Несколько секунд парень молча смотрел на них. Потом в его глазах мелькнула искра узнавания.
— Проходите, — вяло сказал он. — Извините, мать сегодня еще не заходила, а мне хреново. Так что угощать нечем.
Он повернулся и по короткому коридорчику ушел в комнату. Разувшись и прикрыв дверь, Томара и Карина последовали за ним. Парень забрался в кровать под одеяло, лег на спину и неподвижно уставился в потолок.
В комнате стояли отчетливые запахи немытого тела и лекарств. Белье на постели пропотело, и смятые скомканные простыни свисали до пола. На столе негромко бормотал терминал с выключенным экраном — транслировали новости. Томара подошла к кровати и пощупала лоб парня.
— Как ты себя чувствуешь, господин Мири? — спросила она, доставая из сумки диагност и разматывая провода.
— Плохо, — буркнул он. — Кашель все сильнее, кровь отхаркивается. Вон… — Он выпростал из-под одеяла руку и поднял с пола скомканную бумажную салфетку, на которой явственно проступали красные пятна. — В груди больно, когда глотаешь. К трем врачам ходил — только головой качают и прописывают всякую хрень, от которой лучше не становится. Бронхит вылечить не могут, коновалы!..
Последнее слово он словно выплюнул, бросив на Томару презрительный взгляд.
— Я посмотрю тебя, господин, — не отреагировав на шпильку, произнесла хирург. Она откинула одеяло и быстро наклеила электроды на грудную клетку. — Повернись на бок, мне нужно прицепить датчики на спину.
Юноша безразлично повиновался.
— Зачем вы пришли? — глухо спросил он в стену. — Я не звал. У меня больше денег нет на врачей, я на пособии. Меня уволили неделю назад, и страховка исчерпана.
— Мы не возьмем с тебя денег, — качнула головой Томара. — Перевернись обратно на спину, пожалуйста. Так… теперь полежи спокойно.
Она быстро прогнала тесты. Характерные изменения тонуса легких и тканей средостения, признаки сильных болей, пока заглушаемых прописанными анестетиками… Да, все развивается словно по учебнику. Шансов на спонтанную ремиссию никаких. Да и вообще, сказки все это.
— Ну что? — спросил ее Мири. Он отчаянно старался казаться равнодушным, но в его голосе крылись нотки тщательно запрятанной надежды. — Бронхит? Воспаление легких? Или современная медицина не в состоянии поставить даже такой диагноз?
Томара начала снимать электроды, избегая смотреть парню в глаза. Отложив диагност, она укрыла парня одеялом, придвинула к кровати стул и села, краем глаза заметив, как Карина приблизилась и встала за спиной.
— Мири, — тяжело сказала хирург, — у тебя не бронхит. Тебя обманывали с самого начала. Намеренно обманывали. У тебя рак, Мири, неоперабельный рак четвертой стадии.
Одну или две минуты невыносимо тяжелой тишины парень лежал неподвижно, глядя в потолок. Потом он обратил взгляд на Томару.
— И ничего нельзя сделать? — ровным тоном осведомился он. — Вырезать там что-нибудь, облучить?
— Обычными средствами — ничего, господин, — покачала головой хирург. — Диагноз поставили слишком поздно. У тебя очень много лимфоузлов поражено метастазами. Задеты бронхи, легкие, средостение, пищевод. Тебя не возьмется оперировать ни один хирург. Я покажу тебе…
Она извлекла из сумки планшет и включила его.
— Видишь? — она вызвала на экран томограмму и подсветила раковые узлы. — Вот твоя грудная клетка. Вот бронхи, легкие, пищевод, сердце. А желтые пятна — рак. Узлов слишком много. Резать тебя сейчас, облучать, травить химией уже поздно. Традиционные методы лечения имели смысл полгода назад, но тогда тебе еще не поставили диагноз.
Мири равнодушно взглянул на экран.
— Я догадывался, что у меня не бронхит, — сказал он. — Курить я бросил периодов пять назад, лекарства горстями жрал, а кашель только усиливался. И глотать больно, и аппетита нет. Я смотрел симптомы в Сети, при бронхите так не бывает. Сколько мне осталось? — внезапно спросил он.
— Три-четыре периода максимум. И с каждым днем состояние продолжит ухудшаться.
— Понятненько… — криво ухмыльнулся юноша. — Ну, ждать я не намерен. Толку-то подыхать таким вот собачьим образом! Во всяком случае, госпожа, спасибо, что сказала правду. Ты только для того и тащилась в нашу глушь?
— Нет, Мири. Я бы не сказала тебе правду, если бы не могла предложить надежду.
— Ты хочешь меня оперировать? — сдавленным голосом спросил парень. — Ты же сама сказала — никто не возьмется. Да и зачем? Только мучиться лишний раз…
— Я не возьмусь тебя лечить, господин, — сердце Томары глухо отдавалось у нее в ушах. — Она возьмется.
Карина вышла из-за ее спины и подошла вплотную к кровати.
— Я девиант, Мири, — через силу выговаривая слова, произнесла она. — Я очень сильный девиант. У меня есть способности, которые помогут мне уничтожить рак.
Во взгляде парня мелькнул живой интерес.
— Ты девиант, госпожа? — переспросил он, поворачивая голову. — Сильный девиант — в смысле? Какая категория?
— Первая, господин.
— Ух ты! — лицо умирающего преобразилось от проявившегося на нем любопытства, и он стал похож на того юношу, каким Томара запомнила его три периода назад. — Ну нифига ж себе! Впервые вижу кого-то с первой категорией! А ты не врешь?
Карина слабо улыбнулась, и тут же тело парня приподнялось в воздух. Он судорожно схватился за сползающее одеяло, но тут же рассмеялся.
— Здорово! — сказал он. — Реально круто! А тебе не тяжело меня держать, госпожа?
— Ты худой, господин, и легкий, — покачала головой Карина, и тело парня плавно опустилось на кровать. — А я сильная. Я очень хочу тебе помочь. Ты позволишь мне?
Радостное оживление сошло с лица юноши, но и прежняя отрешенная унылость на него не вернулась. Он закашлялся, но подавил приступ, сел на кровати и внимательно посмотрел на девушку.
— Прости, я как-то не запомнил ваших имен…
— Я Карина, — быстро сказала девушка. — И госпожа Томара.
— Карина… — задумчиво произнес Мири. — И что ты хочешь со мной сделать? Ты вообще врач? Ты такая молодая…
— Ну… почти врач, — Карина явно смутилась. — Я интерн, практикантка. Но я могу выжечь твои раковые клетки. Я умею так делать, не повреждая окружающие ткани. И я могу их видеть без аппаратуры, просто глазами.
— Ого! — присвистнул парень. — Ну-ка… — он пошарил под одеялом. — Что меня в руке?
— Ртутный градусник, — серьезно сказала Карина. — Ты зря его держишь в кровати, можешь сломать, если случайно навалишься.
— Нифига себе… — снова сказал парень. — И ты можешь вычистить из меня раковую гадость? А часто этим занимаешься?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
