Скрыть в саабат свой следующий шаг во время боя, когда вокруг множество противников, гораздо легче, чем когда ты дерешься один на один. Еще сложнее быть невидимым, когда кто-то ищет тебя, а ты не имеешь права не только шевелиться, но и думать. Это самое сложное — остаться наедине с собственными мыслями и суметь от этих мыслей спрятаться. Пустота должна наполнять тебя, но ни в коем случае не становиться частью твоего я. Чем глубже ты познаешь себя, тем больше возможностей открывается перед тобой, тем больше шансов нанести себе непоправимый вред, если ты не будешь достаточно осторожен.
Неизвестный — высокий мужчина, в безразмерном балахоне — прошел в метре от меня. Настороженный взгляд прошелся по моему одеянию, но выявить меня не сумел, — продолжив часто скользить из стороны в сторону. Охотник не понимал, куда могла подеваться из глухого тупика уже практически настигнутая добыча.
— Эй, мужик, как до книжной лавки добраться? — максимально низким и хриплым голосом осведомился я, становясь у выхода из переулка.
По идее, этот вопрос должен был до ужаса пугать любого, — именно так было в одном из рассказанных Миком анекдотов, — но, судя по всему, этот парень того анекдота не знал. Иначе зачем бы ему кидаться на меня с таким нерасполагающим к завязыванию интеллигентной беседы выражением лица? А еще, было что-то странное в этом самом выражении — я имею в виду, помимо малой доли одухотворенности…
Видимо, Маасу тоже стало интересно, что у нас тут затевается: чуть постаравшись, он отыскал себе маленькую щелку меж черных облаков и краешком глаза выглянул из-за тучи, осветив бледным сиянием перекошенное ненавистью лицо. Сброшенный на спину капюшон сделал картину еще полнее: я понял, что лицо искажала не только ненависть.
Черные зрачки, поглотившие радужку без остатка, медленно наливающиеся кровью. Кожа, мгновенно перешедшая из бледного в мертвенно-белый цвет. Черты лица, заострившиеся настолько, что оно больше напоминало покрытый прозрачной пленкой череп. Превратившиеся в тонкие нити губы, обнажившие пару неестественно длинных клыков. Очень неестественно…
— Слышь, дружок, может, мирно разойдемся, а? — почти жалобно попросил я, не на шутку струхнув.
Одно дело — идущий по твоим следам грабитель, совсем другое — нападающий на тебя с известной целью сказочный герой, — причем ни сказку, ни героя назвать добрыми было нельзя.
— Конечно, конечно, разойдемся, — хихикнул вампир. — Вот сейчас я тебя поймаю, — я уже в третий раз увернулся от когтистой пятерни, — и сразу же разойдемся.
Оружием противник себя не отягощал: пятисантиметровые белесые крюки на кончиках пальцев работали со старательностью хорошо отлаженной мясорубки.
Увернуться от удара в четвертый раз удалось не полностью — мой новенький плащ получил несколько корявых разрезов. Разумеется, я обиделся и тут же вспомнил, что помимо защиты существует еще нападение. Уклоняться от следующего удара я не стал: нагрузил его встречным движением, подрезав противнику запястье. К сожалению, на вампира это произвело гораздо меньше впечатления, чем хотелось бы. Он продолжал двигаться все с той же невероятной для обычного человека скоростью. Из раны успело капнуть всего несколько раз, потом на разрезе кровь свернулась.
Поднырнув под очередной выпад, я попытался всадить кинжал противнику в бок, но лезвие только скользнуло по ребрам. Это было уже совсем неприятно: ведь в этот раз я бил значительно сильнее, не по максимуму, конечно — иначе это могло отнять очень много сил, — но все-таки… Если на него и это не подействует…
Нет, кажется, его все же проняло. Еще раз, видимо, по инерции, попытавшись меня достать, вампир остановился, схватился за бок.
— И чему я удивляюсь? — вопросил он у себя самого. — Глупо было ожидать от старого торгаша чего-нибудь, кроме очередной подлянки. Вот скажи мне, парень, — со страданием в голосе обратился он ко мне, — ну, что я тебе плохого сделал? Что ты меня обижаешь… проблемы создаешь? Какого Леда не можешь просто расслабиться и не мешать человеку делать его работу?
— Э-э… — ничего вразумительного я на это ответить не мог, хотя одна мысль в голову все же пришла: — Извини, но ведь ты же не человек.
— О, боги! — воскликнул вампир, почему-то обидевшись еще сильнее. — Он еще и издевается! Ну ладно, маленький неблагодарный лицемер, не хочешь по-хорошему, будем по-плохому. Ща я тебя научу старших уважать.
Интересно, вампиры все такие, или этот один такой оригинал: то разоряется почем зря, то замирает на месте, как истукан? Может, он сейчас еще и в летучую мышь превратится? Хм…
Неожиданно, я поймал себя на мысли, что мне очень хотелось бы посмотреть на такое превращение или на какое-нибудь другое, даже несмотря на то что это может быть опасным для меня самого. Н-да… это еще вопрос, кто из нас более странный.
Пока я предавался глупым мечтаниям, вампир вернулся к жизни. Не внушающий доверия своим внешним видом и раньше, теперь он выглядел совершенно сумасшедшим. Бешено сверкнув глазами, он утробным голосом провозгласил:
— Иди ко мне!
Для порядка я решил немного подождать. Вдруг меня уже заколдовали и я полностью и без остатка покорен воле вампира? Нет, легкую потерю ориентации я почувствовал, но это ощущение очень быстро прошло. Никакого сравнения с нападением Твари.
— Не сработало, — честно сказал я.
Вампир удивился, но ненадолго, — видимо, по жизни он все-таки был фаталистом, а потому долго грустить не стал. Кроме того, выяснилось, что у противника был заначен еще один козырь.
— А так?!! — выкрикнул он, резко выбрасывая вперед руку.
Внешнего эффекта действие не возымело. Я было решил, что попытка ушла в холостую, как в ту же секунду что-то невесомое и бесформенное мелькнуло у меня перед глазами. Благодаря одному только инстинкту я успел дернуться в сторону, но недостаточно резко: зацепило краешек локтя. Правая рука мгновенно отнялась, кинжал медленно полетел на землю, не давая мне шанса разобраться с новыми обстоятельствами, — а вампир кинулся вперед.
Пригнувшись и плавно перенеся вес с левой ноги на правую, тем самым уходя от молниеносного движения, я перехватил не успевший пролететь и двадцати сантиметров кинжал левой рукой и, на этот раз в полную силу, загнал его неприятелю в солнечное сплетение. Хрустнул ломающийся позвоночник, упало в пыль тяжелое тело. Удивительно, но вампир все еще был жив: непослушной рукой старался вытащить из раны кинжал. В плоть вошло не только лезвие, но и добрая половина рукояти, а он все равно боролся.
Видимо, значительная часть связанных с их племенем мифов — никакие не мифы. В том числе и страшилки об их невероятной живучести, хотя в возможность собрать себя по кусочкам после сжигания в каменной печи и нескольких лет погребения верилось по-прежнему слабо, — к счастью, проверять меня никто не заставлял.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
