– Ну, насчет Луни сказать ничего толком не могу, – ответил Энжел. – Может быть, она не вмешивалась из расположения к девочке, которая росла в ее доме. С Гламурой – тут проще: она это сделала ради любви.
– А Раста – потому, что эта кража привела бы к рождению ребенка, – кивнул Квентин. – Конечно-конечно...
– Ну, я думаю, у Великой Матери был еще один расчет, – сказал Энжел. – Как вы думаете, что стало бы с девочкой, проведи она ритуал Зарождения?
– Ничего хорошего, – ответил Квентин, нахмурившись. – Даже неактивные подсвечники серьезно подорвали здоровье Луизы; что было бы, если бы она их активировала – и думать не хочу.
– Ничего бы ей не было, – отмахнулся Энжел. – Здоровье Луизы пошатнулось из-за того, что подсвечники сделаны из серебра, только и всего. Против оборотней они специально никогда направлены не были.
– Тогда что было бы? – спросил Квентин.
– Как вы думаете, какая ждала бы судьба девочку, сумевшую провести ритуал Зарождения? Не каждой жрице Расты при этом ритуале присутствовать перепадает, не то чтобы самой его провести.
Квентин несколько раз сморгнул, соображая, какую мысль хочет донести до него жрец.
– А потому спасибо вам еще и за то, что ритуал так и не состоялся, – добавил Энжел. – Если вы считали себя моим должником – забудьте. Мы в расчете. Хорошего дня.
И прежде чем Квентин успел что-либо ответить ему, Энжел развернулся и быстрым шагом направился к лестнице. Квентин некоторое время смотрел ему вслед, подбирая слова для ответа, но, так и не подобрав, сплюнул, а затем, неожиданно сам для себя, сложил пальцы левой руки в «козу» – отвращающей беду жест.
***
Илис вошел в обеденный зал «Неугомонного астронома», чуть задержался на пороге, зажмурил глаза и дважды шмыгнул носом, разделяя на составляющие витавшую в воздухе смесь ароматов и выделяя из нее запахи готовящейся еды, свежего пива, игристых вин и просто запахи присутствующих людей. Время было вечернее, но основная волна народа уже успела поужинать, и зал ресторации был заполнен едва ли на треть. Впрочем, та, кто интересовала Илиса более всех остальных, вместе взятых, была здесь, и именно к ней, сидящей за столиком у окна, он и направился.
Агата оборотня не видела, она цедила из высокого бокала красное сухое вино и смотрела в окно, так что небольшой букетик полевых цветов, который оборотень положил перед ней на край столика, оказался для нее полной неожиданностью. Она даже слегка вздрогнула.
– Я не слышала, как ты подкрался, – сказала она.
– Это я хорошо умею, – улыбнулся он. – Ты получила мое письмо?
– Ну, ты же видишь, я здесь сижу, – ответила она, поднося к носу букетик, от которого пахло августовским разнотравьем.
– Может, ты поесть сюда пришла, а не потому, что я попросил встретиться, – сказал Илис, присаживаясь напротив нее.
– Вообще-то, я ужинаю часом раньше, – сказала она. – Так что я ждала только тебя.
– О, – сказал он. – Извини, я раньше освободиться не мог. Весь день с Селеной на одного парня охотился, полгорода оббегали, а когда нашли его, оказалось, что он нам уже не нужен. Обидно.
– И часто у вас так? – спросила она.
– Случается, – ответил он.
– А Селене тоже обидно? – спросила она.
– Не знаю, – ответил Илис. – Наверное. Я не спрашивал. Она спокойнее воспринимает, не как я.
– Тогда давай выпьем, – сказала она и наполнила для него бокал из бутылки, что стояла перед ней.
– За что? – спросил он. – За работу?
– За нас, – ответила она. – Но если хочешь – то и за работу.
***
– Значит, подсвечники нашлись, – сказал Амарант, попыхивая трубкой. – Ну и хорошо. История получилась забавная, хотя конец вышел не слишком правильным. Эх, даже захотелось взять ее за основу и написать что-нибудь этакое, в модном нынче жанре. Знаете ли, чтобы про богов, про любовь, а еще лучше – про любовь у богов. Тоже вышла бы занимательная история. А что? Представьте себе завязку: Раста желает поженить Луню и Нурана, но тут подсвечники, необходимые для проведения ритуала богосочетания, похищены. Подозрение, как всегда, падает на Малина, и его молодому жрецу, а еще лучше – жрице, предстоит найти настоящего вора. Как вам?
– Недурно, – одобрил Эрик. – Я бы почитал. Но что вам не нравится в окончании нашего дела? Что в нем неправильного?
– С вашей точки зрения – может быть, в нем все правильно, – ответил Амарант. – Пропажа возращена на место, преступник раскаялся, ваш отдел получил премию, ваш сержант – благодарственное письмо от Храма Плодородия. Однако поведение вашего сержанта...
– Что с ним не так? – набычился Эрик. – Вы имеете в виду, что он сначала пошел не по тому следу? Да, он предполагал, что подсвечники украли, чтобы скомпрометировать сэра Криса, но...
– Нет. Тут у меня к нему претензий нет и быть не может. Человеку свойственно ошибаться, а ваш сержант – не так уж он был не прав. Взгляните сами: ведь воришка действительно не вернула подсвечники потому, что ждала сэра Криса, это – самое важное, и ваш шеф это понял. А уж что касается попыток компрометации молодого рыцаря, то умозаключения сержанта Уиллиса выглядят вполне логичным. Просто действительно бывает так, что некоторые факты на проверку оказываются чистым совпадением, как и случилось с теми письмами. Ваш сержант – молодец, руководствуясь ложными представлениями, он все-таки докопался до истины. Кстати сказать, уж если какая-то черта наиболее полно характеризует вашего шефа, то это она и есть – докапываться до истины во что бы то ни стало. Я о другом. Так ли уж необходимо было предавать огласке вину Луизы Лист?
– А как же иначе? – спросил Эрик.
– А вот так. Подсвечники все равно уже вернулись на свое место. Виновную он нашел, и та получила свое наказание – ведь, думаю, госпожа Бастиана с ней серьезнейшим образом поговорила и объяснила всю неблаговидность ее поступка. Кроме того, как я слышал, ее здоровью был нанесен весьма серьезный ущерб. К чему же нужна была огласка? Кажется, в Храме Плодородия уже успели убедить себя, что подсвечники брала сама Великая Мать, так что ничто не мешало вашему сержанту потихоньку слить это дело. Но он предпочел поступить по правилам.
– Разве это плохо?
– Нет, не плохо. Но знаете, Эрик, правила – это вещь универсальная. Слишком универсальная. Они нужны, кто спорит; если их не соблюдать, можно попасть в нехорошую ситуацию. Но рабом правил тоже быть нельзя. Разве справедливость пострадала бы от того, останься проступок Луизы тайным? Ведь кроме человеческой справедливости, той, что часто подменяют законом, есть еще и высшая справедливость, и она-то восторжествовала, а это – самое главное. Зачем же портить девочке жизнь? Неужели ради премии и самолюбия? Не верю. Боюсь, ваш сержант сам не понимал, что делает.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
