— Нет, конечно, — ответил Луис, проявив чудеса сообразительности. Его прошиб пот.
— Ну, бывайте, — сказал Рэйнберд и направился к выходу.
— Уходите? — Луис не сумел скрыть своего облегчения. Рэйнберд, уже взявшийся за дверную ручку, обернулся:
— Что значит — ухожу? Меня здесь и не было.
— Не было, сэр, — тотчас согласился Луис. Рэйнберд одобрительно кивнул и выскользнул за дверь, прикрыв ее за собой. Несколько секунд Луис оцепенело смотрел на дверь, а затем с облегчением шумно выдохнул. Подмышки у него намокли, белая рубашка прилипла к спине. Еще через несколько секунд он поднял с пола пирожок, смахнул с него пыль и продолжил прерванное занятие. Девочка по-прежнему сидела неподвижно. Чем Рэйнберд — именно Рэйнберд! — сумел приворожить ее, было загадкой для Луиса Трантера.
Без четверти час — прошла целая вечность с тех пор, как Чарли проснулась, — послышался короткий зуммер, и дверь открыл
Дон Джулз в тренировочной бейсбольной фуфайке и заношенных вельветовых брюках. Он взглянул на нее отчужденно и без особого интереса.
— Пошли, — сказал он.
Чарли направилась к выходу.
День был прохладный, ясный. В двенадцать тридцать появился Рэйнберд; он с удовольствием шел по еще зеленой траве по направлению к г-образным конюшням с их темно-красными стенами — цвета спекшейся крови — в яркую белую полоску. По небу медленно скользили легкие облачка. Ветерок колыхал рубашку. Если уж помирать, лучше дня не придумаешь. В конюшнях он отыскал каморку старшего грума. Он показал ему свое удостоверение с грифом "А".
— Да, сэр? — вопросительно посмотрел на него Дрэббл.
— Очистить помещение, — сказал Рэйнберд. — Всем. Пять минут.
Грум не стал спорить или возмущаться, и если он несколько побледнел, загар скрыл это.
— Лошадям тоже?
— Только людям. Через задний выход.
На Рэйнберде было солдатское хэбэ, которое они во Вьетнаме иногда нызывали "конговкой". Из кармана брюк — огромного, глубокого, с клапаном — он извлек увесистый армейский пистолет. Старший грум воспринял это без удивления, как должное. Пистолет уткнулся дулом в пол.
— Что, сэр, ожидается заварушка?
— Все может быть, — спокойно сказал Рэйнберд. — Пока не знаю. В общем, давай, папаша.
— Надеюсь, с лошадьми ничего не случится, — сказал Дрэббл. На это Рэйнберд улыбнулся, подумав: "Она тоже надеется". Он видел, как она смотрела на лошадей. Нет, не зря здесь всюду надписи "не курить": охапки сена, сложенные в простенках, сеновал, заваленный набитыми тюками, и дерево, дерево... только спичку поднеси.
Как на пороховой бочке.
Ничего, с тех пор как он все меньше и меньше стал дрожать за свою жизнь, он сиживал и не на таких бочках.
Опять подошел к выходу и выглянул из-за двустворчатой двери. Ни души. Он повернул обратно, к стойлам, вдыхая сладковатый острый полузабытый запах лошадей. Он убедился, что все стойла на запоре.
Затем снова вернулся к выходу. Идут. Двое. Пока еще на том берегу, значит, будут здесь минут через пять. Это не Кэп и Энди. Это Дон Джулз и Чарли.
ИДИ КО МНЕ, ЧАРЛИ, подумал он с нежностью. ИДИ ЖЕ КО МНЕ.
Он быстро оценил взглядом черноту сеновала на верхнем ярусе, подошел к примитивной лестнице — стойке с набитыми перекладинами — и начал легко взбираться наверх.
Спустя три минуты в прохладный полумрак обезлюдевших конюшен шагнули Чарли и Дон Джулз. Они постояли, обвыкаясь в темноте. Рэйнберд держал наготове "магнум" 357-го калибра, на который он поставил глушитель собственной конструкции, облапивший дуло, точно невиданный черный паук. Глушитель, собственно говоря, глушил звук лишь до некоторой степени, да и невозможно совсем погасить выстрел из такой "пушки". Когда он первый раз нажмет (если нажмет) на спуск, раздастся всхрип, второй выстрел сопроводится отрывистым лаем, а дальше — дальше глушитель практически бесполезен. Рэйнберд надеялся, что до стрельбы дело не дойдет, но на всякий случай зажал пистолет обеими руками, направив его так, что глушитель закрывал кружок на груди Дона Джулза.
Джулз настороженно осматривался.
— Вы можете идти, — сказала Чарли.
— Эй! — крикнул в темноту Джулз, не обращая на нее никакого внимания. Рэйнберд хорошо знал своего напарника. Все по уставу. Комар носа не подточит. Главное — себя обезопасить. — Эй, грум! Кто-нибудь! Я привел девочку!
— Вы можете идти, — повторила Чарли, и вновь Джулз пропустил ее слова мимо ушей.
— Стой, — сказал он, беря ее за запястье. — Надо кого-нибудь найти.
Не без сожаления Рэйнберд приготовился застрелить его. Что ж, Дон Джулз мог бы кончить и хуже. По крайней мере умрет по уставу, во всем себя обезопасив.
— Я ведь с к а з а л а — можете идти, — повысила голос Чарли, и неожиданно Джулз выпустил ее запястье. Не просто выпустил, а отдернул руку, как если бы схватился за что-то горячее.
Рэйнберд пристально следил за неожиданным развитием событий.
Джулз повернулся к Чарли. Он потирал ладонь — покраснела ли она, Рэйнберд со своего места разглядеть не мог.
— Ну-ка убирайтесь отсюда, — тихо сказала Чарли.
Джулз сунул руку под фуфайку, и Рэйнберд вторично приготовился его застрелить. Но сначала надо дождаться, чтобы он вытащил оружие и недвусмысленно заявил о своем намерении увести се обратно.
Не успел он, однако, достать пистолет, как тут же с криком выронил его. И попятился, смотря на девочку округлившимися глазами.
Чарли отвернулась, как будто Джулз ее больше не интересовал. Посередине длинного прохода, являвшего собой боковину буквы Г, торчал из стены водопроводный кран, под которым стояло корыто, до половины наполненное водой.
Над корытом заклубился пар.
Вряд ли, подумал Рэйнберд, это заметил Джулз, неотрывно смотревший на девочку.
— Убирайся отсюда, дрянь такая, — сказала Чарли, — или я сейчас сожгу тебя. Живьем изжарю.
Джон Рэйнберд в душе поаплодировал.
Джулз стоял в нерешительности. Напряженный, голова вперед, глаза бегают по сторонам — ни дать ни взять крыса, готовая к нападению. Рэйнберд был готов, если понадобится, подстраховать Чарли, надеясь, впрочем, что Джулз проявит здравый смысл. Как известно, сила порой выходит из-под контроля.
— Убирайся, ну, — повторила Чарли. — Иди откуда пришел. Я за тобой прослежу. Ну! Выметайся!
В ее голосе зазвенели ноты ярости, и это решило дело.
— Полегче, — сказал он. — Ладно, иду. Но учти, отсюда тебе не выйти. Лучше и не пытайся.
Тем временем он протиснулся мимо нее и начал пятиться к выходу.
— Я прослежу, — пригрозила Чарли. — И не смей оборачиваться, ты... какашка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
