью которого удалось снять блокировку. Потом вы сказали про какой-то фэйс айди, если я правильно запомнил. Фейс — это в переводе с английского лицо. Погодите-ка…
Он подошёл к Кистенёву.
— Смотрите на экран.
Тот демонстративно отвернулся, сжав губы так, что они превратились в белую полоску.
— Кистенёв, смотрите на экран! Я заставлю вас это сделать силой.
Игорь Николаевич, раздувая от бессильной ярости ноздри, поднял глаза на Романова, но так ничего и не сказал, а перевёл взгляд на экран. Тот вновь разблокировался.
— Надо же, сработало, — хмыкнул Романов. — Это что же, он зациклен на своего обладателя? Интересной техникой снабжают вас ваши заокеанские хозяева. Или я неправ, а, Игорь Николаевич?
— Шпионаж решили мне припаять? Да вот хрена! Изучайте содержимое айфона, там до едрени фени этих секретных сведений.
— Изучим, гражданин Кистенёв, изучим, время у нас с вами есть, но если вы пойдёте нам навстречу и облегчите задачу следствия — это вам зачтётся.
— Старая песня, — усмехнулся подследственный.
Подполковник склонился над ним, буравя взглядом, и процедил:
— Слушай, ты… Я ни перед чем не остановлюсь, понадобится — Григорий Францевич будет колоть тебе «сыворотку правды» до тех пор, пока не расскажешь всё, или не превратишься в пускающий слюни овощ.
— А что я сказал под «сывороткой»?
— Много чего, всё записано на магнитную ленту. Ну так как?
Кистенёв отвёл взгляд в сторону, в его мозгу в этот момент происходил напряжённый мыслительный процесс. Знать бы, что сказал… Со слов подполковника выходило, что он проболтался о своём банкирском прошлом-будущем, и что купил этой айфон за 15 кусок «зелени». Однако Романов, судя по всему, сказанному не поверил, решил, что это новая разработка западных спецслужб, на которые он, Игорь Николаевич Кистенёв, якобы работает. Так ему выгоднее, нежели какой-то «бред» про то, что подследственный прибыл из будущего. И если он, Кистенёв, начнёт утверждать, что и впрямь из будущего… Что тогда? Начнут применять изощрённые пытки, на фоне которых инъекция «сыворотки правды» покажется детской шалостью, и будут пытать до тех пор, пока он не «сознается», что работает на вражескую разведку?
