же откуда и любой иной бизнес, а сами благотворители – его клиенты – не вполне автономны в своей иррациональности, в лучшем случае они – жертвы честного морального конфуза. Религия, воспитание, пропаганда, давление со стороны знакомых, соседей и коллег, а также вполне рациональные зрелищные мероприятия, игры на тщеславии и такие уловки, как лотереи, аукционы, мелкие подарки, благотворительные наценки, парные и подсадные взносы – все это явно ориентированно на выжимание из людей благих побуждений, которые им не свойственны сами по себе.
Однако, это легкий ответ. Поэтому отставив подозрения в тривиальной нечистоплотности, рассмотрим мотивы, проявляющиеся в этом виде деятельности.
1) Насколько действительно необходимо помогать? Это можно решить только лично. Реальная нужда, источник проблемы и способы ее решения со стороны не видны. Человек всегда хочет знать, что его жертвы не напрасны, но эта оценка возможна только самим нуждающимся. Помогать посторонним, не видя ответной реакции и не зная даже в чем на самом деле причина нужды – это браться за решение социальной проблемы путем исправления ее последствий, попутно полагаясь на мнение явно заинтересованных посредников. А уж пытаться это делать себе в ущерб – признак неадекватности. С точки зрения иррациональности конечно. Такая помощь легко принесет больше вреда, чем пользы – а значит в ней нет ничего хорошего. Так что не следует путать подобную деятельность с помощью знакомым или даже незнакомым, чья ситуация оказалась понятна и близка к сердцу. Иррациональный мотив – как желание другому блага – тут скорее всего отсутствует.
2) Насколько тогда мотивы рациональны? Когда человек хочет помочь, он должен сам решить кому и как. Именно должен. С этого начинается любая помощь. Просто выдача средств на благое дело – это даже не иррациональность, потому что нет ни жеста, ни поступка – ведь неизвестно кто получит помощь (если только факт милосердия не обьявлен и стал причиной гордости или еще хуже – способом рекламы). Это помощь себе – улучшить самочувствие, снять груз морального долга, но при этом не напрягаясь, не вникая в детали. Налицо не просто отсутствие иррациональности, а ее прямая противоположность, подтверждаемая фактами – большинство благотворителей не интересует результат, им не хочется и не интересно следить за эффективностью их взносов. Они подсознательно опасаются убедиться в том, что их взносы на самом деле бесполезны. Это – моральная психотерапия, которая означает проблемы с совестью и следствие социального давлениям – "я не против, чтобы мир стал лучше, но пусть кто-то это сделает за меня". Рациональный мотив ухода от давления и ответственности.
3) Насколько необходима организация? Если помощь направлена на исправление катастрофической ситуации, организация – единственный выход. Но откуда нужда в организации, реализующей спонтанный душевный порыв? Разве может человеколюбие быть организовано и структурировано? Иррациональность – это не только невозможность достичь цели, но и некоторая безалаберность и расхлябанность, неизбежно свойственная такой деятельности. Подвижничество может быть только бескорыстным, и даже если все участники организовались и разделили обязанности – накладные расходы обязательно должны быть равны нулю. Значит, если организации необходимо что-то самой по себе, участники должны покупать это из своих денег. Как можно тратить деньги доноров не по назначению? Это сомнительно с моральной точки зрения и может быть оправдано только зарождающейся рациональностью организации. Но иначе не будет организации! Так незаметно смещаются мотивы. Или же они становятся более явными.
4) Рациональность делает следующий шаг. Она приводит к тому, что организованные благотворители становятся заинтересованы в росте количества своих подопечных – получателей помощи. Это хоть и противоречит смыслу деятельности, зато придает смысл организации. Организация всегда нуждается в цели, потому что стремится к самосохранению и развитию – она становится целью в себе и превращается в самообслуживающуюся бюрократию. И цель эта противоположна заявленной.
5) Рациональность неизбежно ставит вопрос эффективности, что требует оптимизации, роста масштабов, широты охвата, проникновения в нужные структуры и борьбы с конкурентами. Расширение круга доноров, спонсоров, взносчиков и иных благотворителей требует дальнейшего морального принуждения и социального давления, включающего не только идеологию, пропаганду высших ценностей и придание делу модного блеска, но и составление бизнес-планов, стратегий, поиска новых методов агитации, брендинга, просвещения и мотивирования "инвесторов". Появляются миллиардные благотворительные корпорации, гуманитарный бизнес, индустрии беженцев и даже международная торговля если еще не самими детьми, то их благом.
6) Рано или поздно деятельность профессионалов от филантропии приобретает отчетливые черты отьявленной рациональности. Это не только зарплата, но и моральное превосходство, психологический комфорт, отпущение грехов и спасение души, гордость и тщеславие, престиж и статус, имидж и репутация, интересное дело и досуг, оптимизация налогов, полезная информация, доступ в высшие круги, нужные контакты, укрепление личных связей, а также косвенная польза, связанная со специфическим профилем деятельности – от поездок в теплые страны до контроля над ресурсами и, особенно, людьми.
Таким образом, мы видим, что мотивы разных участников организованной благотворительности оказываются очень сходными. Большинство рядовых благотворителей озабочены собственным душевным комфортом – это вполне рационально и согласовывается с их безразличием к практическим результатам. А активные и богатые спонсоры, предпочитающие контролировать эффект своих взносов, находят в филантропии увлекательную деятельность, приносящую не только комфорт и иллюзию смысла, но и практически полезные результаты вокруг лично их – они этим облагораживают собственную окружающую среду. (И, как всегда, когда речь заходит о богатых, тут надо опять подчеркнуть, что это без учета возможных выгод – когда под маской благотворительности на самом деле проворачиваются деловые, прагматические операции.) Работники в дополнение к моральному комфорту получают практические блага, что еще более рационально.
Тогда, наверное, более правомерно было бы разместить благотворительный бизнес в другой части картинки? Да, если бы не участие в нем определенного процента людей, и взносчиков, и сотрудников, у которых силен чисто иррациональный мотив – действительная озабоченность улучшением положения дел абсолютно посторонних людей в масштабах всего общества и в ущерб себе лично. Этот неопределенный процент искупает отраженную на рисунке позицию, потому что именно благодаря таким подвижникам филантропическая деятельность отличается от всякой другой, и так заполняющей картинку сверху донизу. Этот процент – единственное, что придает ей хоть какой-то смысл.
8 Смысл
– Слияние мотивов
Да, так в чем же смысл? Вопрос нелегкий. Имея две таких разных конечных цели, как "я" и "другой", смысл легко проскальзывает между ними и теряется где-то в тумане серой зоны. И это по-своему логично. Смысл – то что свойственно только человеку, что мотивирует свободный разум, а значит лежит
