– Идём… – вяло кивнул Olo.
И они вновь зашагали вверх по ступеням из резного чугуна.
«Бах! Бах! Бах!» – раздавалось все ближе с каждым шагом.
– А кем ты был по профессии? – спросил Yo-630, чтобы поддержать разговор.
– Музыкантом, – вздохнул Olo. – Дирижёром.
– Ого! – уважительно покачал головой Yo-630.
– Дирижёром, да. В государственном оркестре…
– В государственном оркестре?! – Yo-630 остановился и посмотрел на Olo, хотя в полумраке винтовой лестницы ничего нового не увидел.
– Постой, а ты… ты не Mag-Olo, часом? Хотя нет, что я говорю, извини…
– Mag-Olo, – уныло кивнул Olo. – Тот самый…
– Одуреть… – растерянно произнёс Yo-630. – Вот уж не подумал бы…
– Что, не похож?
– Честно говоря, не очень… Хотя… Нет, но ведь я тебя близко-то не видел никогда! Просто мы с женой в консерваторию ходили часто, слушали… Она у меня музыку любила! Пока не ушла… Ты извини, что… Я-то думал…
– Да ничего, – просипел Olo, снова шагая вверх, – ничего… Да, был дирижёр. А потом поставили другого, а я там же, в государственном, на клавесине играл ещё несколько лет… А последние годы давал уроки музыки ученикам. Это уже когда меня окончательно выгнали из оркестра…
– За водопийство? – не удержался Yo-630.
Olo только опустил голову.
– Держись, брат! – ободрительно грохнул его в бок Yo-630. – Исцелишься – снова будешь играть и дирижировать!
– Да куда там. Сам видишь, уж поршни не те совсем… – вздохнул Olo. – Давай ещё передохнём.
– Немного осталось! Ну, давай…
«БАХ! БАХ! БАХ!» – доносилось сверху раскатисто.
– Нам же, музыкантам, знаешь как в оркестре… – неожиданно продолжил Olo. – Без этого никак. Репетиции – гастроли, репетиции – гастроли. Тяжело. Перед концертом – по маленькой всегда. Это даже положено – и дирижёру, и клавесинщику, и трубодуям, и скрипичам. Без этого никак – кто играл, тот знает, что на сухую не идёт музыка. По маленькой плеснул для разгона – хорошо-о-о…
– Но как же остальные? – удивился Yo-630. – Что ж, все музыканты водопивцы?
– Почему сразу водопивцы? От механизма зависит, у кого какая жесть. Кто-то всю жизнь по маленькой заливает, а водопивцем никак не становится – и почти без ржавинки. А у меня и отец рано заржавел, упокой Господи, какой клавесинщик был… И мать окислилась давно, балерина… Ну и у меня как-то всё покатилось-поехало… Сам ведь знаешь…
– Знаю, – кивнул Yo-630 и вдруг добавил с горечью: – А я ведь тоже не магний точил! Я ведь колледж окончил, инженер-механик паровых котлов!
«БАХ! БАХ!» – доносилось сверху.
– Ладно, пошли, – спохватился Yo-630.
Потемневшая резная дверь кельи мастера Zozo была, как всегда, крепко заперта. Yo-630 постучал, но никто не отозвался – за дверью вовсю грохотало так, что дрожали стены.
– А может, не надо? – помотал головой Olo. – Чего мешать, когда мастер молится? У него ж недельный пост, уединился, а мы – с ерундой. Само затрётся.
– Надо, – упрямо кивнул Yo-630 и постучал снова всеми фалангами, – по технике безопасности положено смазать лаком. Мало ли, какая дрянь попадёт, потом коррозия примется – и прощай манипулятор? Мастер Zozo опытный врач, у него в келье все лекарства, он так и говорил: сразу зовите меня, если что в мастерской случится.
– Иду, иду! – скрипуче раздалось за дверью. – Обождите. Кто там?
Грохнуло ещё несколько раз, прежде чем раздались шорохи и что-то со скрипом подвинулось, а скорее, даже проволоклось. Затем лязгнул засов, и из кельи выглянул мастер Zozo. Был он бодр, и глаза его горели.
– Простите, мастер, брат Olo оцарапался, вы не помажете ему лаком?
– Ждите! – мастер Zozo проворно исчез за дверью и вскоре вернулся с жестянкой и кистью. – Где оцарапался?
– Вот… – Olo поднял манипулятор.
– Господи спаси! – пробасил мастер Zozo и взмахнул кистью так, что брызги полетели во все стороны.
– Нет-нет, мастер Zozo, чуть ниже. Вот здесь.
– И здесь помажем! – откликнулся Zozo, задорно подмигнул и вновь махнул кистью, расплёскивая лак. – Где хотите – везде помажем. Вот здесь, вот здесь… Где ещё?
– Спасибо, мастер Zozo, спасибо, достаточно!
– Ну а тебя куда помазать, брат Yo?
– Меня не надо, мастер Zozo, спасибо, – поклонился Yo-630.
– Ну тогда ступайте, дети мои, во двор с Господом да обсохните хорошенько, – мастер Zozo уже развернулся, но вдруг замер и поднял фалангу. – А ты, брат Yo, рулить умеешь? Права есть?
– Умею, мастер, – кивнул Yo-630. – И права есть.
– А скатайся-ка в город вместо меня! Привези смазки. Найди, где Wala – она знает, куда ехать. Вместе и поезжайте. Справишься?
– Спасибо, мастер! – Внутри у Yo-630 что-то томительно скрипнуло – то ли от чересчур низкого поклона, то ли от радости, что выпала возможность съездить в город, да ещё вместе с самой Wala.
Мастер Zozo ушел за дверь и долго рылся в келье, гремя и передвигая мебель. А затем вынес чугунный баллон, крышка которого была заперта на большущий замок.
– Вот, – мастер Zozo глухо поставил баллон на площадку лестницы. – Для масла.
– А денег-то у меня нету… – огорчился Yo-630.
– Денег не надо… – махнул манипулятором мастер Zozo. – Там как обычно, Wala покажет.
– А огниво для машины тоже у нее?
– Чего? Ах да, огниво… – мастер Zozo снова скрылся за дверью и, наконец, вернулся с огнивом. – Храни вас Господь!
* * *
Машина была старая, но шла ровно. Yo-630 аккуратно вырулил за ворота миссии и остановился. Закрыв ворота, Wala подбежала и ловко запрыгнула в кабину. Yo-630, залюбовавшись, тронулся с места, но снова притормозил в нерешительности.
– А карты нету, в какой мы вообще области?
– Направо и прямо… – Wala махнула фалангой. – Я знаю дорогу.
Yo-630 плавно тронулся с места, набрал скорость и поехал по едва заметной грунтовке.
– Машина хорошая, её бы чуток подтянуть – бегала бы как новая! – с чувством произнёс Yo-630, умело поворачивая руль и искоса поглядывая на спутницу. – Первым делом – ходовой поршень смазать. Его, поди, не смазывали сто лет.
Wala улыбнулась и рассеянно кивнула.
– Затем пружины рессорные снять и перекалить заново. – Yo-630 вырулил на трассу и плавно набрал скорость. – Это можно сделать прямо на подворье. Распалить магний, накалить рессоры добела – и облить ртутью. И так раза три. И будут не хуже, чем если в ремонт сдавать или новые покупать. Дело нехитрое, если уметь. Я б сделал на совесть, если мастер Zozo позволит.
Wala кивнула.
– Ну и ещё котёл бы, конечно, разобрать и почистить. – Zozo аккуратно обогнал ревущий грузовик, доверху гружённый кремнием. – Ты видишь, какая сволочь?
– Угу, – рассеянно кивнула Wala. – Терпеть не могу грузовики, прости Господи.
– Да нет, я про выхлоп! Я скорость набрал – и слышишь, как сзади выхлопник свистит, с хрипотцой такой характерной?
– Да, – насторожилась Wala, прислушавшись. – А что это значит?
– Да ничего страшного, в общем. Просто, значит, капельки ртути летят. А должен бить чистый ртутный пар. Тут надо котёл разобрать и почистить от накипи. Знаешь, сколько в ртути всяких примесей? Вот оно на стенках и оседает.
– Как же его чистить? – удивилась Wala.
– Ну, как… – Yo-630 приосанился. – Развинчиваешь болты – вон те, двенадцать штук. Снимаешь крышку со свинцовой прокладкой и открываешь котёл. Предварительно слив ртуть, само собой. Далее берёшь ветошь, берёшь воду, брызгаешь водой на стенки – и аккуратненько ветошью…
– Чем, чем брызгаешь? – насторожённо переспросила Wala. – Водой?!
– Нет, ну… – смутился от неожиданности Yo-630, – технической водой, само собой.
– Водой?! – снова взвизгнула Wala и яростно глянула на него.
– Нет, но… Но можно, конечно, и ртутью, наверно… или сухой ветошью… но обычно водой в мастерских делают… А иначе не растворится. Честное слово, это не я придумал! Ну чего ты, в самом деле! Это технология такая! Вода ж – она ж не только, чтоб… Ну… Это же химикалий мощный.
