— Это разные вещи!
— Не арестовываешь потому, что она помогает городу. Она часть города. Она полезна.
— Тем, что она дает нам взятки?
Мальдонадо и Киприано вздрогнули, Луис только хлопнул глазами.
— Это не взятки, Лорен, — строго сказал он. — Это заведенный порядок вещей. Хочешь заниматься бизнесом — так или иначе придется платить. — Луис поставил пепельницу на стол Лорену, встал. — Давай на этом закончим разговор. Ты в отпуске. Так надо.
— Сдай мне свой полицейский значок и пистолет, — добавил Мальдонадо, вставая.
— Значок отдам, а за пистолет я заплатил, его оставлю себе.
Мальдонадо раскрыл было рот для грозного окрика, но не нашелся, что сказать. Лорен отцепил полицейский значок — «вавилонскую звезду», как он его называл, а удостоверение, поскольку его не требовали, решил оставить себе.
Чтобы не дотрагиваться до Мануэля, Лорен просто швырнул значок. Тот ловко поймал его на лету. По выражению его глаз нетрудно было догадаться, что такой неуважительный жест он Лорену долго не забудет.
— Отдыхай, — напутствовал полицейского Луис при выходе. — Это как отпуск. Радуйся.
Когда гости вышли, Киприано злобно захлопнул дверь.
— Извини, шеф, но я до последнего момента не знал, какие неприятности на тебя свалились.
Лорен шагал взад-вперед по кабинету, заглядывая в каждый угол, как будто уходил навсегда. Все хотелось потрогать руками. В голове туманилось.
— Как поступишь с делом Убитого? — в упор посмотрел он на Киприано.
— Не знаю, шеф, — нахмурился тот. — Может быть, появятся новые сведения.
— Как же, жди-дожидайся.
Лорен попытался разогнать туман в мозгах. Вспомнил о недавнем разговоре с Пачеко. О найденном тайнике со взрывчаткой на руднике Ваху.
Обида свела челюсти. Нет, он не скажет Киприано ни о тайнике, ни о Пачеко. Лорен еще вам всем покажет, как он незаменим.
Надо хорошенько подумать, как это сделать. Киприано с тревогой наблюдал за его состоянием.
— Шеф, с тобой все в порядке?
— А ты как думаешь? — засмеялся в ответ Лорен, не слыша собственного смеха. — Меня пристрелили, я теперь дохлый и безопасный.
— Но это же временно, шеф. До тех пор, пока не утрясут дело с музеем.
— Нет, это навсегда, Киприано. Разве ты не понял? Нам приказано прекратить свою работу навсегда. Вот что они сказали.
— Политики всегда приказывали. — Киприано избегал встречаться глазами с Лореном. — И не нам менять заведенный порядок.
— Но раньше здесь экономику не строили на убийствах.
— Откуда мы знаем, — пожал плечами Киприано. — В прежние времена такое, возможно, тоже случалось. В нашем городе были Багси Сигель и Микки Кохен, и политики не брезговали сотрудничать с ними.
Лорен попытался приободриться.
— Вот я и в отпуске, — заключил он, покидая свой кабинет.
Глава 18
Служебной машиной пользоваться ему не запретили, поэтому Лорен поехал домой на «фурии».
«Таурас» Дэбры стоял на месте, но Дэбры дома не оказалось. Голова просто раскалывалась. В изнеможении Лорен сбросил кобуру и свалился на диван. Закрыл глаза. Безысходность сменялась злостью, жар — ознобом.
Заново переживая недавний неприятный разговор, он придумывал все новые и новые, но уже запоздалые аргументы. Мысленно убеждал то ли себя, то ли Луиса, что такая безопасная преступность, как проституция, не идет ни в какое сравнение с убийствами.
Наверно, в офисе мэра сейчас празднуют победу. Трухильо пьет шампанское. Еще бы — ведь ненавистные ему демократы сами помогли избавиться от неудобного полицейского. Совращение малолетней девчонки замято.
Пошли они все подальше. Лорен кошмарно устал.
Напряжение не отпускало.
Это мой город, мне здесь жить и дальше. Надо разделаться наконец со всеми этими обвинениями Данлопа и Боннивела.
В голову пришла идея, почему-то не востребованная раньше. Эй-Джей Данлоп и Лен убили котов. Некоторые из них наверняка породистые и дорогие. Если сообщить об этом владельцам, несчастные хозяева, теперь уже бывшие, помогут Лорену. Они подадут в суд на разбойников, застреливших ненаглядных любимцев.
Как только Данлоп поймет, что дело принимает иной оборот и влетит ему в копеечку, он сразу угомонится и заберет свою жалобу обратно. С Маком, правда, возможны осложнения. У него зуб на Лорена, от мести он просто так не отступится. Но, может, Мака остановит грозящее его сыну повторное тюремное заключение.
Лорен встал, принял таблетку аспирина. Взял переносной телефон.
На некоторых котах болтались ошейники с надписями. Они были приложены к судебному делу в качестве вещественных доказательств, а теперь находились дома у секретарши судьи для снятия копий. Своим звонком Лорен вытащил ее из ванной. Недовольная этим, ворчащая секретарша все же продиктовала Лорену адреса и номера телефонов владельцев убитых котов.
Лорен начал обзванивать хозяев, но мало кого застал дома — время было рабочее. По двум номерам к телефонам подошли дети, пообещали передать родителям. Последней ответила слабоумная старушка.
Головная боль не утихала. Лорен опять растянулся на диване, поставив рядом телефон. Закрыл глаза. Мозг продолжал искать спасительные выходы, постепенно отключаясь.
Звук открывающейся двери и чей-то женский голос вывели Лорена из забытья. Он прислушался, узнал голос Мадлены Гриббин, соседки. Вскоре раздался и голос Дэбры. Женщины прошли на кухню, что-то достали из холодильника.
— Я никогда не знаю заранее, как он воспримет мои слова, — сказала Дэбра. — Он очень неуравновешенный.
Лорен понял, что говорят о нем. Получается, что он невольно подслушивает их. Может, дать знать о своем присутствии? Тем временем разговор на кухне
продолжался.
— Мой брат такой же, — ответила Мадлена. Послышалось журчание жидкости, наливаемой в стаканы. — О некоторых вещах с ним совершенно невозможно говорить. Например, о политике.
— Как я тебя понимаю.
— Но твой-то хоть начальник полиции, а Элрой всего лишь простой шахтер. У него дикие представления о политике. Дубина стоеросовая. Он на полном серьезе считает, что мы должны бомбить Россию ядерными бомбами за ее политику в Армении.
— Конечно, Лорен не дубина, — звонко рассмеялась Дэбра. От ее смеха у Лорена потеплело на сердце. — Но все же о некоторых вещах я с ним говорить не решаюсь. Например, об аборте Катрины. Он до сих пор не в курсе.
Лорен весь превратился в слух. Сработала профессиональная привычка. Мысль заработала четко и холодно, словно он подслушивал малознакомых ему людей, возможно даже, подозреваемых. Чувства уступили место рассудку.
— Он против абортов? — поинтересовалась Мадлена.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
