По ушам снова резануло дребезжание. Максим оскалился и потянулся к замку. Тихий щелчок. Замереть на мгновение, посмотреть в глазок. Никакой реакции. Надрывающийся звонок скрыл его приготовления.
Вдох. Не обращать внимания на головную боль. Выдох. Отсечь раздражающие звуки. Вдох. Задержать дыхание. Выдох…
Он резко надавил на ручку и со всей силы толкнул дверь. Звонок тут же оборвался. Металл врезался во что-то твердое. И тут же более глухой звук. Небольшое встречное сопротивление. Прижать левую ногу к двери. Человек получил сначала удар в лоб, а потом врезался затылком в стену и навалился на дверь.
Максим сделал небольшой шаг вперёд. Кулак правой руки устремился в горло второму, замершему в удивлении. Легкий щелчок по кадыку. Убивать не нужно. Захлёбывающийся кашель в ответ.
Следующий шаг. Дверь тут же отодвинулась от стены. Удар локтём левой руки. Встречный блок рукой. Но вялый. Человек ещё не пришёл в себя. Максим тут же продолжил движение предплечьем. Кулак пошёл вверх, к голове. Костяшка большого пальца врезалась под ухом, чуть сминая мочку. Противник тут же задохнулся от боли и упал.
Пять секунд. Не зря на ежедневных тренировках в его теле появлялись сломанные кости, рвались сухожилия и выворачивались суставы. Всё это Максим проделал автоматически, не задумываясь над следующим движением. И не сводя глаз с застывшего Оршина. Вдох. Шаг вперёд.
Подполковник видел в глазах парня бешенство. Рука непроизвольно потянулась к кобуре подмышкой.
Правый хук Максима. Практично, обычно, просто. И в ответ блок предплечьем. Надёжно и проверенно. Стандартно. И бесполезно. Разжав ладонь, он схватил Оршина за кисть. Шаг назад, дёрнуть на себя и вниз, заставляя противника потерять равновесие. И на встречном движении всадить колено в живот подполковника.
Максим присел у хватающего ртом воздух следователя. Достал его пистолет и убрал за пазуху. Хрип за спиной заставил обернуться. Он подошёл к державшемуся рукой за горло. Тот почти успел достать руку из-под куртки. Удар в челюсть. Пустой звук ткнувшейся в пол головы. И металлический лязг выпавшего пистолета.
Максим перевёл взгляд на второго. Зверь внутри фыркнул. А на лице проступила кривая усмешка. Слабак, у которого нет даже мысли о сопротивлении. Мужчина мог только сидеть на полу и держаться руками за ухо.
Сзади раздался кашель, переходящий в надрывное дыхание. Максим оглянулся. Оршин медленно поднимался, держа руки на животе. Парень сделал к нему шаг, и на лице опять проступил оскал. Голос от двери заставил остановиться:
— Стой.
Медленно повернувшись, он посмотрел на Нойманна. И перевёл взгляд на дуло пистолета.
— Херово, — лейтенант усмехнулся. — Для такого нет регламента.
Он посмотрел на лежащих коллег, перевёл взгляд на подполковника. Оршин ещё держался за живот, стараясь дышать неглубоко. Нойманн покачал головой:
— Лихо ты их.
— Пистолет убери.
В разговор вклинился хрип подполковника:
— Стреляй.
— Я сотрудник Интерпола.
— Ага, — лейтенант опять посмотрел на лежащих. — А если бы ты их убил?
— Как видишь, не убил.
— И пристрелить тебя нельзя. Такое не замнёшь. Только смотреть, как ты мудохаешь начальство, тоже не могу.
— Хочешь присоединиться?
— Неплохая шутка, — Нойманн вздохнул. — Подставляешь ты меня.
— Сочувствую.
— Блядь, вот почему так не везёт… — он опустил пистолет. — Хер с тобой. Всё равно попрут.
Максим начал поворачиваться. Оршин тут же ударил кулаком в голову. Тело парня среагировало моментально. Пригнуться. Шаг в сторону. Перехват руки и поворот корпусом. Удар ступнёй под колено.
Подполковник упал. Максим шагнул ему за спину, не отпуская руку, и встал на ногу. Оршин застонал. Боль в икре, вывернутой руке. Парню осталось чуть дожать, чтобы вырвать её из сустава.
— Видимо, ты в первый раз не понял, — сквозь зубы сказал Максим. — Я не твой сотрудник. Я не подчиняюсь твоим или чьим-либо ещё приказам. Только своему начальству. И я занимаюсь этим делом только потому, что это приказ моего руководства. Понятно объясняю?
Для подкрепления слов Максим чуть вывернул руку. Оршин застонал от боли в плече и кивнул. По его ощущениям не хватает всего миллиметра, чтобы раздался хруст и рука стала бесполезна.
— Хорошо, — парень отпустил подполковника и отступил на шаг. Дождался, когда Оршин поднимется, и сказал: — А теперь о том, что будет дальше. Первое: оба дебила на полу валят отсюда.
Короткий приказ — и тот, что держался за ухо, поднялся. Он закинул на плечо руку второго, помогая встать. Пара минут ожидания лифта в тишине. Наконец двери закрылись, увозя избитых. Подполковник исподлобья посмотрел на Максима:
— Дальше что?
— Второе. Хер знает, кем ты себя возомнил, — он приблизился к Оршину. — Но если ты хочешь дожить до пенсии не на зоне, то прекрати выёбываться. С этого момента дело в нашей юрисдикции. И если ты ещё раз меня выбесишь, то обещаю — уедешь по статье за препятствие расследованию. И никакие связи, заслуги не помогут. Или смиришься с тем, что есть люди с яйцами побольше. И тогда на бумаге ты и дальше будешь главным.
Подполковник не отводил взгляда от выскочки, который смел так разговаривать с ним. И мог это позволить. С этим ничего не поделать. Он сжал челюсти, и на лице проступили желваки. Но промолчал.
— Ну?
Оршин отвёл глаза и кивнул:
— Я понял.
— Замечательно. Что нашли на месте?
— Ствол верни.
Максим усмехнулся, вытащил пистолет и отдал. Подполковник убрал оружие и спросил:
— Здесь поговорим?
— Да.
— Как хочешь. Твои соседи. Ничего мы не нашли. Как и до этого. Наблюдатели утверждают, что никто подозрительный не входил и не выходил.
— Свидетели?
— Как всегда никаких.
— Слухи?
— Бред местного пошиба. Разборки, передел влияния, обиженные из девяностых и тому подобное.
— Что-нибудь странное или необычное?
Оршин нахмурился:
— Ты о чём?
— Алкоголики, словившие белку и видевшие чертей. Местные бомжи, резко сменившие место. Психи, орущие о конце света. Что-то такое мелькало?
Несколько секунд подполковник молча думал и кивнул:
— Один бомж уверяет, что видел ангела.
— Что за
