И я горжусь тем, что меня зовут на выпускные экзамены, а иногда я даже сижу в огромном жюри и говорю речи о новых талантах и работе училища.
«Новый цирк» — теперь совсем новый цирк. Это каскад новых имен, новые умопомрачительные номера, трюки, и даже здание новое, где технические возможности позволяют все: опустить один манеж и поднять другой, залить все водой или покрыть льдом, где манеж можно превратить в зеленую лужайку с яркими цветами — словом, совершить все чудеса современной техники. И все же при всем этом да здравствует главное — люди цирка, актеры всех систем: и летающие под куполом, и мчащиеся на конях на одной ноге и одновременно вертящие восемнадцать колец на руках, на ноге и на шее, и те, кто держит на себе всех остальных, разместившихся на лестнице, которая стоит у него на ногах, а партнеры в это время занимаются там, наверху, кувырканием и гимнастикой (как будто это нельзя было делать внизу)! Да здравствует смелость, мужество, талант, без которого ничего никогда не бывает! Да здравствует цирк!
Суханово
Суханово — подмосковная усадьба князей Волконских. Тут много лет находится Дом творчества архитекторов. Сейчас по Советскому Союзу тысячи домов отдыха. Все министерства, все профсоюзы построили и строят дома отдыха и санатории. Это очень правильно и важно для людей. Дома похуже, дома получше, вовсе великолепные, как дворцы, они повсюду — на юге, на севере, с минеральными водами, или с горами, или с кумысом, или на морях, реках, озерах. Важно одно — человек может отдохнуть от работы и дышать. Зимой или летом — как получится.
До сих пор приходится слышать выражения недовольства и жалобы на недостатки. Но с каждым годом их меньше и меньше, и я думаю, что все-таки потом когда-нибудь будет совсем хорошо.
Бывала я и там и сям, во многих домах, но не отдыхала, а с концертами (кино и выступления артистов также входят в комплекс отдыха). Надо сказать, что в большинстве случаев впечатление остается приятное — нарядно и чисто. Но иногда кажется, что слишком много всего: новой мебели, ковров и занавесей. Бывает даже слишком богато, несовременно. Разумеется, пылесосы действуют, но глазу кажется, что много лишней пыли.
В Суханове — ничего нового. Мы не так часто попадали туда. Но зато можно было наблюдать десятилетиями: пройдет ли один год или три, а в Суханове все то же. Это бывшее имение Волконских досталось архитекторам в очень плохом состоянии, я это видела. (В войну там был госпиталь.)
Большой корпус в Суханове — дворец XVIII века. Интерьеры эпохи русского классицизма. Мебель, видно, тщательно подбиралась архитекторами по характеру эпохи. Она удивительно удобная, не для декорации, а для людей. Есть много предметов уникальных, хрустальные люстры, фонари, французские часы XVIII века, мраморные и бронзовые скульптуры. По стенам старинные гравюры, картины. На мраморной лестнице, ведущей на второй этаж, стоит ни разу не сломанный стульчик черного дерева из Италии эпохи Ренессанса. На втором этаже, в гостиной с колоннами и громадными окнами, выходящими на пруд старинного парка, — полное единство архитектуры и внутреннего убранства.
И вот как все стояло, висело сразу после войны, так и до сих пор стоит, висит — на тех же местах.
Кроме дворца тут есть и другие здания. Стоит двухэтажный домик того же времени, когда-то перестроенный, очень симпатичный, называется попросту — Кошкин дом. Там в самом начале завелся черный кот, общий любимец. Потом так и повелось: был другой кот и еще, а потом один архитектор сделал перед фасадом скульптуру кота, стилизованного, но славного кота. И теперь в путевке вам пишут: комната № 36, корпус Кошкин дом.
Мы всегда жили в этом корпусе. Деревянная старая лестница с тонкими балясинами ведет наверх. Перед окнами — парк. Синицы сидят на ветке против окна, ждут, когда кто-нибудь откроет окошко и положит на подоконник семечки или кусочек сыра. За прудом синеет лес, далеко, на той стороне.
В парке усадьбы Суханово привлекают два необычных здания. Они настолько своеобразно спроектированы, что напоминают детский рисунок игрушечного замка с башенками. И действительно, говорят, архитектор построил их когда-то по рисункам одного из детей Волконских. Сейчас в них контора и другие служебные помещения.
Невозможно пройти мимо белокаменной беседки, характерной для барских усадьб, и не остановиться. Она построена на обрыве и является как бы видовой площадкой. Поднимешься на три-четыре ступеньки, стоишь и любуешься, как лучами расходятся аллеи парка. Отсюда видно все зеркало пруда.
От ворот усадьбы к дворцу ведет дубовая аллея. Великолепные, в два обхвата, дубы украшают въезд.
Итак, у вас в руках путевка в Суханово. О счастье! Вы едете на электричке (а некоторые и на машинах — это тоже хорошо), приезжаете, отмечаете свои путевки и идете в свою комнату. И сразу вы у себя дома. Те же окошки, стол перед ними, кресло вытертое то же у окна. Удобные постели, чистое белье (его стирают здесь же, и оно висит долго на воздухе. Ничего, что оно заштопанное — всегда тщательно). Архитекторы — бедные. Они много работают, в разных местах. Но совместительство долгое время не разрешалось, и многое приходилось делать на общественных началах: ведь дом в Москве, уцелевший от пожара 1812 года, не будет, не может дожидаться, когда его назначат к реставрации. Сейчас еще можно спасти его, а потом — никакими силами: обвалится карниз, разойдется трещина, упадут наличники. Надо работать сейчас, немедленно, спасать во что бы то ни стало.
Однажды во время войны, перед самым налетом, мы с К.Т.Т. сидели в ожидании сигнала тревоги и читали, я — Козьму Пруткова, он — томик Дениса Давыдова. Вдруг К.Т.Т. вскочил и закричал:
— Наконец-то я нашел этот дом! Подумай, в стихах точный адрес! Конечно, это дом Дениса Давыдова — на Кропоткинской, против каланчи! — и прочитал «Челобитную Башилову» поэта Д. Давыдова:
В дни былые сорванец,Весельчак и веселитель,А теперь — Москвы строитель,И сенатор, и делец,О мой давний покровитель!Сохрани меня, отец,От соседства шумной тучи,Полицейской саранчи,И торчащей каланчи,И пожарных труб и крючий!То есть, попросту сказать:Помоги в казну продатьЗа сто тысяч дом богатый —Величавые палаты,Мой Пречистенский дворец.
— До свиданья, я скоро вернусь, — на ходу сказал К.Т.Т. — Не беспокойся! — и исчез.
В общем, К.Т.Т. нашел дом Дениса Давыдова. Вскоре он пришел во Фрунзенский райисполком к будущему министру Е. А. Фурцевой (тогда она была инспектором райисполкома), объяснил ей положение и убедил разместить в этом доме райком, произведя реставрацию. Сам К.Т.Т. тут же начал работать над проектом реставрации и довел ее до конца.
