Изнутри доносились барабанный бой и заунывное пение, то и дело прерываемое высоким дискантом старого аббата, ведущего службу. Полковник Ного остановился за дверями, его люди построились в две шеренги. Не было необходимости в приказах, потому что на инструктаже были обсуждены все детали операции. Ного посмотрел на бойцов и кивнул лейтенанту.
Внешний зал церкви был пуст, поскольку монахи собрались в среднем зале, квиддисте. Ного быстро пересек пустое помещение, отряд следовал за ним. Потом полковник поднялся по ступеням к открытым деревянным дверям квиддиста. Ного вошел внутрь, и солдаты двинулись за ним, растянувшись цепочкой вдоль стен с автоматами наготове, целясь в стоящих на коленях затворников.
Это было проделано так быстро и бесшумно, что прошло несколько минут, прежде чем монахи осознали присутствие чужих в святом месте. Пение и барабанный бой умолкли, темные лица повернулись к рядам вооруженных людей. Только старый аббат Джали Хора не понял, что случилось. Он был полностью поглощен службой и стоял на коленях перед макдасом, святая святых, продолжая петь в одиночестве.
В тишине полковник Ного прошел по центральному нефу, отпихивая в сторону коленопреклоненных монахов. Подойдя к Джали Хоре, он схватил аббата за худое черное плечо и грубо швырнул на землю. Блестящая митра слетела с седой макушки старика и со звоном покатилась по камням.
Ного оставил Джали Хору лежать и повернулся к рядам монахов в белых шаммах, заговорив с ними по-амхарски:
— Я здесь, чтобы обыскать церковь и другие здания этого монастыря. Мы подозреваем, что здесь укрываются бандиты. — Он помолчал, окинув дрожащих людей высокомерным и угрожающим взглядом. — Я должен сразу предупредить, что любая попытка помешать моим людям исполнять их обязанности будет рассматриваться как провокация и ее жестоко подавят.
Джали Хора поднялся на колени, а потом, держась за один из гобеленов, и на ноги. Все еще касаясь изображения Марии с младенцем, он собрался с силами.
— Это священное место! — закричал он неожиданно ясным и чистым голосом. — Мы почитаем великого Бога, Отца, и Сына, и Святого Духа!
— Молчать! — заорал Ного. Он расстегнул кобуру и угрожающе положил руку на рукоять пистолета.
Джали Хора не обратил на угрозу внимания.
— Мы — святые люди в божьем месте. Здесь нет шуфта. Среди нас нет нарушителей закона. Во имя самого Господа, я призываю вас убираться прочь, оставить нас молиться и почитать Его, не осквернять…
Ного вытащил пистолет и ударил черной рукояткой по лицу аббата с безжалостной точностью. Из разбитых губ Джали Хоры хлынула кровь, марая потрепанное бархатное облачение. Монахи издали единодушный стон ужаса.
Все еще держась за гобелен, Джали Хора устоял. Но теперь он покачивался из стороны в сторону. Аббат раскрыл было разбитый рот, но из него вырвался только резкий звук, подобный карканью умирающего ворона. На пол алыми каплями падала кровь.
Ного рассмеялся и ударил старика по ногам. Джали Хора рухнул кучей грязных тряпок на каменный пол, застонав.
— Где сейчас твой Бог, старая обезьяна? Можешь блеять, взывая к нему сколь угодно громко, но Он никогда тебе не ответит, — засмеялся полковник.
Ного махнул рукой с пистолетом, призывая лейтенанта идти к нему. Шестеро людей остались охранять монахов, четверо у входа и по одному у каждой стены. Остальные собрались и двинулись следом за полковником к макдасу.
Двери оказались заперты. Ного нетерпеливо подергал старый висячий замок.
— Открывай немедленно, старый ворон! — закричал он Джали Хоре, который все еще лежал на полу, всхлипывая и стеная.
— Он тронулся мозгами, — покачал головой лейтенант. — Лишился разума от ужаса, полковник. И не понимает приказов.
— Тогда выбейте из него ключ, — приказал Ного. — Хотя нет, не тратьте времени. Отстрелите замок. Дерево явно прогнило.
Лейтенант послушно подошел к двери и приказал своим людям отойти в сторону. Потом он нацелил «АК-47» на перемычку и дал длинную очередь.
В стороны полетели пыль и обломки дерева, пол усеяли свежие желтые щепки. Грохот выстрелов и визг рикошета отдались оглушающим эхом в квиддисте. Монахи завыли, закрывая уши и глаза, но не поднялись с колен. Лейтенант отошел от разбитой двери. Черный кованый засов висел под углом, его почти удалось отстрелить.
— А теперь высадите ее, — приказал Ного.
Пятеро людей бросились вперед и навалились плечами на перекошенную дверь. От их совместных усилий раздался треск, и монахи закричали. Некоторые накрыли головы шаммами, дабы не видеть такого святотатства; другие раздирали лица ногтями, оставляя красные следы на щеках.
— Еще! — проревел Ного, и солдаты снова дружно навалились на дверь. Замок соскочил с креплений, и они полностью распахнули массивную дверь, заглянув в темный макдас за ней. Его освещало только несколько масляных ламп.
Неожиданно даже нехристианам не захотелось перешагивать порог святого места. Все отступили назад. В том числе и Тума Ного, только вчера уверявший фон Шиллера в своем презрении к религии.
— Нахут! — Полковник посмотрел через плечо на вспотевшего и грязного египтянина. — Теперь дело за вами. Герр фон Шиллер приказал найти то, что мы ищем. Идите сюда.
Когда ученый приблизился, Ного схватил его за руку и втолкнул внутрь.
— Иди туда, последователь Пророка. Христианская Троица не причинит тебе вреда.
Сам он вошел в макдас вслед за Нахутом и осветил низкую комнату фонарем. Луч скользнул по полкам с благодарственными дарами, блеснул на стекле и драгоценных камнях, меди, золоте и серебре. Свет замер на кедровом алтаре вместе с митрой Богоявления и потирами, отразился от дискоса и высокого коптского креста.
— За алтарем, — возбужденно закричал Нахут, — зарешеченная дверь! Там были сделаны снимки!
Он оторвался от стоящих в дверях и бросился через комнату. Схватившись руками за решетку, Нахут заглянул между прутьями, как узник, приговоренный к пожизненному заключению.
— Это гробница. Несите свет! — полубезумно выкрикнул он.
Ного подбежал к египтянину, коснувшись по пути камня табота, покрытого тканью, и посветил фонарем сквозь прутья.
— Клянусь сладостью милосердия Божьего и вечной жизнью его Пророка. — Голос Нахута превратился из крика в шепот. — Это фрески древнего писца. Перед нами работа Таиты. — Как и Ройан, он немедленно узнал стиль и манеру исполнения. Кисть Таиты было легко отличить от других, его гений пережил тысячелетия. — Откройте эти ворота! — снова повысил голос Нахут, становясь резким и нетерпеливым.
— Эй, люди, сюда, — приказал Ного.
Солдаты собрались вокруг древнего сооружения, пытаясь взломать его грубой силой. Почти сразу же стало ясно, что их усилия тщетны, и полковник велел остановиться.
