Квинт быстро перекинул новый тактический план-схему для полноценной атаки на «Куруш» и наварху, и в торквенторий. Если он правильно рассчитал, то сейчас и на грозного парфа найдется управа.
— Неизвестная цель по правому борту, быстро приближается!
Сенсоры «Аквилы» захлебнулись в потоке данных, пытаясь опознать угрозу.
— «Либертас», ремодулировать щиты! — когда Ливия поняла, какой именно снаряд несется к ним, игнорируя все попытки торвенторов сбить его с курса, счет пошел на доли секунды: — Маневр уклонения! Это нейрофаг!
Префект только и смог, что коротко и грубо выругаться.
Но на «Либертас» то ли не слышали, то ли не понимали.
— Ворчун, уходи! — крикнула наварх «Аквилы», заставляя бирему рыскнуть, чтобы хоть как-то прикрыть соседку. У модифицированных щитов «Аквилы» был шанс отразить удар, но у «Либертас» — нет. — Уходи!
Фурий наконец-то услышал, или понял, или почуял — но маневр «Либертас» опаздывал, безнадежно опаздывал. Парфийская торпеда детонировала, как назло, в самой уязвимой точке построения, в худшей из возможных — на стыке щитов биремы и либурны. Ее смертоносный заряд поразил системы сразу двух кораблей, но…
Для Ливии это стало всего лишь вспышкой нестерпимого света и боли, сменившегося полной, безнадежной темнотой.
Нейросеть полностью вырубилась, и те пятнадцать секунд, пока внутренние системы переключались на дублирующую схему управления, показались всему экипажу вечностью. Префекту же и вовсе подурнело. Его собственное сердце тоже вдруг перестало биться и, кажется, все те секунды оживления «Аквилы» он и не дышал вовсе.
— Торвенторы! Тактическая схема «дельта-дубль», — спокойно приказал Квинт, сдвигая окно с информ-потоком от внешних и внутренних сенсоров в сторону, ради того, чтобы вывести на визуальное поле картинку прямых попаданий торпед в «Куруш» и насладиться зрелищем. Хотя видел, как происходит «дельта-дубль»-атака не единожды. Сначала наносится массированный удар по самой уязвимой части вражеских щитов, а в момент перераспределения энергии дается еще два одновременных залпа в истонченные участки корабельного щита противника и выводится из строя система наведения. Речь идет о долях секунд, и победа достается самому быстрому.
— Абзац твоим сенсорам, сука. Будь здоров, не кашляй, — проворчал префект себе под нос и добавил уже для своих людей одобрительное: — Вот это стрельба лучших торвенторов Республики. Молодцы!
Затем Квинт тщательно перепроверил показатели устойчивости собственных энергощитов. Они не внушали особых опасений. Контурные повреждения, полученные биремой, даже с огромной натяжкой нельзя было назвать фатальными, но нейросеть корабля пострадала очень сильно, значит… Крик Марка Плавтия еще не успел долететь до претория, а Квинт Марций уже понял — случилось что-то плохое. Очень-очень плохое.
— Ливия!!! — заорал астрогатор и тут же рявкнул в коммуникатор: — Медчасть! Срочно на мостик! Острое нарушение мозгового кровообращения!
— Твоюцентурию!
Квинт Марций со всех ног бросился на мостик, благо от претория его отделали лишь двери. Диагноз полулежащей в кресле Ливии мог бы поставить даже рядовой манипуларий. Удар парфийского нейрофага пришелся не только на нейросеть, но и на мозг наварха. Это — инсульт!
— Ливия, держись! Сейчас тебе помогут, только держись!
Квинт Марций сам не понял, как оказался на коленях возле кресла. Он удерживал голову наварха, чтобы та не клонилась к плечу, осторожно и бережно, ибо мозги всегда были самым ценным, что имелось у Ливии Терции, а значит, и у «Аквилы».
Все накопленные годами обиды куда-то испарились, а остался лишь страх потерять единственного во всей галактике человека, который тебя понимает, который разделяет твою мечту. И если Ливии не станет, то в какой-то степени исчезнет «Аквила». И говоря откровенно, а пред суровым лицом Смерти только так и можно, дороже Квинту Марцию была все-таки Ливия Терция Аквилина.
— Квинт… Марций… — прошептала раненая. — Принимаеш-ш-шь командование кораблем и эскадрой… как мой первый… помощник. Это приказ…
Голос её срывался, язык уже начинал заплетаться, и каждое слово давалось Ливии с огромным трудом.
— Я… у меня…
— Сохрани «Аквилу»… — засипела наварх, боясь не успеть сказать всего. — И… только кремация… только… Выполняй.
Её лицо перекосило из-за нарастающего паралича, уголок губы поехал вниз, веко опустилось на левый глаз.
— Слушаюсь, — отчеканил Квинт.
А что ему оставалось? Если бы только можно было поменяться местами с навархом!
— Да где же этот Ицилий? Ливии совсем плохо. Проклятье! Держись, доблестная!
— Префект! С «Либертас» сообщают, что Марк Фурий мертв, либурной сейчас управляет рулевой, — доложил Фульвий с поста связи.
— Что? Что ты говоришь? — встрепенулся префект
— «Либертас» на связи.
— Я внимательно слушаю.
Центурион с либурны говорила криком, видимо, звук собственного голоса её успокаивал и помогал концентрироваться.
— Наварх убит! Повреждения незначительные! Ждем приказа от ведущего!
У Судьбы паскудное чувство юмора, и она всегда выбирает самый неподходящий момент, чтобы отмочить очередную злую шуточку. Квинт Марций в одночасье сделался не просто первым помощником и заместителем наварха, но практически дуумвиром маленькой флотилии из двух кораблей. Он автоматически оглянулся на Ливию в поисках решения, но женщина коварно сбежала в обморок, тем самым переложив всю ответственность на Квинта. Всю, какая только была, без остатка и без права на ошибку.
Наконец-то на мостик примчался Луций Ицилий с техниками и мобильной камерой экстренного жизнеобеспечения. И те несколько минут, пока медперсонал хлопотал над бесчувственным телом Ливии, громко чирикая между собой, Квинт Марций выбирал из двух десятков первоочередных задач самую-самую главную. И она, конечно, нашлась.
— Всем постам доложить обстановку! — рявкнул он.
И понеслось! Потоки информации обрушились на новоявленного командующего мятежного флота. Ноша, к слову сказать, немалая. Но ведь и Квинту Марцию Аквилину было к подобным нагрузкам не привыкать. Если уж лары и слепой случай уберегли его мозги от инсульта, то следовало ими пользоваться на всю катушку.
А расклад выходил непростой: просочившиеся через червоточину и получившие достойный отпор парфы взяли перерыв, пытаясь собраться с силами для новой атаки на республиканские корабли. «Куруш» уже не в счет, но остальные-то были целы и опасны. Обезглавленная «Либертас» могла лишь следовать заданному курсу, «Аквилой» вообще командовал префект, который, конечно, кое-чему успел научиться, но настоящим пилотом не мог считаться даже с огромной натяжкой. Марку Флавию настоящее сражение пока было не по плечу. Помощи республиканцам ждать тоже не от кого. Но где-то совсем рядом имелась самопроизвольно открывающаяся червоточина. А на борту «Аквилы» находилась пара лигариев — два человека с НЭПом…
Мысль цеплялась за мысль, и железная логика неумолимо вела Квинта Марция проторенной стезей к единственно верному решению. Он проводил взглядом камеру с телом Ливии, которую врачи торопились доставить в медотсек.
— Кассия Фортуната! Срочно явись на мостик!
Гай Ацилий первым догадался, что именно задумал Аквилин:
— Ты считаешь, у нас получится без имплантов и коннект-капсулы?
— А у меня есть такая роскошь, как сомнения? — вопросом на вопрос ответил префект. — Выбора у нас нет.
— А как же нейросеть?
Квинт бросил взгляд на мерцающую панель управления, сверяясь с показателями.
— У неё обошлось без кровоизлияний. Нейросеть восстановилась уже почти на 60 процентов. Вы просто подключитесь к ней, как мы обычно делаем с Ливией.
— Я здесь! — отрапортовала явившаяся на зов манипулария. Она была в легкой броне и полностью готова к любому заданию командования. Активированная минимальная защита чуть подсвечивала голубоватым поверхности нагрудника и спинных пластин, от чего казалось, будто девушка отрастила себе прозрачные световые крылья. Гай Ацилий сделал префекту знак, что сам объяснит Кассии суть задачи:
— Дорогая, нам снова придется поработать лигариями, — сказал он, мягко улыбаясь. — Вспомним недавние и недобрые времена.
Достойная невеста патриция довольно-таки по-плебейски разинула рот от неожиданности предложения. Но Куриону и Квинту Марцию потребовалось меньше минуты, чтобы объяснить Кассии их план.
— А ну и чо такого сложного? — пожала плечами Фортуната. — Я — готова! Хоть разок-то надо посмотреть на кротовину изнутри. Верно, Гай? А то коннектить, как проклятые, коннектили, а вспомнить-то нечего.
Она бы ни за что не призналась, что одна лишь мысль о нырке в червоточину заставляла её сердце трепетать от предвкушения. За возможность снова услышать чарующую музыку междомирья стоило и жизнь отдать. Вот только разделяет ли Гай Ацилий её чувства?
