— Уму непостижимо! Легла под собственного отчима!
По ощущениям словно ножом полосонули. Все, кто стоит в раздевалке противно улюлюкают и посмеиваются.
— Что ты только что сказала? — делаю шаг вперёд, но двое из них, будто пешки на шахматной доске, повторяют зеркально тоже самое.
— Тссс… Любишь мужчин постарше, а?
Её слова больно жалят. Во рту вмиг становится сухо, в горле образовался ком, сглотнуть который не получается.
— Замолчи, — прошу её я.
— Да ладно тебе! — театрально взмахивая рукой, говорит она. — У всех свои слабости. Тебе хоть понравилось?
Я бросаюсь вперёд, но девочки тут же хватают меня и отпихивают в сторону, возвращая на место.
— Тихо ты! Собака бешеная…
Кто-то из них заливается смехом. Видимо, сравнение пришлось по душе.
— А теперь подумай, откуда всё это мне стало известно, — насмешливо произносит Виктория.
Намекает на Рида, и сердце пропускает удар. Он рассказал ей… Должно быть, не стесняясь, в красках обсудили на пару моё постыдное прошлое. Вспоминаю, как он обнимал меня ночью на берегу океана, заворачивая в свою кофту. На глазах проступают слёзы-предатели. Мне больно осознавать, что Рид так поступил со мной…
— Ооой, только давай без соплей. Этому парню плевать на всех кроме себя.
— Так какого чёрта ты тогда здесь? — прищуриваясь, прямо спрашиваю я.
— Ты забыла своё место, Смит… Мы решили напомнить, — абсолютно ровным голосом отвечает она. — Не нравишься ты мне.
Я откровенно забавляюсь. Осознаю, что не стоит провоцировать, но ничего с собой поделать не могу.
— А ему? — звучит дерзко и нарочито весело. Знаю, что жму на больную мозоль. Виктория всегда бросала на меня эти свои испепеляющие взгляды ревности. А повода ведь никогда и не было по большому счёту…
— Телефон разбейте и тащите эту убогую в душевую, — тихо и зло произносит она.
Как по команде они кидаются ко мне. Я пытаюсь отмахнуться, толкаю самую высокую из них, царапаюсь, но им всё же удаётся меня схватить. Волокут за волосы по кафельной плитке, пока я активно лягаюсь ногами. Отпускают в центре душевого зала, но не отходят, образуя замкнутый круг. Стоят в немом ожидании, и здесь в этих стенах повисает зловещая тишина, не предвещающая ничего хорошего…
Может и смешно, но я сжимаю кулаки, готовая обороняться. Столько, сколько смогу. Толпой на меня никогда не нападали, но драться мне приходилось. И не раз…
— Ты пожалеешь, Смит, что вообще сюда приехала. Выбейте из неё всю дурь! — хладнокровно приказывает она, и марионетки послушно исполняют то, что сказано.
Всё происходит очень быстро. Первой на меня бросается Бренда. Узнаю её по модным ботинкам, коими она хвасталась перед подружками всего пару дней назад. Мы яростно цепляемся друг за друга. Уверена, она давно мечтала об этом, да только выяснить со мной отношения один на один — не решалась.
Выворачиваю ей руку, и она противно пищит. Кто-то сзади резко хватает меня, и Бренду приходится отпустить. Душат, зажимают горло, перекрывая кислород. Начинаю кашлять, сильно бью ногой своего мучителя и жадно вдыхаю воздух, когда захват ослабевает. Не успеваю отдышаться, как получаю удар в живот.
— Сука, — Бренда опять хватает меня за волосы, отчего на глазах сразу выступает влага.
— Иди сюда, — превозмогая боль, делаю подсечку, как учил меня мой друг Генри.
Адамс от неожиданности выпускает мои несчастные кудри из цепких пальцев и валится на пол с глухим стуком. В этот же момент я получаю удар по рёбрам. Накатывает первобытная злость, гнев молниеносно разливается по телу. Рычу, откидывая Тару, чьи красные волосы мелькают из-за съехавшей маски.
— Уродина, — Бренда, поднявшаяся на ноги, с диким воплем набрасывается на меня. Только и успеваю давать сдачи. Обрушиваю на неё серию метких ответных ударов. Стаскиваю с её лица маску, в тот момент, когда она, загибаясь от боли, пытается прийти в себя. Двинула я ей неслабо в район солнечного сплетения…
Видно конечно, что они подрастерялись. Не ожидали от меня такого воинственного настроя. Но растерянность быстро трансформируется в бешенство. Переглянувшись, меняют тактику и кидаются на меня все разом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— На пол валите её! — кричит кто-то. Включают душ, дабы заглушить звуки происходящего.
Нельзя падать на пол, иначе потом не поднимусь. Забьют ведь… Тяжело дыша, отшвыриваю кого-то к стенке, но меня тут же остервенело колошматят. Кажется, одноклассницы приловчились. Методично пинают по очереди до тех пор, пока я сжав челюсти, не приседаю на пол от вспыхнувшей боли внизу живота.
— Ну что, сука, не такая уже резвая? — с трудом поднимая меня вверх, спрашивает Виктория.
Еле стою на ногах. Чувствую кровь, струйкой стекающую из носа и адскую боль во всём теле.
— Да пошли вы, — улыбаюсь разбитыми губами, за что и получаю в очередной раз по лицу. Падаю, больно ударяясь коленом.
— Гаси!
Они снова с особой жестокостью нападают. Я окончательно оседаю на плитку, только и успевая прикрывать стратегически важные места. Получается неважно, ибо бьют, не жалея и куда придётся: живот, спина, лицо. У меня, к сожалению, не осталось сил на то, чтобы отбиваться и противостоять. Слишком их много, увы… До хруста сжимаю челюстные мышцы, стараясь приглушить собственные стоны. Хорошо, что шумит вода, не хочу, чтобы они упивались своей победой надо мной.
— Эй, вы обещали просто припугнуть её!
А вот этот тонкий голос заставляет меня на секунду забыть о боли и мучениях.
— Фостер… это ты?
Смотрю. Не могу поверить. Одинокая фигура, всё это время не принимавшая участия в групповом избиении, замирает так… словно я попала в точку. Святые небеса! Последнее о чём успеваю подумать, окончательно распластавшись на плитке, это о своей тупости. И как только я не догадалась!
— Выскочка, получай!
Боль снова пронзает желудок.
— Дрянь!
Клянусь, чувствую, как хрустят косточки на пальцах. Тяжёлые ботинки безжалостно приземляются прямо на них.
— Перестаньте, хватит! — дрожащим голосом просит Тэми Фостер.
О, не надо дорогая. Ты ведь должна была понимать, что меня ждёт. Внезапно накрывает волна отторжения и презрения к этой девчонке. Подумать только, она с ними заодно…
— Заткнись, дура! — успокаивает её младшая из сестёр Адамс.
— Такого уговора не было! Вы её покалечите! — срываясь на истерику, плачет она.
— О, это именно то, на что мы рассчитываем, — невозмутимо отвечает ей Виктория, присаживаясь на корточки рядом со мной. — Ты такая жалкая, Смит!
Я приоткрываю распухшее веко и шепчу губами только одну фразу.
— Громче говори, тварь! — хватает за волосы, приподнимая так, чтобы я смотрела на неё снизу вверх. Откашливаюсь собственной кровью и пытаюсь набрать в грудь воздуха.
— Он тебя бросил, да? — мои разбитые губы расползаются в усмешке, когда я почти шёпотом хрипло произношу эту фразу.
— Закрой свой рот, сука! — зло предостерегает она, яростно сверкая безумными глазами.
Полагаю, что попала в цель. Вспоминаю слова той девчонки с парковки: «Ты у нас теперь парень свободный». Смеюсь, кашляя. Балансирую на грани, но хочу довести Викторию до белого каления.
— Трахалась с ним? Отвечай, дрянь! — ожесточённо тянет за свалявшиеся пряди и низко склоняется к моему лицу.
Мы несколько секунд пускаем в друг друга стрелы ненависти. Она расценивает ситуацию неверно, но я не собираюсь её переубеждать…
— Дура поехавшая, — только и успеваю ответить я. А потом ничего не помню. Удар каблуком в затылок — и перед глазами мураши. Бешеные цветастые точки пляшут в неистовом танце, и уже через секунду я отключаюсь…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})*********
— Дженнифер!
Я всё ещё жива?
Не хочу открывать глаза.
Такое ощущение, что все органы отбиты…
Кто-то осторожно дотрагивается до моего лба.
— Дженна, пожалуйста, очнись, Дженна! — пальцы заботливо касаются щеки.
