– Эта норма в законе не прописана, не так ли?
Дракон Ночи впервые взглянул на Боргиана прямо, и в его глазах законник впервые прочел настоящую ненависть. Да, сдержанную, да, подконтрольную сознанию, но такую всеобъемлющую, что Блюстителю стало не по себе. На него смотрел воин, настоящий и сильный воин, который умел биться до победного конца, и ничего никому не забывал. Старший сын Бомэйна вдруг понял, что этот человек – не политик, способный, если ему выгодно, забыть о чем угодно, а мужчина, который никогда не простит вреда, причиненного его много-раз-правнучке.
Конечно, с малышкой Аэлью ничего не успели сделать, но угрозы было достаточно. А с Эрликой Тар успели сделать самое главное, так что Эндо было за что ненавидеть законников.
Всем остальным – тоже.
– Я думаю, стоило бы пригласить экспертов, – медленно произнес Реохайд Гэллатайн. – Но сперва, глубокоуважаемый Эндо Дракон Ночи, не могли бы вы объяснить нам, как вами были получены эти документы?
– Их раздобыл для меня один хакер.
– Значит, путь их получения был не совсем законным.
– Он не подпадает ни под одну из статей уголовного кодекса, – отозвался Эндо.
– Интересное утверждение, – процедил Боргиан.
– Будьте добры, назовите мне ту статью закона, под которую он подпадает, – внезапно вступил Мэрлот и наморщил лоб. То, что патриарх Мортимеров знает уголовный и уголовно-процессуальный кодексы почти наизусть, знали все.
– Целый букет. Семьсот сорок вторая…
– Преступления в области высоких технологий. Проникновение в чужую сеть, повлекшее за собой причинение ущерба структуре сети. Этого не было, иначе о проникновении в вашу сеть вы бы уже знали, – возразил Мортимер.
– Семьсот сорок шестая!
– Взлом сети. Опять же, никаких следов, иначе б вы об этом уже знали и не задавали бы вопросов, откуда взялись документы. Для того чтоб взломать, нужно снимать пароли, а это, как ни крути, заметно.
– Пятьсот третья…
– Данное обвинение ни вы, ни кто угодно из присутствующих не могут предъявлять, – немедленно ответил Мэрлот, – поскольку никто за эти документы с вас не просит денег. Пятьсот третья статья – «проникновение в чужое информационное пространство с целью получения значительной выгоды». О выгоде речи не идет.
Блюститель Закона растерялся, видимо, спасовав перед объемами памяти патриарха Мортимеров. Больше он не смог припомнить ни одной подходящей статьи (хотя, конечно, они были, и, поднапрягшись, глава «белобрысого Дома», в отличие от законника, смог бы припомнить что-нибудь подходящее) и понял, что проиграл. Опустившись обратно в кресло – растерянный, он просто не знал, что предпринять – и, потратив несколько мгновений на то, чтобы придумать хоть какой-нибудь выход, внезапно подвернул манжету. На левой руке у него имелся прибор, очень похожий на громоздкие часы или маленький пейджер, и теперь Боргиан торопливо нажал несколько кнопочек, маленьких, как половинки булавочных головок.
Никто не обратил внимания на его манипуляции.
Патриархи же заканчивали читать документы и активно менялись стопками. Материалы были интересные, то и дело главы Домов поднимали глаза и посматривали на законника. Посматривали бесстрастно, но сам факт уже о многом говорил.
– Я хотел бы уточнить вот что, – проговорил вдруг Оттон Всевластный, вставая с места. Он внимательно вчитывался в один из листов в стопке и обращался явно к Эндо Дракону Ночи. – Здесь заключение эксперта о том, что в крови Мэлокайна Мортимера, ликвидатора, была найдена большая доза химического вещества, в просторечии именуемого «гормональным взрывом». В чем, собственно, было дело? Какое отношение это имеет к делу?
– Я могу объяснить, – снова вмешался Мэрлот. Встал. – Вы не дочитали, господин Оттон. Это вещество было введено Мэлокайну в кровь в тот момент, когда он находился в собственном доме наедине с дочерью, с Эмитой Мортимер…
– Прямо когда он находился в своем доме?
– Ну то есть рядом с домом. После введения вещества его втолкнули в дом и закрыли дверь.
На миг в зале воцарилась тишина. На лбу Боргиана выступила испарина, впрочем, почти не заметная под волосами, падающими вперед.
– Вы обвиняете в этом законников? – уточнил Оттон, чья невозмутимость на миг пошла трещинами. Из-под маски выглянуло изумление и непонимание.
– Да.
– Это бред, – возмутился законник.
– У меня есть доказательства.
– Какие еще доказательства?!
– Боргиан, вам стоило бы помолчать, – произнес Реохайд, и этого вновь хватило. Блюститель Закона ненадолго онемел.
Патриархи сумрачно молчали. Каждому из них было что припомнить законникам. Одна Программа Генетического преобразования чего стоила. Подробности Программы, изложенные в бумагах, заставили Рун Мэйх слегка посереть. Для леди Даймен судьба ее родственниц, которые были принуждены участвовать в Программе и оказались привязаны к мужчинам, зачастую не слишком-то подходящим для них по характеру и жизненным установкам, была чем-то вроде личной трагедии. Она слишком уж живо представляла себе, как они, не нужные мужчинам, которые стали для них самыми дорогими существами в мире, должны мучиться.
Негодовал и Шатадана – для него чистота потомиц и незыблемость брака была чем-то вроде столпа, основы всей жизни. А какая может быть незыблемость брака, если зачастую мужчины, избранные девушкам клана в пару, и не думали делать предложение. Какая чистота, если девушки беременели вне брака? Да и вся эта ситуация чрезвычайно ему не нравилась.
Она никому из патриархов не нравилась.
Документы, которые говорили о сделке Блюстителей Закона и черных магов, добавили жару. Говоря откровенно, глав Домов не так уж занимала судьба клана Мортимеров, но то, что с подачи законников черным был отдан почти целый асгерданский клан, уже было сродни острой кости в горле. Сегодня Мортимеры – кто станет следующей жертвой? Кто не угодит? Способ расправиться с неугодными довольно универсальный. Это только Мортимеры умудрились как-то выкарабкаться из этой ситуации пойти целыми, кажется, потери их клана можно по пальцам одной руки пересчитать. Но это же просто чудо!
А обвинение Мэрлота и вовсе вышибло у многих дыхание, хоть они, как привычные к политическим играм люди, постарались этого не показать. Комплект документов, где бесстрастно констатировалось все, что имело отношение к этому происшествию, прошел по кругу, и каждому казались вполне убедительными доказательства. Их сухость была их силой. Очевидным становилось, что клан законников пытался заставить отца изнасиловать собственную дочь. Единственное, что осталось непонятым – зачем?
– Зачем это могло быть нужно клану законников? – спросил Мэрлота Айрдан, глава клана, который так и был назван по его имени – дом Айрдана. – Вы можете предположить?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
