Глава 18
1863 – 1867
В течение двух летних месяцев 1863 года жизнь на вилле в Пасси протекала менее гладко, чем за последние несколько лет. Россини стал нервным и порой ворчливым. Олимпия ужесточила строгость своей опеки. Ее муж впервые с тех пор, как завершил «Стабат матер» двадцать два года назад, работал над большим сочинением. В семьдесят один год он приступил к написанию мессы, которую назовет «Маленькой торжественной мессой» и которая станет изумительным финалом его вызывающей всеобщее изумление карьеры. Ее четырнадцать частей были написаны для четырех или более солистов, хора из восьми голосов, двух фортепьяно и фисгармонии. Вторая страница автографа партитуры этой версии мессы гласит: «Маленькая торжественная месса» для четырех голосов, под аккомпанемент двух фортепьяно и фисгармонии, сочиненная во время моего пребывания в Пасси. Двенадцати певцов трех полов, мужчин, женщин и кастратов, будет достаточно для ее исполнения – восемь для хора, четыре солиста, в целом двенадцать херувимов. Боже, прости мне следующее сравнение. Апостолов тоже было двенадцать в знаменитой трапезе, написанной на фреске Леонардо под названием «Тайная вечеря». Кто бы мог поверить! Среди твоих последователей есть такие, которые берут фальшивые ноты. Боже, будь уверен, я клянусь тебе в этом, на моем ужине не будет Иуды, и мои ученики исполнят должным образом и con amore[100] хвалы тебе, и это небольшое сочинение явится, увы, последним смертным грехом моей старости». Последние проблески насмешливости Россини отражаются также в «Credo» как указание темпа «христианское аллегро».
Автограф «Маленькой торжественной мессы» также содержит следующее «письмо к Богу»:
«Боже благословенный, вот я и завершил ее, эту бедную маленькую мессу. Создал ли я священную музыку или же проклятую? [Здесь Россини каламбурит по поводу слова sacrée, означающее как священное или святое, так и проклятое или отвратительное – musίque sacree и sacrée musίque]. Я был рожден для оперы-буффа, как тебе хорошо известно. Немного мастерства, немного сердца, вот и все. Так что благослови меня и впусти в рай. Дж. Россини. Пасси. 1863».
В воскресенье 14 марта 1864 года, в два часа дня, «Маленькая торжественная месса» была впервые исполнена на рю Монси в особняке графа Мишеля-Фредерика и графини Луизы Пилле-Вилль, которой она и была посвящена, по случаю освящения их личной часовни. Жюль Коэн репетировал с небольшим хором, состоящим из студентов консерватории, отобранных Обером. Солистами были артисты театра «Итальен» Барбара и Карлотта Маркизио, Итало Гардони и бельгийский бас Луи Аньез, известный под именем Аньези. На двух фортепьяно играли Жорж Матиас и Андреа Перуцци, Альберт Лавиньяк – на фисгармонии. Россини стоял рядом с аккомпаниаторами, указывая темп каждой части и переворачивая страницы для Матиаса. Среди небольшой группы приглашенных слушателей присутствовали Обер, Карафа, Мейербер и Амбуаз Тома.
Маленькая группа была потрясена красотой и оригинальностью услышанного. Нездоровый, впечатлительный, чрезвычайно эмоциональный Мейербер во время исполнения стоял, время от времени воздевая руки над головой, он дрожал и даже плакал. По окончании он бросился к Россини и пылко обнял его. «Мой бедный Джакомо, – запротестовал Россини, – не делай этого! Это повредит твоему здоровью; ты же знаешь, что должен о нем сейчас очень заботиться!» Но Мейербер продолжал изливать свое восхищение, обращаясь не только к Россини, но и к Оберу, и к Карафе. Россини невозмутимо покинул особняк Пилле-Виллей и по бульварам отправился домой. «Бедный Мейербер, – сказал он своим спутникам. – Какой он чувствительный! И всегда был таким. Я по-настоящему ощутил жалость к нему... Позволит ли его здоровье так проявлять чувства? Он провел в постели три дня, но настоял на том, чтобы встать и прийти к Пилле-Виллям».
Очарованный Мейербер на следующий день снова вернулся на рю Монси, когда «Маленькая торжественная месса» исполнялась во второй раз перед более обширной аудиторией, включавшей папского нунция, представителей власти, членов семей Понятовского и Ротшильда, Эрнеста Лесуве, Азеведо, Жильбера Луи Дюпре, Франсуа Огюста Жеваера, Марио и Пьера Скудо, но, похоже, среди них не было Россини. Отзывы парижской прессы были восторженными. Вне себя от восхищения, критик «Ле Сьекле» написал, что, когда месса будет оркестрована, в ней появится столько огня, что она сможет расплавить мраморные соборы. Когда Россини узнал о том, что критики настойчиво подчеркивают наличие у него гармонической оригинальности и нововведений, он заметил: «Я не скуплюсь на диссонансы, но и подслащиваю их».
После второго исполнения «Маленькой торжественной мессы» Мейербер написал Россини следующее письмо: «Юпитеру Россини. Божественный маэстро, не проходит и дня, чтобы я не благодарил вас снова и снова за то огромное наслаждение, которое мне доставило двойное прослушивание вашего последнего возвышенного творения. Пусть небеса даруют вам возможность дожить до ста лет, чтобы вы смогли создать еще один подобный шедевр, и пусть Бог дарует мне такой же возраст, чтобы я мог слушать и восхищаться этими новыми гранями вашего бессмертного гения! Ваш неизменный почитатель и старый друг Дж. Мейербер. Париж, 15 марта 1864 года». Но Россини больше не написал больших произведений, а Мейерберу оставалось жить менее двух месяцев.
Новости о фуроре, произведенном «Маленькой торжественной мессой», принесли Россини новые награды и почести. Его сразу же принялись убеждать оркестровать мессу. Но работа над ней изнурила его, и он сначала отказался. Затем в 1866-1867 годах, решив, что уж лучше он сам осуществит оркестровку, чтобы этого не сделали другие позже, он завершил почти пятьсот страниц полной партитуры. Он не давал разрешения при жизни на исполнение этой версии, которую многие считают худшей по сравнению с оригиналом. Ее услышали впервые три месяца спустя после его смерти в театре «Итальен» 24 февраля 1869 года, солистами были Мариетта Альбони, Габриелле Краус, Николини (Эрнест Николас, будущий супруг Аделины Патти) и Аньези. Четыре номера пришлось повторить. Олимпия Россини, продавшая права на постановку импресарио Морису Стракошу, деверю Патти, написала письмо с выражениями благодарности ему и участвовавшим артистам за то, что они вновь прославили память ее покойного супруга 1 .
Стракош, вложивший 26 000 франков (около 14 760 долларов) в это первое представление, затем организовал труппу «Маленькой торжественной мессы», которая, исполнив мессу в театре «Итальен» четырнадцать раз в течение месяца, затем повезла ее на двухмесячные гастроли по Франции, Бельгии и Голландии, исполнив ее шестьдесят раз. В труппу вошли Альбони, Мари Баттю, тенор, известный под именем Том Хохлер, и Аньези. Хотя Стракош заплатил Олимпии 100 000 франков (более 56 700 долларов) за право постановки и ту же сумму Альбони за три месяца пения, он утверждает, что его прибыль после выплаты всех издержек достигла 50 000 франков (почти 28 350 долларов). В 1870 году он осуществил две подобные гастрольные поездки. Тем временем «Маленькая торжественная месса» распространялась по миру. В Санкт-Петербурге ею дирижировал Аугусто Вьянези (который будет дирижировать «Фаустом» Гуно на открытии театра «Метрополитен-опера» в Нью-Йорке 22 октября 1883 года); в Москве ею дирижировал Антон Рубинштейн, а в число солистов входили сестры Маркизио и Роберто Станьо. В феврале 1870 года мессу Россини исполнили в Австралии в Сиднее.
В начале 1864 года Леон Эскюдье описывает в письме к Верди один из субботних вечеров: «Россини, никогда не забывающий расспросить меня о вас и о мадам Верди, захотел, чтобы делле Седие исполнил во время этого вечера композицию из ваших произведений, а сам назвал романс из «Бала-маскарада», который произвел большое впечатление. Тот факт, что Россини устраивает эти демонстрации из вежливости или комической бестактности, делает их не менее похвальными внешне. Я знаю, как вас все это забавляет». Эскюдье, по-видимому, все еще продолжал испытывать обиду по поводу давно прошедших событий и, пользуясь гостеприимством Россини, в то же время высмеивал его перед Верди. В другом письме к Верди (от 9 апреля 1864 года) он сообщил ему о том, будто Россини хвастался тем, что у него состоялось превосходное исполнение квартета из «Риголетто». Эскюдье не без иронии сообщил Россини: «Верди настолько восхищается вами, что, в свою очередь, устраивает вечера, на которых исполняется только ваша музыка!»
Придерживаясь все той же враждебной линии, 10 февраля 1865 года Эскюдье пишет Верди, что пришел к Россини и – о чудо! – застал его за работой. «Он писал, попробуйте угадать что – фортепьянную ритурнель для трио из «Аттилы», которое мадемуазель Патти и господа Гардони и делле Седие исполняли у него дома прошлым вечером. «Не спешите делать выводы, будто я позволяю себе аранжировать музыку Верди, – сказал он мне, – но, прежде чем начать новое произведение, всегда устраивают много шума, а так как я не хочу, чтобы упустили что-либо из этого прекрасного трио, я позволил себе добавить шесть-восемь тактов ритурнелей». Что же касается остального, он, как всегда, опровергал, протестовал, уверял в искренних дружеских чувствах по отношению к вам и просил передать привет вам и мадам Верди, что я и делаю, ни в малой степени не веря его россказням об искренней симпатии. Voίlά!»[101]
