Среди тишины где‑то заухала выпь, и тотчас закуковала кукушка с другой стороны реки. «Пора», — тихо сказал Григорий и пружинисто встал на ноги. Капитан спецназа так и был раздет по пояс, не имея возможности одеть одежду на исполосованную спину. В дверь амбара, кто‑то постучался изнутри.
— Що там вам бисам неймется? Али жрать хотите. Так не дозволене. Раз у день, в обид, якщо доживете, — не сдержал смех махновец и клацнул затвором винтовки.
— Дядько, дядько, — заплакала Жара и плаксиво запищала. — поди сюда.
Махновец все же поднялся от костерка и подбросил в него сена для яркости, и приблизился к дверям амбара.
— Що там тоби, дивка?
— Дядько, в туалет бы мне.
— Так не дозволене, сходь там у кут, нехай хлопци видвернутися вид твоих секретив.
— Ой боюся я здесь мужиков много, а ты гарный хлопец. Я тебя еще днем приметила, — продолжала заводить махновца Жара. — неужели не хочешь со мной познакомиться, а то я тут мышей боюсь.
Махновец, не будь простым сельским мужиком, если бы не подошел к двери.
— Ну, добре дивка, але щоб без обману було, а то можа ти тильки, шуткуешь …
— Нет дядько, ты мне сразу приглянулся.
Наконец, лязгнул засов и махновец приоткрыл дверь.
— Выходь сюди, а якщо ти ничого, може якщо сподобаешся я тебе на село поберу,
— обрадовался такому приобретению повстанец армии Махно, но тут, что‑то блеснуло в воздухе, и нож воткнулся ему под сердце. Он поднял беспомощно руки, но упасть не успел, как его подхватили бойцы спецназа.
Быстро обойдя хутор стороной, пленники оказались около оврага, где стояли запряженные тачанки, в каждой по три лошади. Пуля и Кик присели на землю и крадучись начали бесшумно двигаться вперед. Из одной тачанки слышался храп, а в другой кто‑то курил махорку. Пуля старался плавно двигаться, но чуткие кони все же всхрапнули и часовой привстал на повозке, осматриваясь. Снова в темноте мелькнул нож и махновец лишь упал в повозку. Второго махновца обезвредил Кик голыми руками, просигналив отряду в ночи тихим мяуканьем.
Три тачанки с пулеметами «максим» и три лошади вскоре плавно и тихо начали свое движение. Поднявшись на проселочную дорогу из оврага, они пустили лошадей в намет.
— Григорий, вот по этой дороге через поле мы выскочим на Крымский тракт, а там прямая дорога до Харькова.
— Вы езжайте, а я вас на лошади догоню, тут должок у меня остался для махновцев… Да, еще, Кик, ты так мяукал неподражаемо, это что же ты во Дворец пионеров ходил, учился?
— Да, нет, Георг, Москва-400 наш адресок…
— А, я понятливый, ну а волка сможешь изобразить, но так. Чтобы натурально и громко?
— Запросто, из голодной стаи…
— Кик, просьба огромная, вернись к коням и просигналь по полной, чтобы лошади поверили и бежали отсюда подальше…
Три тачанки рванули вперед в ночь, а Григорий, взяв две гранаты с повозки, быстро направил коня обратно на хутор. Когда капитан спецназа оказался около первого дома с открытой створкой окна, он на секунду застыл, рассматривая знакомые для него гранаты. «Ну, вот сколько лет прошло, а «лимонка» или Ф-1 почти не изменилась». Из оврага с лошадьми вдруг в ночи раздался ужасающий и зловещий волчий вой, который переливался и все больше усиливался, а затем дружный топот копыт, уносящихся в поле лошадей, разбудил хутор.
Григорий перекрестился «Боже, воздай же грешным, Крови святой не оставь неотмщенной», он сорвал чеку и бросил в окно. Как и следовало по инструкции, через 4 секунды весь дом сотрясло взрывом и пламя полыхнуло из окон. Второй дом располагался рядом, граната залетела в него, но взорвалась с опозданием. Лишь через 10 секунд, заставив капитана задуматься: «Да не зря наши конструкторы в 1926 году усовершенствовали запал гранаты, сделав его более надежным».
Капитан спецназа развернул коня, и не став смотреть на разрушения в хуторе, пустился прочь галопом. По пути движения он встретился с Киком, и крикнул ему:
— Я чуть было не подумал, что настоящие волки обложили.
— Стараемся, да и ты должок возвернул махновцам, Георг.
— Я же спецназовец, а такие долги оставлять негоже, — вдруг на все ночное поле рассмеялся капитан.
— Думаю, что скорее в тебе орловский мужик проснулся!
— Не без этого, Кик, во всех нас русских, орловских, тамбовских, рязанских, питерских и прочих — один черт сидит, которого лучше не задевать.
Версты через три они нагнали тачанки, и Георг еще издали крикнул:
— Господа, прошу не стрелять, свои.
— Ребята, вы так всю округу всполошили, что Батько Махно разбудили, — смеялась радостная Луна. — Георг, я так рада, что мы удрали. Что обняла бы тебя крепко, да вот нельзя с твоей спиной.
— Ну ничего, Луна, главное пообещать, а когда заживет, то я напомню.
Проскакав еще верст 30, небо стало светлеть и дальняя линия горизонта засветилась огненно–красной зарницей. Капитал Семенов обернулся и сначала не понял, и не поверил в то, что он видит. Позади их, в версте вдоль дороги стелилось облако пыли. Присмотревшись еще раз он понял, что это погоня. Около 50–ти всадников преследовали их, несясь быстрым галопом и поднимая пыль с дороги.
— Ну вот, господа, махновцы тоже обид не забывают, и видно хотят нас догнать, — крикнул белогвардейский штабс–капитан. — Подпустим поближе?
— Пока резонно оторваться, а пострелять успеем, — крикнул Григорий и поддал своему коню шпорами. — Прошу без команды не стрелять.
Три тачанки со всадниками, продолжали уходить по твердому подмерзшему тракту. Тачанки были установлены на рессорные повозки, поэтому ухабы не сильно сдерживали скорость повозок. Через минут сорок напряженной погони стало ясно, что махновцы их догоняют. Полверсты уже отделяли преследователей от отряда «Нулевой дивизион».
— Я пока умерю аппетиты бандитов, — крикнул Пуля и подхватил самозарядную винтовку «мосина». — Это, хорошая винтовка, бьет на версту, если без автоматической перезарядки. Прошлый век, но грозное оружие!
Выстрел за выстрелом, главный стрелок отряда посылал пулю за пулей в махновцев. Было видно как несколько махновцев слетели с коней.
— Давай, Пуля, стреляй в них, — радостно и с азартом кричала Жара. — Мальчики, неужели это когда‑нибудь кончиться. И нас перестанут хотеть расстрелять.
— Жара, ты же биолог и врач! Разве не в этом прелесть борьбы за существование и стремления выжить, — смеялся Стаб, уже забывший про ранение и как специалист по оружию, наводил прицел пулемета «максим» на врагов.
Кода махновцы приблизились ближе и стал слышен их свист и ругательства, Георг дал команду открыть огонь. Разъехавшись веером, как научил штабс–капитан, три пулемета ударили по бандитам. Около десятка преследователей, взмахнув руками попадали с лошадей. Тогда махновцы стали уходить вбок, стараясь обойти тачанки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
