Некоторая заминка возникла с мечом, крепко засевшим в камне — никто не хотел браться за его рукоятку, так как все знали, что демон окутал свое оружие смертоносными заклятиями, грозящими всякому, кто покусится на Черную Молнию. Кендаг вышел из положения просто — он велел оркам выворотить булыжник с вонзившимся в него оружием из мостовой и, избегая прикасаться к мечу, нести все вместе в Альхеллу вслед за наспех сооруженными носилками с бесчувственным телом короля. Вскоре после того, как унесли Ингви и увели отчаянно хромающего Кернита (он шел, низко опустив голову и избегая встречаться с кем-либо взглядом), к площади стали сходиться поднятые по тревоге горожане-ополченцы. Орки были настолько разозлены предательством и гибелью товарищей, что готовы были подозревать всех людей подряд — и Кендаг запретил пускать ополченцев на площадь. Впрочем, те особенно и не рвались.
У ворот со внешней стороны вновь послышался шум — затрубили рога, в ворота заколотили и знакомый голос заревел:
— Вы там что — заснули?! Открывайте вашему маршалу, бездельники!
Орки и Сарнак кинулись к бойницам. К этому времени рассвело настолько, что можно было без труда рассмотреть всадников, теснящихся у ворот. После непродолжительной перепалки с орками, маг заставил их открыть ворота и впустить маршала Валента Гранлотского, приведшего в Альду около сотни всадников — все, что осталось от его отряда.
После боя у Замка Вампиров Валент некоторое время более или менее успешно уходил от конных отрядов имперцев, которые были взбешены и настроены покончить с ним раз и навсегда — однако в конце концов альдийцев обложили и прижали к Давней Чащобе. Тут им и пришлось бы принять последний безнадежный бой, если бы не Филлиноэртли. Князь со своими эльфами действовал отдельно от рыцарей, ведя собственную войну с имперцами, однако, увидя безнадежное положение маршала, пришел ему на помощь и вывел конницу тайными тропами. После этого маршал объединился с отрядом эльфов и вместе они провели несколько небольших налетов на захватчиков, воздерживаясь теперь, впрочем, от крупных операций. Последние две недели они кружили около имперского лагеря, дожидаясь удобного момента для нападения, пока эльфы, посланные в разведку, не вернулись однажды с известием, что имперцы отважились на ночной штурм.
«Лучшего момента не будет» — решил маршал. И оказался прав. Имперцы, разбуженные шумом боя, все напряженно всматривались в темные очертания городских стен, гадая, что происходит за ними? К добру ли этот шум? Поэтому никто не заметил нападавших альдийских конников, пока те не ворвались галопом в лагерь, легко преодолев недостроенный вал.
И началось… Кавалеристы носились среди палаток и повозок, размахивая мечами и факелами и с наслаждением поджигали и крушили все, что попадалось. А заодно и рубили всех, кто имел неосторожность оказаться у них на пути… Единственным, кто оказал действительно сильное сопротивление нападавшим, оказался, как ни странно, граф Гезнур. В его отряде было мало воинов, но много обозной прислуги. Граф заставил своих людей выкатить повозки (не жалея полив их водой, чтобы не подожгли), преграждая путь альдийцам, а затем угрозами и пинками собрал за ними несколько десятков человек, вооруженных кто чем смог — своих слуг и людей временно подчиненных ему баронов. По его команде все принялись стрелять из луков и просто швырять что попало в альдийцев, пугая лошадей. Наткнувшись на это препятствие, сэр Валент тут же решил, что сделано вполне достаточно и созвал своих воинов. Эльфы взобрались в седла позади рыцарей — и кавалькада направилась к городу, удачно разминувшись с кавалерией маршала Каногора, мчавшейся обратно в лагерь…
Въехав в ворота, маршал оглядел последствия недавнего побоища и задумчиво протянул:
— Ну у вас тут и дела-а-а…
Далёкая Офелия смеялась во сне Усталый бес, ракитовый куст. Дарёные лошадки разбрелись на заре На все четыре стороны — попробуй, поймай. Егор Летов
Цепляясь за обнаруженную мною холодную точку, как утопающий за соломинку, я мало-помалу выбирался из небытия. Чувства возвращались не сразу… Память тоже. На чем заканчиваются мои членораздельные воспоминания?.. Северные ворота… Враг… Уголек! Боль невосполнимой утраты словно подхлестнула меня — я должен выкарабкаться и отомстить этим гадам… Словно понемногу собирая себя вокруг точечного ощущения холода, я наконец-то осознал, что все-таки лежу… Лежу на мягком… руки-ноги вроде целы… А эта холодная точка — капля на моей щеке… Кап! — еще одна мокрая точка присоединилась к первой… Да — я еще и что-то слышу. Кто-то совсем рядом тихонечко подвывает:
— Ы-и-и… Ы-и-и… — и хлюпает носом.
Я осторожно приоткрыл глаз — разумется! Я лежу на кровати в своей собственной опочивальне в Альхелле, а Ннаонна сидит надо мной и рыдает, размазывая по щекам грязь исцарапанными ладошками и орошая мое лицо слезами — в лучших традициях рыцарских романов. Ну и выпачкалась же она где-то.
— Иди немедленно умойся, грязнуля!
— Ы-и-и?..
Я открыл глаза и попытался сесть (…ой-й-й…) — не вышло, мое бедное тело ныло, словно я потянул разом все мышцы, сколько их есть во мне:
— Я говорю — прекрати реветь и умойся.
— Ингви, ты жив?! Скажи честно — ты и вправду жив? — хлюп-хлюп носом.
— А ты что — не видишь? Жив… Как будто… Скажи лучше — что произошло после того, как я вырубился? Нет — стоп! Скажи сначала — что произошло до того? Я помню — тролль… А потом?
— Да — тролль! Ты его изрубил прямо на куски! Ты его… А они все!.. А потом ты их!.. А они — бежать!.. А ворота-то почти закрыты!.. А потом Сарнак и наши их окружили — и давай рубить!.. А ты больше всех!.. А потом я прибежала на площадь — а ты упал!.. А Сарнак говорит — магическая усталость!.. А ты не дышишь совсем!.. А мы с орками тебя сюда!.. А ты все молчишь!.. Я сижу — а ты все молчишь!.. И все молчишь!.. И не дыши-ишь!.. Ы-и-и…
— Стоп! Прекрати — я уже дышу! Что потом? И кто напал на стражу, кто открыл ворота?
— Ах да, ведь ты же ничего не знаешь… Это был Кернит. И его воины. И еще с ним в заговоре церковники, Пиноль этот. Они своих людей дали Керниту. И еще — когда тебя уже унесли в Альду вернулся наш маршал. Он говорит — пока все имперцы глазели на город, он вместе с Филькой на них напал, порубил невесть сколько — и быстро к нам.
— Ого! Не ожидал… А где Валент сейчас?
— Они в зале с картой, где ты всегда малый совет собирал. Теперь там Валент с рыцарями — совещаются… А Кернита отвели в подвал. Кендаг сам повел…
— А Сарнак?
— Он пошел Пиноля схватить. Говорит лучше, если не орки, а люди святошу арестуют. Меньше шума…
— А Мертенк где?
— С рыцарями…
— Понятно… — я быстро оглядел себя. На мне был простой костюм, который я носил под доспехами. Сами латы были аккуратно разложены на полу возле кровати. О-хо-хо — придется все же вставать — надо же взглянуть, что осталось от моей брони…
Мне не нужна была в этот раз консультация Кендага, моего эксперта по оружию, чтобы определить — латы пришли в полную негодность. Мало того, что левая рука доспеха почти от самого локтя отсутствовала (края того, что осталось, были обуглены), мало того, что палица тролля наполовину расплющила шлем, смяв и изломав декоративные крылышки — почти весь янтарь, насыщенный защитной магией, превратился в белесую пенистую массу, камни расплавились и буквально вытекли из своих зажимов, превратив доспехи в заляпанный грязью лом, тем более, что сами железяки во многих местах были все же — несмотря на заклинания — прорублены и варварски смяты. Даже удивительно, что сам я не получил серьезных ран — так, несколько царапин. И множество синяков — в общем, до свадьбы заживет.
Затем мое внимание привлек меч. Осторожные орки принесли его воткнутым в булыжник — видимо, я уронил его, падая… Украшавший лезвие янтарь также претерпел некоторые метаморфозы. Он не вспенился и не расплавился, нет — камни остались на месте и сохранили форму, но зато они изменили свой цвет. Потемнели и приобрели ало-багровый оттенок, словно на моем мече навеки запеклась кровь… Я попытался вытащить меч из камня — ого! Засел намертво, причем края разреза были заметно оплавлены. Пришлось использовать несколько заклинаний, прежде, чем Черную Молнию удалось освободить. Как же я ослаб — даже это небольшое несложное колдовство далось с трудом!
