Рейтинговые книги
Читем онлайн Записки еврея - Григорий Исаакович Богров

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 88 89 90 91 92 93 94 95 96 ... 158
человѣкъ зрѣлый, разумный, начитанный, съ теплымъ сердцемъ и свѣтлой головой. Всѣ мы сошлись, какъ родные братья и смотрѣли на нашего коновода Ранова, какъ на старшаго брата. Рановъ вполнѣ понялъ свою благородную роль, и мастерски ее выполнялъ. Во время откупной службы, онъ былъ управляющій, которому мы съ большимъ уваженіемъ подчинялись, но какъ только часы нашей службы истекали, мы, по вечерамъ, собирались въ грязноватый кабинетъ Ранова, и образовывали вокругъ него самую внимательную, любознательную аудиторію. Онъ, впрочемъ, не игралъ абсолютную роль нашего учителя, онъ только былъ президентомъ нашего маленькаго кружка либераловъ. Въ этомъ кружкѣ обсуждались самые серьёзные вопросы религіозной и экономической жизни евреевъ, предлагались разные утопическіе способы къ искорененію національныхъ недостатковъ, въ перевоспитанію евреевъ, къ испрошенію у правительства разширенія правъ для евреевъ, словомъ — этотъ миніатюрный кружокъ безсильныхъ юношей мечталъ вслухъ объ осуществленіи различныхъ переворотовъ въ еврейскомъ бытѣ. Когда мы ужъ черезчуръ увлекались, Рановъ насъ отрезвлялъ однимъ холодно-разумнымъ замѣчаніемъ, однимъ логическимъ выводомъ, которому умѣлъ придавать полную неопровержимость. Кружокъ этотъ, сверхъ того, образовывалъ, такъ-сказать, умственную ассоціацію; всякое индивидуальное умственное достояніе принадлежало всѣмъ намъ, имъ дѣлились побратски, всякій изъ васъ отдавалъ кружку все то, чѣмъ былъ богатъ, или на что претендовалъ. Рановъ былъ относительно силенъ въ русской словесности, и читалъ кружку все, что появлялось разумнаго, дѣльнаго въ отечественной литературѣ. Одинъ изъ кружка, обладавшій необыкновенною памятью и зазубрившій наизусть цѣлый лексиконъ иностранныхъ словъ, вошедшихъ въ русскій языкъ, служилъ намъ живымъ лексикономъ; другой изучилъ грамматику, риторику и логику и весь кружокъ пользовался его готовыми свѣдѣніями; третій читалъ еврейскія философскія книги и передавалъ кружку всѣ замѣчательныя мысли сей туманной мудрости, словомъ — каждый изъ членовъ обязанъ былъ, какъ пчела, высасывать извѣстные книжные цвѣтки и выработывать по мѣрѣ своихъ силъ медъ для всѣхъ. Здѣсь работали нетолько теоретически, но и практически задавались литературныя темы, разсматривались сочиненія, задавались и разрѣшались математическія задачи, и проч. Чрезъ нѣкоторое время, нашъ кружокъ обогатился еще однимъ замѣнательнымъ членомъ, внесшись въ машу общую жизнь новые элементы и новую жизнь. Это былъ русскій богословъ, давнишній другъ Ранова, весьма развитый, богатый основательными познаніями, рьяный утопистъ и міропреобразователь. Рановъ уступилъ ему первенство. Мы ему почти поклонялись. Нашъ новый глава смотрѣлъ на матеріальную жизнь не съ еврейской точки зрѣнія. Онъ былъ нѣсколько эпикурейцемъ: любилъ плотно покушать, и выпить, нерѣдко даже чрезъ мѣру. Наши вечернія бесѣды часто кончались умѣренной попойкой. Въ описанномъ мною кружкѣ я былъ самый младшій годами и самый бѣдный познаніями. Я чувствовалъ свое безсиліе, и самолюбіе мое не мало отъ этого страдало. Вотъ почему я съ такою жадностью опять набросился на книги и книжки, къ крайнему прискорбію моей половины.

Прошло послѣ вступленія моего въ откупную службу больше года. Я усвоилъ уже всю откупную премудрость и сдѣлалъ въ моей карьерѣ шагъ впередъ. Конторщикъ, при которомъ я состоялъ помощникомъ, отказался отъ своей должности и перешелъ на новую службу въ другую губернію. Тугаловъ, относившійся ко мнѣ небрежно, нашелъ меня однакожъ способнымъ занять вакантное мѣсто конторщика. Онъ согласился на это еще больше потому, что меня онъ награждалъ гораздо меньшимъ окладомъ жалованья и слѣдовательно достигалъ цѣли съ меньшими издержками даже послѣ ничтожнаго возвышенія моего гонорарія. Я же, и послѣ этой прибавки, продолжалъ страдать и почти нищенствовать, тѣмъ болѣе, что уже сдѣлался отцомъ… Прибавка въ моемъ семействѣ не сдѣлала меня счастливѣе, а наоборотъ. Я не питалъ никакого чувства любви къ крошечному пискуну, недававшему мнѣ ни спать, ни заниматься, спутавшему всѣ мои финансовые разсчеты и возложившему на меня какія-то новыя обязанности, которыя я не понималъ и исполнялъ нехотя, какъ бы по приказу. Жена моя, сдѣлавшаяся матерью, видѣла въ этомъ событіи какой-то особенный геройскій подвигъ, требовала какого-то особеннаго матеріальнаго и нравственнаго вознагражденія, норовила крѣпко вцѣпиться въ мой носъ и круто пригнуть мою голову подъ свой башмакъ. Я геройства ея не признавалъ. Ссоры сдѣлались постоянными, упреки сыпались на меня ежеминутно, домашняя жизнь мнѣ опротивѣла и я, чаще прежняго, убѣгалъ отъ крикливой матери и пискливаго сынка, чтобы забыться дѣломъ, или отвести душу въ нашемъ дружескомъ кружкѣ, гдѣ и я получилъ въ это время уже нѣкоторое значеніе.

Въ такомъ положеніи были мои домашнія дѣла, когда я, по повелѣнію судебъ я по собственной неосторожности, возбудилъ гнѣвъ Тугалова и попалъ къ нему въ немилость. Я нажилъ себѣ смертельнаго врага въ рыжемъ любимцѣ откупщика и задѣлъ самолюбіе и грязные интересы самаго Тугалова. Я почувствовалъ къ рыжему негодяю такое отвращеніе съ перваго взгляда на него, что никакъ не могъ пересилить себя и сойтись нѣсколько съ нихъ, какъ другіе мои сослуживцы, болѣе меня практичные. За то, онъ строго слѣдилъ за мною, вѣчно доносилъ на меня, и я подвергался постояннымъ выговорамъ и даже брани. Сначала брань эта меня возмущала и обижала, но когда мои сослуживцы начали смѣяться надъ моими огорченіями и дали понять, что бранью пьянаго не стоитъ обижаться, я пріучилъ себя равнодушно, безучастно переносить грубыя нападки откупщика.

Въ одно дождливое утро, я явился къ откупщику съ разными счетами. Тугаловъ, завернувшись въ свой испачканный халатъ задумчиво шлепалъ по комнатѣ взадъ и впередъ.

— Слушай, обратился онъ во мнѣ, принимая изъ моихъ рукъ счеты — слушай! Мнѣ вчера читали вслухъ какую-то русскую книжонку. Я слыхалъ что ты, щеголь, ужасный книгоѣдъ. Скажи ты мнѣ на милость, правду-ли эта книжка разсказываетъ, или вретъ?

— Позвольте узнать, о какой книжкѣ вы спрашиваете?

— Чортъ ее знаетъ, какая она. Но она разсказываетъ страшную исторію о какомъ-то праотцѣ нашемъ Абраамѣ. Ты знаешь, кто былъ таковъ этотъ Абраамъ?

— Это первый, самый старшій нашъ патріархъ.

— Ну, такъ проклятая книжка эта разсказываетъ о немъ страшную, невѣроятную вещь.

— Какую?

— Что будто этотъ Абраамъ хотѣлъ зарѣзать собственнаго сына, Исаака.

— Это совершенная правда.

— Правда? Что ты? Значитъ, этотъ Абраамъ — разбойникъ!

— Нѣтъ. Іегова хотѣлъ испытать послушаніе Абраама, повелѣлъ ему принесть въ жертву роднаго сына, Исаака. Но когда Абраамъ собрался уже исполнить это велѣніе, Іегова остановилъ его чрезъ своего ангела. За это послушаніе Іегова благословилъ и Абраама, и его потомство.

— Я въ первый разъ слышу объ этой страшной исторіи. Откуда ты эта знаешь, щеголь?

— Да вѣдь вы каждый день, по утрамъ, разсказываете сами въ своей молитвѣ эту исторію, называющуюся поеврейски «Акейда»

— Въ самомъ дѣлѣ?

— Увѣряю васъ.

— Гм… Страшная исторія… Отецъ, родной отецъ, собирается зарѣзать собственнаго сына! Неслыханно!

Я крѣпился всѣми силами, чтобы не прыснуть со смѣха. Оселъ этотъ дожилъ до сѣдыхъ волосъ, каждый день набожно молился и не зналъ,

1 ... 88 89 90 91 92 93 94 95 96 ... 158
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Записки еврея - Григорий Исаакович Богров бесплатно.
Похожие на Записки еврея - Григорий Исаакович Богров книги

Оставить комментарий