— Коды отменены, а система управления отключена Эзархаддоном. Лико впустую тратит время. Так мы не сможем выключить генератор. Нам не отнять у Эзархаддона контроль над системой. Но мы можем подкопаться под саму систему.
Хелдан собирался сказать что-то ещё, но его одёрнул Вок:
— Думаю, Грегор может предложить что-нибудь дельное.
— Почему это?
— А потому, Хелдан, что, как ты уже упоминал, монстр может нас слышать, и ему явно пришёлся не по вкусу этот план.
Вок жестом показал в сторону прилегающих улиц. К дворцу спешили не меньше пяти сотен граждан.
У Курвела ушло приблизительно десять минут на то, чтобы разобрать мостовую и выломать часть садовой стены, в то время как мы отбивались от нападения все увеличивающейся толпы зомби. На нас снова обрушился град пуль, камней и бутылок.
— Канализационная труба! — объявил Курвел.
Я обернулся к остальным:
— Коммодус… Вам придётся сдерживать их ещё какое-то время.
— Можешь на это рассчитывать, — ответил он.
— Робан, возьми несколько человек и двигайся за мной.
Хелдан был недоволен. И больше не пытался делать предупредительных выстрелов. Думаю, что он просто вымещал свой гнев на безвольных горожанах.
Я спрыгнул в отверстие канализационной трубы вместе с Курвелом, Робаном, Иншабелем и тремя гвардейцами. Те, кто остался наверху, едва согласились отпустить хотя бы их.
Грязная труба коллектора уходила прямо под стену сада, а потом резко обрывалась. Старая каменная кладка окружала основание контрфорса. Камень был тёплым, его покрывали комья пенистой плесени.
Иншабель поправил фонарь. Курвел, и без того хорошо видевший в темноте, вынул две последние крак-гранаты и закрепил их на камнях.
— Жаль, что их так мало. Могли бы сразу проломить стену.
— Могли бы, брат-сержант. Но возможно, так будет лучше.
— Почему?
— Если нам удастся просто обрушить этот проектор, то, прежде чем энергия поля исчезнет, произойдёт короткое замыкание. И скорее всего внутри поля возникнет электромагнитный импульс. Думаю, это последнее, чего бы сейчас хотелось Эзархаддону.
Словно в подтверждение моих слов, нас обволокло пеленой мучительной боли. Эзархаддон осознал свою уязвимость и теперь обрушивал на нас неимоверную ментальную мощь. Марионеток он создавал из спортивного интереса, но теперь пришло время захватить или уничтожить сознания тех, кто охотился за ним.
Псионический удар был ужасающим. Двое гвардейцев умерли сразу. Оставшийся в живых начал стрелять, дважды попав в Курвела и ранив Иншабеля. Робану пришлось прикончить солдата выстрелом из лазерного пистолета.
Поработить наши сознания оказалось труднее. К тому же нас защищали толща каменной кладки и близость к энергетическому потоку силового экрана.
Но даже мы с Робаном, Иншабелем и Курвелом должны были погибнуть или поддаться жажде убийства в ближайшие секунды.
Как мне хотелось тогда, чтобы с нами была Елизавета или хотя бы кто-нибудь из Дамочек.
— Взрывай! Взрывай! — захрипел я.
У меня в носу и в горле второй раз за этот день полопались кровеносные сосуды.
— Мы же прямо у…
— Сделайте это, брат-сержант! Во имя Бога-Императора!
Взрыв вывел проектор из строя. По туннелю коллектора стремительно прокатилась взрывная волна. Казалось, мы обречены, но брат-сержант Курвел закрыл нас своим огромным, закованным в броню телом.
Это стоило ему жизни.
Я пообещал себе добиться того, чтобы его имя и память о нем были отмечены примархом Белых Консулов.
Когда проектор был разрушен, пустотный щит самоликвидировался, вырубив охранные системы дворца пронёсшимся по ним электромагнитным неистовством, а заодно отключив и разрушительное сознание Эзархаддона.
Исследование природы неприкасаемых позволило мне сделать вывод, что ментальные силы, вне зависимости от того, насколько мощными они являются, скорее всего основываются на электрической деятельности человеческого мозга и зависят от импульсов, проходящих между синапсами. Неприкасаемые каким-то образом заглушают эту деятельность, порождая тревожную и обезоруживающую пустоту, замедляя или блокируя естественные и фундаментальные процессы, происходящие в человеческом мозге. То есть именно по этой причине рядом с ними не действуют силы псайкеров и поэтому среди них так много неудачников. И в конечном счёте по этой причине они так пугают и раздражают людей, особенно псайкеров.
Мне удалось заставить старый пустотный щит породить краткую яркую вспышку «неприкасаемости».
И теперь, прокляни его Император, еретик псайкер Эзархаддон на время оглох, ослеп и потерял дар речи. Теперь он был в моих руках.
Глава восьмая
ЛОГОВО ЭЗАРХАДДОНА
ЛИКО-ПОБЕДИТЕЛЬ
ОСТАНКИ
Мы проникли на территорию дворца Ланж, перебравшись через стену. После взрыва щита в воздухе повис резкий запах озона, тлели аккуратно подстриженные фруктовые деревья и садовые оградки из лароэбура.
Вместе с Робаном и Иншабелем я побежал по гравийной дорожке, связывающей служебное и восточное крылья дворца. В саду за нашими спинами заметались лучи ручных и подствольных фонарей. Значит, Хелдан повёл своё войско в обход садовой террасы.
В доме было тихо и темно, электроснабжение отключилось из-за электромагнитного разряда. Ударной волной от взорвавшегося пустотного щита выбило двери. Теперь они лежали на мозаичном полу холла. На месте окон зияли дыры.
Фоторецепторы и установки климат-контроля, встроенные в полированные стенные панели из синего дерева, почернели и оплавились. В глубине коридоров клубился дым, мерцали огненные всполохи: богато обставленные комнаты второго этажа охватило пламя, когда от взрыва с потолка сорвались декоративные проментиумные лампы.
Мы проверяли помещения, расположенные по обеим сторонам коридора, и повсюду находили тела мёртвых слуг и отключившихся сервиторов.
Робан двигался впереди, поводя из стороны в сторону лазерным пистолетом.
— Сколько у нас времени? — спросил Иншабель.
— До чего?
— До того, как он оправится от импульса?
Я и сам не знал, насколько тяжело мы ранили Эзархаддона и насколько сильным было его сознание. Но в любом случае нам стоило поторопиться.
По этерцитовым ступеням мы поднялись на третий этаж и вошли в огромный банкетный зал. Свод — черепаший панцирь из высокопрочного стекла — обрушился. Высоко в небе потрескивали псионические грозы. Каждый наш шаг отдавался хрустом битого стекла и скрежетом обломков.
Здесь тоже лежали тела — трупы аристократов и их слуг. Из соседнего зала доносились звуки шагов и сдавленные рыдания.
У перепуганных людей перехватило дыхание от ужаса, когда лучи наших фонарей осветили их фигуры. Немногочисленные обитатели дворца, чудом пережившие случившееся, испуганно жались по углам. На телах многих виднелись следы псионических ожогов и телекинетические шрамы.
— Имперская Инквизиция, — твёрдым голосом произнёс я. — Успокойтесь. Где Эзархаддон?
Некоторые вздрогнули и застонали при упоминании этого имени. Пожилая аристократка в изодранном перламутровом платье свернулась в углу калачиком и заплакала.
— Быстрее, у нас мало времени! Где он?
Я хотел было применить Волю, чтобы заставить их дать ответ, но их сознания и без того были достаточно измучены событиями этой ночи. Даже незначительное ментальное воздействие могло убить многих из них.
— К-когда отключился свет, он побежал… побежал к западному входу, — произнёс окровавленный человек, одетый в нечто, что, по моему предположению, когда-то являлось униформой телохранителя Дома Ланж.
— Вы можете показать нам дорогу?
— У меня сломана нога…
— Тогда кто-нибудь другой! Прошу вас!
— Фрюа, пойдёшь ты. Фрюа! — Телохранитель обернулся к испуганному мальчишке-пажу, сидящему на корточках за колонной.
— Давай же, парень, покажи нам дорогу, — ободряюще сказал Робан.
Мальчик поднялся на ноги. В его глазах метался страх. Я не знал, кого он боялся больше — Эзархаддона или нас, инквизиторов.
Коридор, по которому нас повёл паж, шёл от банкетного зала на запад к взлётной площадке. Плиточный пол сплошь покрывали осколки стекла и пятна крови.
Мне показалось, что я кожей ощутил дуновение ветра. Возможно, где-то впереди был выход наружу.
Тяжёлые, взрывоустойчивые двери в мрачный погрузочный док были выломаны. Несколько погрузочных сервиторов замерли в неуклюжих позах. Через открытый центральный люк пробивался тусклый свет.
Взяв оружие на изготовку, я махнул Робану и Иншабелю, чтобы они заходили справа. Мальчик-паж спрятался за дверями. Воздух вокруг нас начал меняться, словно атмосфера стала густеть и сжиматься. Как будто нечто огромное готовилось вздохнуть.
