Разрастаются и приобретают все большую сферу идеологии, культуры и масс-медиа, которые в значительной мере (если не вообще) суть явления в сфере коммунальности. Происходит сращивание политической и экономической власти, а также структурирование сверхвласти с преобладанием коммунальных функций. Короче говоря, если принять во внимание всю совокупность факторов и тенденций западнизма, то можно констатировать суммарную его тенденцию к разрастанию коммунального аспекта общества и к возрастанию роли законов коммунально-сти во всех сферах общества, включая экономику.
С точки зрения социально-экономической основная тенденция западнизма заключается, во-первых, в стремлении создать жизненные гарантии (должности и доходы) для представителей видов деятельности, которые не заняты непосредственно производительным трудом (производством материальных ценностей и услуг), и, во-вторых, в стремлении усилить частное предпринимательство как наиболее эффективное средство принуждения к труду и повышения производительности его.
ВНЕШНИЕ ФАКТОРЫ
К рассмотренным выше внутренним факторам эволюции западнизма следует добавить еще два фактора внешнего порядка. Первый из них заключается в том, что после победы Запада в "холодной войне" в мире по крайней мере на ближайшие годы не осталось серьезных идейных и материальных сил, которые поставили бы западнизм под сомнение, не говоря уж об отрицании его. Единственный серьезный исторический противник и конкурент его — коммунизм — надолго сброшен со сцены истории как нечто значительное. Чтобы коммунизм опять достиг уровня, на котором он вновь заявил бы претензии на овладение человечеством и составил бы конкуренцию западнизму, нужны чрезвычайные обстоятельства и многие годы даже при самых благоприятных для него условиях. А этого может не быть вообще. Прочие социальные системы конкурировать с западнизмом именно как типы общественного устройства вообще не в состоянии ни при каких обстоятельствах, если не произойдет непредвиденная мировая катастрофа, которая обессилит или совсем убьет Запад физически.
Борьба против коммунистического лагеря во время "холодной войны" привела к необычайному усилению активности политической власти западных стран, к созданию мощных вооруженных сил, к развитию исследований в военных целях и военной промышленности, к разрастанию и усилению секретных служб и пропагандистского аппарата. Победа в "холодной войне" не означала, что борьба закончилась и что можно свертывать и даже уничтожать созданное. Хотя было сказано много слов в этом духе и были предприняты какие-то практи ческие шаги в этом направлении, все это имело более пропагандистский, чем фактический характер. Скоро даже перестали скрывать намерения сохранить и усовершенствовать орудия войны. Победа в "холодной войне" означала начало нового периода, в котором средства войны стали не менее необходимы, чем ранее. Надо было удержать завоеванные позиции, а для этого мало было демонстрировать преимущества западного образа жизни. Преимущества эти скоро окажутся сомнительными, а западнизация не даст результатов, на какие рассчитывали в бывших коммунистических странах. Аппарат "холодной войны" должен сохраниться как постоянно действующий фактор последующей истории. А это означает усиление коммунального аспекта западнизма.
Поражение коммунистического мира в "холодной войне" надолго похоронило возможность и даже идею социальной революции. В этом смысле можно согласиться с теми западными теоретиками, которые утверждают, что наступила постреволюционная эпоха.
Идея социальной революции, уничтожающей капитализм и частную собственность вообще, есть идея западная, как и вообще все более или менее значительные идеи последних столетий. Является западной и идея насильственной формы этой революции и диктатуры пролетариата. Уже к середине XX века стало ясно, что идея социальной революции как революции пролетарской и идея диктатуры пролетариата суть идеи беспочвенные. Но прошло еще несколько десятилетий, прежде чем они изжили себя как идеи действенные.
Я думаю, что идея революционной ломки социального строя западных стран путем восстания "трудящихся масс" снизу никаких шансов на реализацию не имеет. Категорически исключать возможность установления в странах Запада некапиталистического ("социалистического") социального строя нельзя. Но если это произойдет, то либо путем разгрома Запада внешними силами, либо путем решений власть имущих сверху. Впрочем, и такая вероятность пока ничтожно мала.
Обычно в проповедях постреволюционной эпохи фигурируют такие два аргумента: негативный опыт реального коммунизма и отсутствие достаточно мощного слоя, заинтересованного в смене социального строя. К ним можно добавить еще три таких. Во-первых, на Западе научились предотвращать опасные массовые движения и манипулировать возникающими или провоцируемыми так, что попытки повторить коммунистические движения практически обречены априори. Во-вторых, чтобы организовать любое устойчивое массовое движение, необходимы средства, причем немалые. Кто-то должен их финансировать. Кто? Раньше коммунистические страны могли поддерживать коммунистические партии Запада и других стран. Теперь нет ни коммунистических стран, способных на такие траты, ни коммунистических партий, готовых бороться за свержение капитализма. И в-третьих, западнизм сам перехватил инициативу коммунистов в отношении преобразования общества. Разгромив коммунизм на Востоке Европы и отбросив все сдерживающие начала, Запад сам стал обнаруживать черты поверженного противника.
Вторым из упомянутых двух внешних для западнизма как такового факторов его эволюции является процесс интеграции западных стран в более сложные социальные объединения, а также процесс глобализации основных аспектов их жизнедеятельности, породивший сильную тенденцию к образованию глобального общества. Этот процесс выдвигает на первый план государство как орган, регулирующий взаимоотношения своей страны с другими в новом, чрезвычайно сложном и полном конфликтов объединении, а также порождает новые социальные структуры, в которых законы ком-мунальности приобретают доминирующую силу. Ниже я рассмотрю эту тенденцию подробнее.
ТЕНДЕНЦИЯ К ИНТЕГРАЦИИ ЗАПАДА
"Холодная война" способствовала интеграции Запада. Она не породила тенденцию к интеграции — последняя возникла до войны и имела другие стимулы, — а усилила ее. Но усилила настолько, что появилось новое качество. "Холодная война" была первой совместной операцией Запада глобального масштаба. О Западе как о чем-то едином стало правомерно говорить именно в этот период. Процесс интеграции Запада сложен и противоречив. Он есть часть мирового процесса структурирования человечества. Он еще только начинается. Как он будет проходить дальше и чем кончится, об этом трудно судить. Но некоторые его черты видны уже сейчас.
"ЕВРОПЕЙСКИЙ ДОМ"
Принято датировать возникновение идеи объединенной Европы ("Европейского дома", "Соединенных Штатов Европы" — СШЕ) речью Уинстона Черчилля в 1946 году. В этой речи он говорил об образовании Федерации европейских стран с общим парламентом, общеевропейскими партиями, единым законодательством, едиными судебными органами, единой армией и полицией, единой финансовой системой. Почему-то никто не хочет вспоминать о том, что то же самое высказал Л. Троцкий еще до Первой мировой войны, а Черчилль не прибавил к его идеям ни одного оригинального слова. А В. Ленин в 1915 году расценил идею СШЕ как антиамериканскую и антияпонскую.
Почему именно теперь стала актуальной идея "Европейского дома", в которой некоторые энтузиасты включают даже Сибирь до Владивостока? К этому вынуждает общая ситуация в мире. Идет жестокая борьба за источники сырья и энергии, за рынки сбыта товаров, за сферы приложения капиталов, за жизненное пространство, за дешевую рабочую силу. Западная Европа имеет дело при этом с такими экономическими гигантами, как США и Япония. Идея СШЕ выражает стремление к переделу мира. Так что тенденция к интеграции Запада противоречива. Она одновременно есть и тенденция к расколу мира.
Само собой разумеется, за годы после того, как Троцкий и Ленин дискутировали по поводу идеи СШЕ, в мире многое изменилось. Возник фактор, который был неизвестен Троцкому и Ленину, так как его тогда еще не было. В странах Западной Европы уже сформулировались силы, для которых границы "национальных государств" стали узки.[170] Начало складываться сверхобщество по отношению к "национальным государствам". Это предприятия и учреждения, сферой действия которых уже является вся Европа и которые во внешнем для Европы мире выступают как явления наднациональные, общеевропейские. Их число и число вовлеченных в их активность людей огромно. Их влияние на жизнь отдельных западноевропейских стран тоже огромно. Именно этот фактор предопределяет процесс интеграции Европы, хотя он во многом идет вразрез с интересами широких слоев населения.[171]
