Марафис Глазастый все так же стоял в стороне, лишь изредка поводя своим ножом. В отличие от своих людей он всегда выбирал нужное мгновение, и его нож каждый раз обагрялся. Лента крови, темной и густой, как патока, тянулась по правой щеке Ангуса. Он прорывался к девушке, но красные клинки преграждали ему дорогу.
Райф проглотил обильную слюну. Что толкнуло Ангуса напасть на них? Это безумие. Отойдя немного от ворот, он наложил стрелу со свинцовым наконечником и поднял лук. Швы на груди ожгли его болью, как свежие раны, когда он натянул тетиву. Смаргивая выступившие на глазах горячие слезы, Райф стал целиться. У Ангуса в колчане осталось всего пять стрел — значит ни одного промаха быть не должно.
Глядя в просвет решетки, Райф взял на прицел человека, представляющего для Ангуса самую большую угрозу: чернявого и юркого, как хорек, одетого в мешковатую и латаную кожу. Ему наскучило финтить, и он норовил ткнуть Ангуса под мышку. Проворный и злобный, он казался Райфу похожим на скарпийца.
Райф целил ему в верхнюю часть груди через зарубку на луке. Он не хотел стрелять в сердце, опасаясь последующей тошноты и угрызений совести. Незачем добавлять к этому бою еще одно безумство. Пока он искал линию, которая связала бы его стрелу с целью, волдырь на руке лопнул, и из него потекла желтая жидкость.
Райф отпустил тетиву, и лук трепыхнулся у него в руке, как птица. Цванг! Металл звякнул о металл, из решетки посыпались рыжие искры. Райф вскрикнул от досады, увидев, как его стрела ткнулась в снег за воротами. В полете она задела решетку — одно из хвостовых перьев торчало между прутьями, как лосиная шерсть на изгороди.
— Ах ты!
Райф присмотрелся к тому, что творится за воротами. «Хорек» как раз выдернул свой меч из плеча Ангуса, и из дыры в дядином полушубке хлынула кровь. Лицо Ангуса искривилось и посерело от боли. Красные клинки кололи его, и из мелких ранок проступала новая кровь. Ангус взревел. Описав широкий круг мечом, он отсек одному противнику руку и глубоко ранил другого в бедро.
У Райфа осталось четыре стрелы. Четыре на семерых. Да помогут ему боги — в следующий раз он промахнуться не мог. Проклиная свои дрожащие руки, сочащийся гноем волдырь и полыхающие огнем швы, Райф достал вторую стрелу.
Ангус сдавал: его левая рука повисла, и пена проступала на губах при каждом свистящем выдохе. Глядя на его лицо, искаженное гневом и еще чем-то средним между горем и страхом, Райф понял, что должен делать. Выбора больше не оставалось: их общая кровь решала все.
Стрела легла на тетиву мгновенно, и «хорек» в прицеле сделался большим, как великан. Райф «позвал» его к себе. Расстояние между ними съежилось, а потом и вовсе пропало. Райф ощутил запах пота, а потом запахи крови и других веществ, таящиеся под кожей. Миг спустя исчезло все, кроме сердца.
Наполненное кровью, налитое жизненной силой, движимое тем единственным, над чем боги не имеют власти, оно пылало в прицеле, как солнце. Райфу стало известно многое о теле, окружавшем это живое пульсирующее ядро. Кровь бежала по жилам «хорька» слишком быстро, словно горячий пар, ищущий выхода. Больная печень потемнела, затвердела и покрылась ядами, а в мошонке имелось только одно яйцо.
Все это и еще больше Райф узнал в одно мгновение, но ему больше не было дела ни до чего, кроме сердца.
Поцеловав тетиву, он пустил стрелу, и «хорек» умер в тот же миг, как лук отдал назад. Ноги под ним подкосились, и он обмочился.
Вкус металла наполнил рот Райфа, и боль, точно от кости, вывернутой из сустава, прошила грудь. Значит, вот он какой? Хладнокровный убийца?
Но задумываться над этим было некогда. Райф уже держал в руке следующую стрелу, хотя не помнил, как достал ее, и пальцы снова натянули тетиву. Выбирать он уже не мог — боль и безумие отняли у него эту способность — и поэтому прицелился в первого попавшегося красного клинка.
Сердце предстало перед ним быстрее, чем глаз фокусируется на отдельной цели. Тело этого сердца, молодого и сильного, недавно посетила болезнь. В глубине легких таилось что-то серое, какая-то доля отмершей ткани. Не думая больше об этом, Райф отпустил тетиву. «Цвак» — стрела слилась с тихим бульканьем остановленного дыхания, и еще одно безликое тело упало в снег.
Райф достал третью стрелу. Боль застилала зрение, слюна разъедала десны. Ангус воспользовался страхом, охватившим оставшихся врагов. Пока Райф наставлял лук, он проткнул кому-то почку, и красный клинок упал, с воплем схватившись за живот. Стражник в черном плаще, охранявший девушку, начал паниковать. Он швырнул свою пленницу наземь и приставил острие меча к ее шее. Грудь девушки поднималась и опадала, пальцы царапали снег.
Не успев еще осознать, что он делает, Райф «позвал» к себе сердце стражника. Это произошло так быстро, что Райф не успел ничего узнать о нем до того, как отпустил тетиву. Стрела, пролетев между дерущимися, вошла в сердце стражника сзади, пригвоздив плащ к спине.
Райф пошатнулся. Голова у него гудела от боли. Он с трудом различал ножи и дротики, летящие в его сторону сквозь решетку. Ни один снаряд не прошел за ворота. Райф уже почти ничего не видел, кроме острых краев и бликов света. Вон то пятно на середине было его дядей, и вокруг мельтешили то ли трое, то ли четверо человек. Мысли ворочались медленно и неуклюже, всплывая на поверхность, как куски топляка. Еще одна стрела — это было все, что Райф помнил. Одна стрела.
Он ничего не видел, но чувствовать мог. Он натянул лук, и что-то связало его с ближайшим сердцем. Это произошло столь же быстро и верно, как камень падает в колодец... и вызвало у Райфа приступ тошноты. Его руки заняли привычное положение, правая перестала дрожать, и он с полной уверенностью ощутил момент отпуска тетивы. «Он уже мертв, — тупо подумал Райф, — умер в тот миг, когда я нашел его сердце».
Еще один из мнимых нищих упал, а другой от удара Ангуса завизжал, как свинья. Райфа шатало. Проковыляв немного вперед, он ухватился за решетку. В глазах на миг прояснилось, и он увидел, что Марафис Глазастый смотрит прямо на него. Райф сделал глубокий вдох. Нож стоял чуть поодаль, в тени восточной воротной башни, и смотрел на него белесыми, как хрящи, глазами. Потом его взгляд перешел на девушку и на Ангуса — Нож решал, что делать дальше. Девушка была от него в тридцати шагах, и когда Марафис двинулся к ней, Ангус загородил ему дорогу.
Райф почувствовал, что слабеет. Из последних сил он навел взгляд на Марафиса, взял его на прицел, приказывая ему повернуться и посмотреть на него. Когда их глаза встретились, Райф оторвал одну руку от решетки и опустил ее в карман у пояса. В этот миг Марафис Глазастый понял, что сейчас будет убит, застрелен в сердце, как четверо его людей. Райф увидел это в его глазах, увидел, как Марафис сообразил, что стрела не даст ему добраться до девушки и что отступить лучше, чем умереть. Пока Райф держал руку в пустом колчане, Марафис выкрикнул какой-то приказ и пустился наутек.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
