Я мог бы привести Хьюго прямиком к Слоан.
— Ты сняла его? — коротко спросил я.
Губы Грейс изогнулись.
— Пока нет. Я подумала, что вы, возможно, захотите воспользоваться возможностью и поиграть с Хьюго и его людьми, сэр. Пока мы разговариваем, моя команда проверяет все служебные автомобили в гараже. Как только мы будем удовлетворены, мы проверим ваш дом и офисы на наличие «жучков».
— Хорошо. Усиль охрану здесь, в офисе, пока я не придумаю, как использовать это против Хьюго.
Глава 26. Десятичное правосудие Дьюи
Слоан
Крохотный стон вырвался у меня, когда я подкатила тележку к отделу рекомендаций и наугад взяла с полки книгу. У меня болело всё тело. Это отвлекало меня от моего понедельника. И под «этим» я подразумевала Люсьена Роллинса. Моего заклятого врага. Мужчину, который затрахал меня до беспамятства, пообещал никогда не звонить, а потом назначил свидание на День Святого Валентина.
Я вложила долларовую купюру под обложку и поставила книгу обратно на полку.
Это официально. Я, чёрт возьми, сошла с ума. Вот почему я забросила свой обычный список дел, чтобы помочь Джамалу подготовиться к ежемесячной Детской Феерии Охоты за Сокровищами. Мне пришлось оторваться от телефона, чтобы не проверять, не прислал ли мне смс человек, которого я ненавидела.
— Вот и ты! — Наоми появилась среди стеллажей с чашками кофе в каждой руке.
Я невольно хлопнула себя ладонью по груди.
— Пресвятой сыр и крекеры, женщина. Не подкрадывайся ко мне так незаметно.
— Извини. Я бы позвала тебя, но Шикающие Близняшки уже дважды шикнули на меня этим утром.
Шикающие Близняшки были пожилыми, овдовевшими сплетницами, которые каждое утро понедельника проводили на первом этаже библиотеки, разгадывая кроссворды и следя за поведением всех посетителей и персонала.
Я вздрогнула.
— На прошлой неделе они наехали на меня за то, что я слишком громко переворачивала страницы.
— Тогда хорошо, что мы встречаемся в одном из конференц-залов наверху, потому что адвокат уже здесь.
— Она пришла рано, — сказала я, отметив время на своих часах.
— Знаю. Она мне уже нравится, — отозвалась Наоми, делая глоток кофе.
— Обе порции твои? — спросила я.
— Ну, изначально нет, но мне потребовался целый стакан капучино, чтобы найти тебя, так что, к сожалению, теперь тебе придётся добывать себе кофе самостоятельно.
* * *
Фрэн Верин была высокой, широкоплечей женщиной лет шестидесяти с небольшим. У неё были коротко стриженые светлые волосы, чёрные брюки, неоново-зелёные туфли на каблуках и бледно-розовый кожаный блейзер, украшенный ландышами. Мне она тоже уже нравилась.
— Спасибо, что преодолели пробку, чтобы приехать к нам, — сказала я, протягивая ей руку.
— Приятно время от времени выбираться за город и устраивать «Смертельные Гонки» по северной Вирджинии, — сказала она. — Ну что, начнём?
Десять минут спустя мы с Наоми обменялись потрясёнными взглядами. Фрэн не была обычным адвокатом. Она была из тех, кому можно позвонить, когда просыпаешься рядом с мёртвым телом. Люсьен доставил нам самую лучшую из лучших. Самую дорогую из дорогих.
— Итак, вы хотите сказать, что мы должны быть морально готовы к очень дорогостоящей и очень долгой борьбе, — повторила я.
— Как я уже говорила, когда человек попадает в тюрьму, всё становится невероятно сложно. У суда мало стимулов возобновлять дело, в которое он уже вложил деньги и выиграл. Но у нас есть варианты.
У меня голова шла кругом.
— Ладно. Позвольте подвести итог, — сказала я, просматривая свои заметки. — Апелляция означает передачу дела на апелляционный уровень и повторное рассмотрение всего дела. Губернатор ходатайствует о смягчении приговора и может сократить срок наказания Мэри Луизы, возможно, до уже отбытого срока. Но судебная система Вирджинии настолько уверена в себе, что это скользкий путь. Что также означает, что полное помилование — также от губернатора — является ещё более сложной задачей. Что ещё хуже, в 1995 году штат отменил условно-досрочное освобождение по усмотрению тюремных властей, что означает, что все заключённые должны отсидеть не менее восьмидесяти пяти процентов своего срока.
— Это не звучит… обнадёживающе, — сказала Наоми.
— Процесс может занять годы, — объяснила Фрэн.
Годы стоили дорого. Годы означали, что Мэри Луиза не сможет увидеть выпуск Аллена с юрфака.
— Не обижайтесь, Фрэн, но до встречи с вами я была настроена гораздо оптимистичнее, — призналась я.
Улыбка Фрэн была молниеносной.
— Моя работа заключается в том, чтобы донести до вас всю обречённость и уныние, убедиться, что вы понимаете наихудшие сценарии, что в данном случае означает вложение огромного количества времени, денег и энергии. Но…
Я оживилась.
— Я думаю, у нас есть все шансы выиграть это дело, — продолжила она.
— Вы подобны американским горкам, Фрэн, — сказала я ей.
— Я часто это слышу. Вот что у нас есть на данный момент. Приговор совершенно несоразмерен аналогичным обвинениям в штате, что является достаточной причиной для апелляции. Учитывая тот факт, что она прошла через нескольких государственных защитников, мы также можем утверждать, что интересы мисс Апшоу не были должным образом представлены.
— Это звучит разумно, — сказала Наоми.
— У нас также есть вы, — добавила Фрэн, глядя на меня.
Я указала на себя пальцем.
— Я?
— Нам нужен интерес к этому делу, к Мэри Луизе. Чем больше внимания мы сможем привлечь к этому, тем лучше. Вы слышали о том, что обвинительные приговоры отменялись благодаря тру-крайм-подкастам и их бешеным подписчикам?
(Тру-крайм, от англ true crime — это жанр подкастов и литературы, который рассказывает о реально совершённых преступлениях, разбирает действия и жизни людей, связанных с преступлением и пострадавших от него, — прим.)
— Конечно, но у меня нет подкаста.
— Нет, но у вас есть лицо и история. Мы собрались здесь сегодня, потому что ваш отец скончался, и вы хотели продолжить его дело — защищать слабых. Вы, ваш отец, его связь с Мэри Луизой через её сына — это история, а истории заставляют людей переживать о ком-либо.
— Я понимаю это. Поверьте мне, понимаю, — сказала я, махнув рукой в сторону окна, чтобы показать на стеллажи с книгами. — Но как я могу помочь вам с этим?
— Вы — лицо, — ответила Фрэн. — Мы хотим, чтобы люди знали, кто такая Мэри Луиза, почему мы работаем над её освобождением, чем они могут помочь. И вы — та, кто расскажет им об этом.
— Почему вы не можете быть той, кто расскажет им? — неуверенно спросила я.
— Потому что никто не любит юристов. Вы библиотекарь из маленького городка, которая верит в общественную справедливость. Вы умная, симпатичная и не представляете угрозы.
Наоми поперхнулась вторым капучино.
— Она немного пугающая.
— Это тоже подойдёт, — сказала Фрэн.
