Окна походили на толстые очки. Такие же маленькие, круглые, мутные.
Ирена облизнула сухие губы.
Железная туша пестрела заплатами. То тут, то там поблескивали тусклые прыщики заклепок. Вокруг каждого окна заклепки замыкались кольцом…
— Самолет, — сказала Ирена вслух.
Более всего Иренин дом напоминал кусок фюзеляжа с отрезанными носом и хвостом. И без крыльев. Самолет, нарезанный, подобно колбасе, зарывшийся в землю, поросший сухой травой…
Спотыкаясь и путаясь в юбке, Ирена обошла сооружение по кругу. За колючим кустарником — безлистым, трескучим — пряталась дверь, квадратная, обшитая железом, наполовину приоткрытая…
— Это мой дом, — сказала Ирена невесть кому. — Я ведь имею право войти?..
Ребенок в ее животе чуть шевельнулся. Чуть-чуть.
— Это мой дом! — повторила Ирена почти с отчаянием.
Но входить не стала.
* * *
Ночь немногим отличалась от дня — светлая, тихая и нехолодная. Ирена, все силы которой ушли на то, чтобы оттащить Река вниз, к дороге, спала крепко и без сновидений.
Проснулась от того, что Рек смотрел на нее.
Он полулежал, приподнявшись на локте. Лицо его, прежде бледное до синевы, впервые за последние дни приобрело почти нормальный цвет.
«Он сильный парень… В общем-то, и раны не такие опасные, он бы справился и без антибиотиков…»
— Здесь нет Провидения, Рек, — сказала она шепотом.
Он не поверил.
Для него это звучало столь же убедительно, как если бы она сказала — «здесь нет неба»…
Поднялось солнце. Мягкое, подернутое дымкой. Не горячее, но, в общем-то, сойдет…
— И здесь вообще ничего нет, — сказала Ирена упавшим голосом. — И никого… Моделятор устал.
* * *
— …И еще у меня была собака, Сэнсей… И черепаха. От черепахи нет никакого толку — просто она мордой похожа на рыцаря в латах… не обижайся, Рек. Я не то хотела сказать. На рыцаря, как их рисуют в книжках… Отстраненная, совершенно бесстрастная морда. Успокаивает… Черепаха даже на имя не отзывается, потому у нее и нет имени…
— Вы жили совсем одна?
— Но мы же на «ты», Рек… Я и говорю — со мной жили пес и черепаха…
— Не понимаю, — беспомощно сказал Рек. — А вампир?
— Вампир…
Ирена вздохнула.
Если эта МОДЕЛЬ существует в стандартном режиме десять к одному — там, где остался Семироль, не прошло еще и суток.
Возможно, Ян все еще умирает на осиновом колу…
А возможно, ему плевать на осину. Возможно, он давно уже перебил нападавших и присвоил их гемоглобин. И пытается теперь откупиться от Провидения…
Она погладила живот. Последние дни отпрыск вел себя очень мирно — если и шевелился, то только вечерами, перед сном…
— Я должна найти одного человека, Рек. Последнее время я только и делаю, что ищу…
— Анджея Кромара?
— Да, Рек…
Она откинулась на спинку кресла.
…Войти в собственный дом оказалось до тошноты страшно — но, переступив порог, Ирена не пожалела. Ничего, что в прихожую нанесло земли и песка через приоткрытую дверь, ничего, что здесь шуршала под ногами все та же высохшая трава — зато дальше, за коридором, по которому Ирена прошла с содроганием, обнаружилось странное, но пристойное жилье, показавшееся измученной Ирене просто верхом комфорта.
Здесь нашлась аптечка с запасом перевязочного материала. Лекарства тоже были, но в ампулах без маркировки, а значит, совершенно бесполезные; впрочем, выйдя из-под контроля Провидения, Рек явно пошел на поправку, и стерильной перевязки оказалось вполне достаточно…
На кухне имелся наполовину полный газовый баллон. Остатки хлеба в хлебнице, едва ощутимый запах тления, макаронная пыль в стеклянной банке, еще какая-то бывшая снедь, которую пришлось немедленно выбросить…
И целый ящик консервов. Как будто прежние жильцы — тут Ирена усмехнулась, потому что прежним жильцом была как бы она сама — заранее опасались перебоев со снабжением…
Компьютер не работал. Папки для бумаг были пусты — только в одной сохранился наполовину заплесневелый листок с косыми небрежными строчками: «В доме никого нет. Кресла не синие, а коричневые. Дверь открыли ломиком. Собака не злая… и неухоженная. Черепахи нет. В доме кто-то жил.»
Да уж…
Она устроила Река в собственной спальне. Рыцарь почти самостоятельно добрался до кровати, во всяком случае, держался вертикально и сам переставлял ноги… Ирена потом полчаса переводила дыхание.
Она шаталась от усталости — но на душе у нее было почти легко. Может быть потому, что наконец-то убрался прочь кулак Провидения, занесенный над головой? Или потому, что она впервые за много дней оказалась в доме, который с полным правом могла считать своим?..
«Сохрани», сказал Ян.
— Да, — бормотала Ирена, слоняясь по неузнаваемому заброшенному дому. — Да, да, да…
Входную дверь так и не удалось закрыть. Заклинило.
— …Мне говорили, Рек, что найти Анджея — проще простого… Я дорого расплатилась за это заблуждение. Триместр начался, а я все еще не на работе… Карательница будет недовольна. Студенты… их, конечно, хлебом не корми, дай прогулять пару… Но всему же бывает предел… — Она запнулась. — Рек. Ты выздоровеешь, и мы попытаемся… Нет. Это бессмысленно.
Она погладила мягкий подлокотник.
— Что бессмысленно? — осторожно спросил бескорыстный рыцарь.
— Все равно мне надо идти в отпуск, — сказала она, глядя в высокий изогнутый потолок. — По уходу за ребенком… и Карательнице придется смириться… Рек, теперь уже я начинаю бредить. И это мне даже нравится… Нет, не вставай!..
Он не послушал. С трудом поднялся, подошел, присел на подлокотник, взял ее за руку:
— Ирена… А мы вообще-то живы?..
* * *
День их развода был неподобающе солнечным. Ирена нарядилась в лучший костюм, всем своим видом желая показать, что идет на праздник.
Анджей опоздал. Явился в Дом Регистраций на полчаса позже, погруженный в совершенно посторонние мысли. Он ничего никому не хотел демонстрировать — все и так видели, что предстоящий развод для него не более важен, чем покупка нового зонтика.
Вся процедура оказалась простой и до странности легкой. И скорой — почти такой же скорой, как свадьба…
Она на минуточку зашла в уборную — и неожиданно для себя выплакала целый литр горьких безнадежных слез. Минут через пятнадцать ее нашли подруги, долго отпаивали валерьянкой, утешали…
Перед выходом из Дома Регистраций Анджей Кромар кормил голубей пшеном. Глупые птицы толклись у его ног, поспешно подхватывали милостыню; Анджей смотрел на них с почти отеческой улыбкой. Губы его шевелились, будто он сочинял стихи…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
