— А это мы в шестом классе, — заявила Ковальски, перелистнув очередную страницу. С глянцевого снимка на меня уставились знакомые лица. Мальчики в чистых костюмчиках, девочки в жилетках и юбочках, все причесанные и прилизанные (не считая Кузьмы), замученные фотографом и Галиной Николаевной. Кто-то весело улыбался, находя забавным даже столь скучный процесс, как фотографирование, а кто-то хмурился, недовольный официозом. Нас с Костяном, как самых длинных, загнали в последний ряд. Два вечных кореша, два друга детства даже на фотографии стояли вместе. Был там и Дюша — уральский, но еще не богатырь. Он только через два года попрет вширь, пока же был худым и тощим, с забавно торчащими ушами. Классуха заведомо развела нас по разным сторонам, памятуя о вечном противостоянии.
— Здесь вы уже взрослые, я многих узнаю, — задумчиво произнесла Маринка. И тут же острым ноготком указала в нижний левый угол — А это кто?
Пухленькая девчушка с большими бантами сидела с краю. Опершись ладошками о колени, она во все глаза смотрела в объектив, в ожидании настоящего чуда: вылетевшей птички или волшебного единорога. Такой я ее и запомнил, немножечко дикой и странной, не от мира сего, но при этом очень доброй и честной, несмотря на все то дерьмо, что творилось вокруг. Ей здорово доставалось, то ли из-за лишнего веса, то ли из-за особенностей характера. Травили Дашку все кому не лень, особенно усердствовал Дюша с дружками. Я даже не был уверен, что они знали ее настоящее имя. Вечно дразнили жирной коровой и свиноматкой.
— Эта? — Агнешка наморщила лоб, пытаясь вспомнить одноклассницу. — Дашка Топольницкая… В шестом классе перевелась: уехала в другой город и ни духу, ни слуху. Но про нее тебе лучше Синицын расскажет.
«Синицын расскажет» — что за ехидный голосок… Сроду в арсенале Ковальски таких интонаций не водилось и вдруг вылезло наружу. Я почувствовал на себе внимательный взгляд Агнешки, а после и Мариночка соизволила поднять очи.
— Не о чем здесь говорить, — пробурчал я и протянул руку перевернуть страницу. Зря поспешил, потому как на следующих снимках снова была Дашка, точнее мы вдвоем. Это Костян нас сфоткал, когда тусовались на квартире. Я бы сроду этот снимок не напечатал, а вот Дашке он отчего-то понравился. Может, потому что один из немногих, где мы были только вдвоем.
На оборотной стороне фотокарточки имелось любовное послание с сердечком. Выведенное каллиграфическим подчерком с вензелями и завитушками, с положенной подписью и датой в конце. Единственное, что осталось на память от первых отношений. А я ей так ничего и не написал… Только подарил дешевую безделушку, купленную по случаю в торговом центре на распродаже. Колечко из неизвестного металла, болтающееся даже на ее пухлых пальцах. Дешевская бижутерия — ерунда, одним словом, но Дашка выглядела счастливой. Продела кольцо через веревочку и носила на шее, словно великую ценность. Что взять с девчонок, любят они всякие финтифлюшки, порою придавая им куда большее значение, чем стоит.
— Вы встречались? — догадалась Маринка. Ледяная принцесса была на редкость сообразительной стервой.
— Вы с ней встречались, — повторила она снова, на этот раз утверждая, а не спрашивая. — Но она же толстая?
Эмаль скрипнула на зубах. Я почувствовал, как острый локоток Агнешки уперся в бок.
— Сама ты…
Чужая кость болезненно вдавилась в межреберное пространство, мешая нормально дышать. Ковальски, да чтоб тебя…
— Марин, лучше не поднимай эту тему, — произнесла соседка легко и непринужденно, не сбавляя усилий. Локоток острым шипом впился в мое тело.
— Столько красивых девчонок в классе, почему выбор пал именно на нее? Она же, она…
Вот только попробуй сказать жирная, и лично с лестницы спущу.
— … нестандартной внешности, — смягчила оборот Володина. — Да, лицо милое, но фигурка…
— Мы в классе тоже задавались этим вопросом, но ты же знаешь Синицына, он у нас упертый… Может только из одной вредности с ней и встречался, назло остальным, чтобы был повод подраться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— А ты хотела, чтобы я вместе с остальными ее травил? — сорвалось у меня с языка.
Давление на ребра ослабло. Агнешка перевернула страницу, но легче от этого не стало. С большого снимка на нас смотрела огненно-рыжая Олька, тогда еще моя Олька. В глазах пляшут бесенята, а красный, облупившийся после загара нос, был усыпан веснушками.
Вот ведь… неприятность: фотки из телефона почистил, а про альбом забыл. Так редко в него заглядывал, что даже мысль в голову не пришла.
Ковальски быстро перевернула страницу — и там Олька, и на следующей тоже. Только на четвертом развороте пошли общие снимки из столовой, из кабинета труда и спортивного зала.
Хреновой была идея, посмотреть фотоальбом и вспомнить прошлое. Наконец, до Агнешки это дошло, но листать страницы девушка не перестала: то ли сыграла свою роль упертость, про которую она так любила рассказывать, то ли извечное женское любопытство. Только не было здесь никакого компромата — одна лишь память, бередящая старые раны.
Я уже думал забрать альбом из цепких девичьих пальцев, как вдруг заиграла музыка: модный танцевальный хит, из числа тех, что вечно крутят по радио. Длинноногая Ковальски соскочила с дивана и протянув руку, схватила сотовый, лежащий на подоконнике. Недовольно поморщилась, прочитав имя абонента, но кнопку отмены не нажала. Напротив, поднесла аппарат к уху и вышла в гостиную. Из комнаты послышался ее раздраженный голос:
— Да, слушаю… Да, с друзьями и что? Нет, не знаю, когда буду и отчитываться не собираюсь…
Может мама звонила, а может ухажер появился. А что, Агнешка девчонка видная — целый капитан школьной сборной по волейболу. Красивые ровные ноги от ушей и попа с орешек, пока Спиридонов тормозит, уведут барышню.
Воспользовавшись случаем, я с громким хлопком закрыл брошенный на диван фотоальбом — хватит на сегодня воспоминаний.
Рассчитывал, что Володина последует за подругой, но девушка продолжила сидеть. Ровная спинка, идеальный профиль лица — с такой скульптуру лепить или портрет писать. Внешность у мадам яркая, только вот содержимое подкачало.
— Ты ее любил? — вдруг задала она свой вопрос. Ресничками хлоп-хлоп, и глаза такие невинные, что у кутенка, насравшего под кроватью.
«А какое твое собачье дело», — хотелось ответить, но я вовремя вспомнил о принятом решении играть в милого мальчика. Поэтому собрав волю в кулак, выдавил улыбку, и как можно более спокойно ответил:
— Лучше сама у нее спроси.
— Я бы спросила, если бы могла.
Стоп, не понял… Она сейчас что, не про Ольку?
— Меня твоя первая любовь интересует, — подтвердила Володина мою догадку, — кажется, ее Дашей звали. Очень любопытный выбор и, признаться, неожиданный. Внешность девушки выходит за рамки общепринятых стандартов красоты, и это еще мягко сказано. Что тебя в ней привлекло: характер, толстые ляжки или возможность подержаться за грудь.
Сука, выводит… прямо и без затей, но мы же решили, что сегодня хорошие. Поэтому продолжаем улыбаться.
— Чего тебе нужно?
Володина изучала меня, чуть наклонив голову. Так хищник рассматривает добычу, внезапно решившую дать отпор. Что, Мариночка, не ожидала? Думала довести вечер до скандала, и в очередной раз выставить дурачком? А вот не выйдет, Никита Синицын сегодня кремень.
— Отвечать вопросом на вопрос, — задумчиво произнесла она, — ничего не ново под луной, а впрочем, вполне справедливо… Давай договоримся так: каждый из нас задает по одному вопросу и отвечает «да или нет», но только честно. Как тебе такой вариант?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Честно? — не выдержав, я хмыкнул. — А кто проверит эту самую честность? Детектора лжи под рукой нет, поэтому можно сочинить, все что душе угодно.
— Можно, — подтвердила девушка, — но согласись, это будет не интересно. В любой игре должны быть правила, иначе какой в ней смысл?
Ваше величество о правилах заговорило, надо же…
— Ответ ограничен только двумя словами: «да» или «нет». Запомнил?
