И, опять же, простительная человеческая слабость — жить семьей. Это даже киборгам не чуждо.
* * *
— Как? — генерал Горт таранил Хиллари глазами. — Как тебе это удалось?!
— Что? — Хиллари прикинулся непонимающим.
— Двадцать девять голосов «за». То есть все, кроме трансов — ну, они всегда «против» — и семи воздержавшихся. Но сам Виная! Григ Ауди! Молочный Кирленд! И даже Хайм Маршалл!! Сознавайся, Хил. Скажи мне, как это сделано.
— Ничего сверхъестественного. Я сходил к каждому, объяснил, убедил…
— Сказки будешь детям читать, на ночь.
— Честное слово!
— Не ври, не верю. На томпак не верю. Но ты начинаешь мне нравиться, Хил.
— И давно? Я полагал, когда мы познакомились в 249-м…
— Да кто ты был тогда?! Служил у Дерека и бегал по судам доказывать, у кого какой кибер украден. А поработал у меня — и… ну ладно, ты и сам не промах. Хил, одевай полковничьи погоны! И сразу на штабную должность! А? Там и генералитет недалеко…
Горт шумел, галдел, прихохатывал и хлопал Хиллари по плечам, а тот, щепетильный насчет прикосновений, как ньягонец, сдержанно терпел. Можно для такого случая позволить и панибратство.
— Ну-с, господа, — оглядел Горт Хиллари и Гердзи, — труба зовет нас в ресторан. Я угощаю. Закусим и отметим наш успех. Тито, на тебя возлагаю обязанность — следи, чтоб никаких служебных разговоров; сразу пресекай. Говорить будем о бабах, и только о бабах!
Но пережитый триумф бурлил в нем, и дорогой Горта прорвало:
— Болтать конгрессмены умеют — не отнимешь, но сегодня они особо отличились. Вроде каждый о своем пел, но все сворачивали на киборгов. Григ Ауди без лишних слов рекомендовал создать на нашей базе службу научного надзора, чтоб мы консультировали BIC. Хил, это твои проделки?! Григ же утюг от кибера не отличит!..
Хиллари охотно кивнул, как бы соглашаясь.
— Виная поддержал и внес в проект резолюции пункт о добавочных субсидиях и расширении. А где Виная — там и остальная его братия. Маршалл в своем дерюжном свитере вскочил: «Ага, деньги в прорву мечете! А где ваша забота о манхле?!». Так затрещал, что всех приплющило. Его стараниями на тебя — крепись, Хил! Это неизбежно! — навесили обучить кибернетике сотню из манхла, кто в школе по тестам набрал высокий балл. Под это нас субсидируют дополнительно. Короче, еще месяц на согласования, и денежки польют к тебе рекой.
— Так-таки прямо и польют, без оговорок? Никаких условий?..
— Как же без них?.. Велено переименовать проект поцивильней и обосновать его научно-практическое значение. На это нажимал Виная; он намекал, что у тебя какая-то фундаментальная работа зреет, и советовал поторопиться с публикацией. Мол, это приоритет нашей цивилизации, и все такое. Что за работа-то?
— Я тебе подарю экземпляр, когда выйдет, — увернулся от ответа Хиллари.
— Хил, я не буду допытываться, как ты уломал депутатов, но я должен знать, какую тему ты вынашивал все это время. Ты застолбишь ее, как наш военный спец из Баканара, а не как ученый сыч из универа, и мне, а не кому-то, придется ее защищать в верхах, строить новые корпуса, требовать оборудование; наконец, — Горт заговорщически хмыкнул, — использовать знакомства…
«В самом деле, — решил Хиллари, — без Горта мы будем хромать на обе ноги».
Выслушав концепцию, Горт засопел — он размышлял.
— Что же… по-твоему, киберы могут сколотить союз и помимо Банш? И даже без ЦФ? Сами по себе?
Вот чем Горт нравился Хиллари — не погрязая в частностях, не застревая в завалах устаревших прописных истин, генерал сразу выхватывал главное.
Напрасно военных считают умственно отсталыми. Просто у них иные, нежели у штатских, свойства разума. Чтобы понять это, назначьте программиста командиром взвода в боевых условиях.
Поэтому армия должна быть профессиональной, из добровольцев. Не надо мешать естественному отбору; пусть грубо и прямо мыслящие, мускулистые ломцы идут в военные, а худосочные любители порассуждать о заоблачном — в фирмы и офисы, писать программы одна другой запутанней.
— Теоретически — могут, — ответил Хиллари. — Я должен обобщить наблюдения и выявить закономерности, а затем заставить теорию работать на нас. Это позволит глобально рационализировать применение киборгов и упростить управление ими.
За счет чего и как это будет достигнуто, Хиллари пока распространяться не стал. Но слова его, нарочно так подобранные, чтоб ответ напоминал официальный документ, умилили Горта.
— Значит, не зря я создал «Антикибер»… Да, о названии. Срочно придумывай что-нибудь.
— Сейчас… Вот, например, моя фамилия — она звучная и достаточно известная…
— Хил!.. Джомар Даглас огреб две высшие премии — и то скромней тебя!
— Как сказать. «Сефард» — этнический термин из еврейской истории. А я по национальности — централ. Мне что, назвать проект — «Родной город»?
— Ну, будь по-твоему. Сегодня твой день. Так-с, дела побоку, переходим к бабам. Тито! Что ж ты нас не оборвал?!
Остаток пути к ресторану генерал вслух вспоминал, как тяжело было крутить любовь на одной далекой планетарной базе. Год безвылазно в каких-то погребах, по крыше ветер валуны катает — грым-грым-грым, — свет то потухнет, то погаснет, с кислородом напряженка, с выпивкой тем более, на помывку — пять литров, досуг — только сон, а чувства-то бушуют! Ужас что; к медику очередь на кодирование — один для гарантии два раза опечатался, и так ему стало все равно, что он даже по тревоге не вылезал из спальника и то и дело засыпал на толчке.
На подлете Хиллари позвонил Даглас — легок на помине.
— Поздравляю с победой. Я видел твою тему в регионе ФПБ — весьма достойная. Но самое важное, в чем ты преуспел, — это склонить к себе Суванну Виная. Знаешь, что об этом говорит «Авот» раби Натана? «Кто герой? Тот, кто превращает врага в друга».
* * *
Ресторанов в Городе множество, знай выбирай. Одни недалеко ушли от закусочных, в другие без тысячи бассов и заходить не стоит.
Еще есть видовые; их мало, и они столь экзотичны, что у снобов принято побывать во всех. Ихэнская харчевня с квашеным мясом и тухлыми яйцами, туанский дворец вкуса («Угадайте, что в тарелке, — и приз ваш!»), биндские заведения с диковинно приправленной растительной пищей, ньягонские «питальни», где вместо стульев — тюфячки… К одним вара на обед не сходишь; химический состав их пищи таков, что дешевле отравиться дома.
Оборотистые мохнатые многобожцы из Ангуды и здесь извернулись так, чтоб заработать пожирней, — отгрохали ресторан на стыке эйджинской зоны, Тьянга-тауна и Яунджара, и назвали его — «Ридгели диль Барбэ». Имя великого биндэйю, предсказавшего слияние всех цивилизаций (хорошо хоть не генетическое), означало, что тут рады любым состоятельным гуманоидам. И сюда похаживали многие — кто щеголял своим ридгелизмом и готов был расцеловаться с ихэном, кто ценил пикантную кухню, кто увлекался затейливыми байками платных рассказчиков. Развлекать публику нанимались и актеры средней руки, и записные сплетники, и просто смельчаки — как встарь в Риме удальцы всаднического сословия шли в гладиаторы за обожанием и славой.
Официанты не забывали сказать приходящим, какие есть мастера приятной и занятной болтовни. Чем дольше гости просидят, тем больше выпьют и съедят.
В доме Габара визит менеджера из «Ридгели…» вызвал переполох. Менеджер ласково сулил хороший заработок — «мальчику не придется отрываться от учебы». И религиозные чувства его не пострадают — в залах нет идолов. «Мы очень заботимся о приличиях в вопросах веры». Шуань высказал одобрение, но Габар молча глядел в пол. Когда он заговорил, Шуань понял, что паренек — истый тьянга-масон и огрех в его биографии вскоре сгладится под прессом верности семье, богу и мечу.
— Мой старший брат без работы. Пока это так, я не смею принять ваше предложение. Я соглашусь, если вы возьмете и его тоже. Он — официант.
Менеджер переговорил по трэку на курлыкающем ангудском языке и улыбнулся:
— Завтра ваш уважаемый брат может прийти на собеседование. Ему будет оказано предпочтение.
Вскоре и сам Габар оказался перед метрдотелем «Ридгели…».
— Я уверен, вы догадываетесь, почему вас пригласили, юноша. Вы отметились в шумной истории. Это интересно многим. Будьте разговорчивей, не умалчивайте подробностей. Вы будете получать половину платы за вызов к столу, но все чаевые — ваши, поэтому старайтесь, чтобы рассказ был занимательным.
Габара и не надо было уговаривать. Робел ли он? О да! Но помочь пострадавшему из-за него Гаятуну, внести свой честный вклад в расчет с Хармоном — ради этого стоило забыть и робость, и смущение.
В задней комнате, где ждали вызова рассказчики, говорили красиво, показывая свое мастерство. Габар, одетый строго, как на храмовое посвящение, немного дичился пестрой компании, молча сидел в уголке, поминутно трогая плитку локал-трэка на груди и укрепляя себя немой молитвой: «Бог Воинов, бог всемогущий, пусть будет разум мой ясен, как пречистое зерцало Твое, пусть просветлит меня огонь светильника Твоего, пусть я буду прям и стоек, как меч Твой…»
