вне детерминизма, вне эгоистических или альтруистических потребностей, вне любых иных потребностей, кроме потребности в самом смысле. Поскольку это свобода порождает необходимость смысла, логично предположить, что смысл должен быть как-то связан со свободой. Но как? Едва ли смысл сводится просто к достижению свободной цели, результату свободной деятельности или даже последствиям личного, совершенно свободного бытия. Потому что тогда смысл всегда есть, независимо от нашего желания и поиска. Т.е. сам поиск смысла теряет смысл. Смысла вполне может не быть ни в чем – даже в собственном бытии. Но если достижение цели, результата и последствий – не смысл, то что?
Иногда смысл в том, чтобы избежать результата. Иногда – в воображаемом результате. Иногда – в самом процессе. А может смысл в самом поиске смысла? Я думаю, не стоит ломать голову, и принять очевидное. Смысл не просто в результате, а в том чтобы результат был правильный. А это значит – чтобы цель была правильна.
Так мы опять уперлись в задачу разума – найти правильное. И как ни грустно, наш выбор не слишком велик. Ясно, что без рациональности смысла не найти – как можно жить ради других, если сама жизнь невозможна без заботы о себе? Без реализации своего творческого, продуктивного потенциала? Без успеха, одобрения и зависти окружающих? Но и жить, чтобы просто, или даже не просто, жить, нелепо. Ну зачем вообще столько собственности?! Зачем какой-то там "ранг"? Стало быть, иррациональное в конце концов придает смысл рациональному? Конечно! Можно всю жизнь руководствоваться самыми "разумным" побуждениями, точно знать что делать, иметь четкие цели и вести себя в высшей степени рационально. Но рано или поздно неизбежно осознание полной бессмысленности всего этого. Жизнь неизбежно требует иного смысла. Горизонт рационального планирования всегда ограничен. Рациональность работает только до момента смерти, и хотя он неизвестен, его вполне можно трезво прогнозировать. И это гарантировано убивает рациональность. Будущее должно быть абсолютно неизвестно для того, чтобы человек имел желание жить, действовать и ставить цели. Но при этом оно должно быть притягательным. Именно в нем сокрыта последняя цель, лежащая всегда вне себя и своей жизни, а значит заключенная в других людях – тех, кто будет жить потом, после, всегда. Жертва во имя других становится необходимым условием осмысленного существования.
Однако, чем "другой" лучше "я"? Да если хорошенько задуматься – ничем. Деятельность сама по себе, как поступок и как жест, все же пуста и бесцельна, особенно если учесть, что родные, близкие, или там соседи – тоже смертны. И потому, рациональное обязательно придает смысл иррациональному. Последняя, самая дальняя жертва – в принципе уже даже не жертва. В чем смысл бесконечно далеко и непонятно на кого нацеленного самопожертвования, если не в разумном, даже по-своему рациональном понимании смерти как продолжения своей жизни в других? Самоактуализации и самоосуществлении в их памяти, уважении, признательности, благодарности? В духовной сопричастности с ними, в соприкосновении и отождествлении? Последняя жертва включает и вполне эгоистический мотив. Человек хочет и должен чувствовать не просто полезность, вклад и нужность, а свою полезность, свой вклад и свою нужность. Он не может и не желает быть просто винтиком, безличной жертвой во имя неизвестно чего. Это "что-то" должно быть его. Он должен чувствовать единение с будущим. Разум опять не может остановиться перед порогом смерти. Жизнь должна продолжаться, хоть и в других, но – своя. Стать вечной. Актом самого полного осмысления своего существования, какое только возможно, становится жертва во имя вечного.
– Общее дело
Звучит впечатляюще. Но как с этой пафосной правильностью обстоит дело на практике? На самом деле, именно так. Осознание себя как человека происходит через ступени нахождения общего с другими людьми. Сначала "я – такой" означает "я похож на таких-то", потом "я – часть таких-то" и наконец "я – живу ради таких-то" или, иначе, "такие-то – смысл моей жизни", причем под "такими-то" уже имеется в виду все разумное и свободное. Чтобы уяснить суть этой возвышенной логики, надо отвлечься от примитивного понимания "я". Конечно, кто-то может сказать о себе "я – набор клеток". И не ошибется. Но свободный человек идентифицирует себя идеей общности, а не насилием причинности. Свобода требует единства с такими же. А иначе откуда возьмется договор?
И если говорить о нормальных людях, то любой активный, продуктивный человек, всегда помнит об этом. Настоящее счастье самореализации, творчества и труда возможно только тогда, когда человек чувствует собственную принадлежность и неразрывность своего дела с общим делом. Своего существования с существованием своего круга, коллектива, общности. Это вполне бытовое ощущение вовсе не нагружено философией – они живо в каждом. Оно как бы присутствует по умолчанию, подспудно, и болезненно проявляется только когда теряется, когда человек оказывается один, не нужен, бесполезен. Все, что надо для счастья – общее дело, достаточно большое для того, чтобы ради него жить. Ни что меньшее не способно решить проблему смысла. Любая цель, если она достаточно быстро достигаема, неизбежно ставит проблему следующей цели и вполне может оказаться, что следующая цель отвергнет предыдущую, уже достигнутую. И тогда окажется, что в ее достижении не было никакого смысла – достигнутое имеет смысл только если является частью чего-то более общего, ступенькой к следующей цели. Значит последняя цель должна быть или заведомо недосягаема, что сразу обессмысливает ее, или правильна – так правильна, что независимо от ее недосягаемости ради нее есть смысл жить. Вот почему жизнь оказывается меньше цели – цель приобретает большую ценность, чем сама жизнь. И вот почему так захватывающи мотивы великих начинаний, воодушевляющих массы людей. Проблема поиска смысла оказывается решена относительно безболезненно, если найти великую цель.
И напротив, в отсутствии великой цели, несмотря на все напряжение практического разума, осмысленное поведение не получится уже с самого начала. Если честно полагаться на рациональность, получится или преступная романтика и бесславный конец, или психология "живи красиво, умри молодым" и позорное фиаско, или чистая практичность, погоня за деньгами и нравственное опустошение. Если же посвятить себя иррациональному духовному поиску в группе сподвижников, то есть шанс начав с йоги и восточной философии, кончить в тайге ожидая спасения Космическим Разумом.
Не в этом ли отсутствии правильности заключаются проблемы "потерянных" – и индивидов, и поколений, а то и целых стран, все никак не могущих определиться со своей национальной идеей? Когда социальная материя распылена в атомы, а ценность общего попрана, изгажена и оплевана? Когда погибли старые идеалы и их оказалось нечем заменить? Результат –
