— Сэр! Очнитесь!
Он застонал, его грудь начала вздыматься и опадать, веки дрогнули, и он открыл глаза.
— Меня поймала большая кошка, — сказал он, словно я задал вопрос. — Я как раз сбил жирного тетерева и ощипывал его. Кошка решила, что мы с птицей сойдем для нее за подходящий обед.
— Давайте-ка спустимся с холма, и я отведу вас в дом.
— Мне нужно в Геттис. Я должен быть там сегодня. Должен сделать доклад.
Я взял его за плечи и помог сесть, он лишь молча поморщился от боли.
— Вы разведчик?
Он прерывисто вдохнул.
— Лейтенант Бьюэл Хитч. — Он застонал от боли, потом собрался с силами и сказал: — Именем короля, я могу приказать тебе мне помочь. Мне нужно в Геттис.
— Нет необходимости приказывать. Я вам и так помогу.
— Не сомневаюсь, — язвительно ответил он. — Ты же просто обожаешь короля и его солдат, не так ли?
— Я верен своему королю, и, поскольку я второй сын, мне суждено стать солдатом. Не то чтобы мне удалось добиться на этом поприще особого успеха. Но если вы покончили с оскорблениями в мой адрес, я отведу вас вниз, где ваши раны можно будет как следует промыть и обработать.
Он несколько мгновений смотрел на меня, из его груди вырывалось хриплое дыхание.
— Значит, ты не преступник, — заключил он наконец. — А что же тогда ты делаешь в Мертвом городе?
— Я проезжал через него по пути в Геттис. У меня закончились припасы, поэтому я задержался на несколько дней, чтобы оплатить работой какую-нибудь еду.
— Странно, что тебе удалось хоть что-нибудь получить за свои труды в этом городе, помимо камня в голову. Наклонись, я положу руку тебе на плечи. А ты не маленький, верно?
Отвечать на это замечание не было нужды, и я сделал, как он просил. Как только он за меня уцепился, я взял его за ремень и поставил на ноги. Он оперся на меня, я почти что нес его на себе, но он пытался мне помогать. Он вскрикивал и стонал, пока мы медленно ковыляли вниз по склону. Оглянувшись, я увидел, что его лошадь последовала за нами.
На середине поля я крикнул Эмзил, чтобы та поставила кипятиться воду. Мне пришлось позвать ее дважды, прежде чем она появилась в дверях. Ее глаза округлились, и она метнулась обратно в дом. Когда она показалась вновь, я был потрясен, увидев, что ее ружье опять смотрит мне прямо в живот.
— В чем дело? — спросил я у нее.
— Я не пущу его в мой дом, — спокойно сообщила она.
— Но он же ранен.
— Это мой дом. Я должна защищать детей и не позволю тебе тащить в него этого чужака.
Я лишь покачал головой, а затем повернулся и направился к одному из домов, которые осматривал утром.
— Выстави мои сумки за порог, — сказал я, даже не пытаясь скрыть досаду, и услышал, как за моей спиной с грохотом захлопнулась дверь.
Я привел лейтенанта Хитча в дом с добротным очагом, опустил на пол и отправился в сарай за потником Утеса. Я расстелил его на полу и пошел взять растопку и дрова из поленницы, которую сделал для Эмзил. Мои дорожные сумки и кучка прочих вещей, лежавших у нее в доме, были сложены перед запертой дверью. Намек был ясен. Я отнес свои вещи в дом, где меня ждал солдат.
— Похоже, ты ее здорово разозлил, — заметил он.
Я не мог бы сказать, ухмыляется он или стиснул зубы от боли.
— Это мой особый дар в общении с женщинами, — сообщил ему я.
Он зашипел сквозь зубы и замолк.
Я развел огонь, принес воды и подвесил над очагом свой маленький котелок. Когда в комнате немного потеплело, а вода стала горячей, я помог ему раздеться.
Сначала я занялся мелкими ранами, стараясь как можно лучше промыть неровные царапины. Все они были теплыми на ощупь и гноились. Он шипел и ругался, пока я их мыл. Раны поглубже немного кровоточили.
Когда я потянулся, чтобы снять повязку с груди, он остановил мою руку.
— У тебя есть что-нибудь из еды и питья? — спросил он дрожащим голосом. — Было бы неплохо подкрепиться, прежде чем мы приступим к этому.
— Кажется, у меня осталось немного чая. Пожалуй, больше моего здесь ничего нет.
— Пусть будет чай. В моих седельных сумках есть немного вяленого мяса. Можешь их принести?
Я снял сумки с его коня, убрал удила, чтобы он мог пощипать травы между домами, но постарался увести его подальше от заросшего огорода. Проходя мимо, я нашел две перезревшие морковки и выдернул их из земли. Когда я принес их в дом, лейтенант удивленно на меня посмотрел.
— Суп, — пояснил я. — Они слишком жесткие, чтобы есть их просто так. Вместе с вяленым мясом они отлично разварятся.
Впрочем, это было легче сказать, чем сделать. Морковки оказались такими жесткими, что мне пришлось рубить их топориком. Измельчив, я бросил их в кипящую воду, а затем взялся за сумки Хитча. Он наблюдал за мной и, когда я вытащил большой пакет, плотно завернутый в несколько слоев промасленной бумаги, сказал:
— Нет. Не это. Убери обратно.
Второй сверток, в жирной коричневой бумаге, оказался нужным. Я отрезал кусок мяса размером со свою ладонь, мелко порезал и добавил к морковке. Как раз закипела вода в котелке, я заварил для лейтенанта кружку горячего чая и подождал, пока он его выпьет. Вскоре он поставил пустую кружку и кивнул мне.
— Ну, приступим, — мрачно проговорил он.
Я достал свою пока еще нетронутую аптечку, и глаза Хитча округлились. Он стиснул зубы, наблюдая, как я растворяю целебные соли в горячей воде; он знал, что они будут жечь, но обойтись без них нельзя. Рана на груди Хитча была ужасной. Коготь вонзился очень глубоко, и, когда я снял повязку, рана открылась. Она тоже уже воспалилась. Я промыл ее теплой водой с целебной солью, а Хитч в это время колотил кулаком по земляному полу. Он ругался, но не кричал от боли.
— Ее следовало бы зашить, — заметил я. — Но думаю, сейчас уже слишком поздно.
— Знаю. Я что, похож на идиота? Или я мог зашить себя одной рукой там, в темноте?
Я прикусил язык и промолчал, лишь смазал края раны мазью и снова наложил повязку, только туже, стягивая края и надеясь, что они как-нибудь заживут. Рана на руке оказалась такой же — глубокой и гноящейся. Запах шел отвратительный, меня затошнило. Дышать ртом не помогало. Я стиснул зубы и проделал с рукой то же, что и с раной на груди. Мне пришлось потратить последние бинты и мазь, прихваченные из дома.
— А ты неплохо подготовлен к дороге, — сдержанно проговорил Хитч.
По его лицу катился пот от перенесенной боли.
— Был, — неуклюже пошутил я.
— Не волнуйся, когда мы доберемся до Геттиса, я позабочусь о том, чтобы тебе восполнили все, что ты на меня потратил.
— Когда мы доберемся до Геттиса?
— Ты сказал, что поможешь мне. Даже если я не стану этого требовать. Мне нужно в Геттис. И я чертовски хорошо понимаю, что не смогу добраться туда сам. Тебе придется поехать со мной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
