Возвращаться в «Икор» Нату совсем не хотелось, но никакого другого выхода он не видел.
Ему никто не ответил, и Нат в отчаянии приподнял подбородок, демонстрируя свой шрам.
— Меня пытались задушить. Я едва не погиб. В «Икоре» меня вылечили.
— А может «Икор» вставить мне новые зубы? — спросил кто-то, кого Нат не видел.
— А мне бы не помешало немного Л-385, — сказал другой голос.
— Если вы мне поможете вернуться туда, я обещаю, что вы все получите необходимую медицинскую помощь, — сказал Нат со всей убежденностью, на какую только был способен.
Рыжий громила лениво повернулся в его сторону.
— Может, в тебе вирус. — И он подозрительно сощурился.
— Никаких вирусов нет, клянусь! Я не заразный. В «Икоре» лечили только рану на шее, и теперь мне нужно вернуться туда, чтобы закончить процедуры.
В этот момент где-то под обшивкой раздался механический щелчок, за которым последовало негромкое гудение. Все, кто был в салоне, в восторге завопили, заколотили по стенам и бросились к вентиляционным отверстиям, причем каждый старался оказаться как можно ближе к воздуховодам. На Ната никто больше не обращал внимания.
Нат в изнеможении откинулся на спинку своего кресла. Ему оставалось только молиться, чтобы боль в шее прошла или хотя бы ослабела. Обитатели салона словно забыли о нем; во всяком случае, они занимались своими делами с таким видом, как будто его вовсе не существовало. Зато со всего лагеря приходили взглянуть на него самые странные типы. Одни были одеты в цилиндры а-ля доктор Сус11 и в розовые стеганые халаты, другие щеголяли в женских спортивных нагрудниках, надетых спереди наподобие фартуков. Безумные взгляды, бегающие глаза, гнилые зубы, худые, неухоженные руки — все эти признаки убожества и вырождения дополнялись достойной дикарей татуировкой, покрывавшей руки и лица. Многие уродовали себя, вытягивая шею с помощью множества стальных обручей, как поступают некоторые африканские племена. Нат заметил также нескольких женщин, нижняя губа которых была растянута деревянной втулкой. Большинство производили впечатление умственно отсталых или страдающих аутизмом — во всяком случае, только так Нат мог объяснить себе отсутствующее выражение на лицах тех, с кем пытался заговорить. Немыми они не были, но речью владели плохо, и он задумался, в чем тут дело.
Между тем близился вечер, а Нат до сих пор не узнал, где он находится. Решив установить хоть какие-то отношения с теми, кто взял его в плен, он рискнул обратиться к рыжему детине — явному лидеру маленького сообщества оборванцев, обитавших в салоне первого класса.
— Как тебя зовут? — спросил он.
— Тони.
— Как ты ухитряешься поддерживать здесь порядок, Тони? У вас есть оружие?
— Конечно. Кое-кто решил, будто нас можно разоружить и бросить подыхать, но у нас есть винтовки и пистолеты. Просто мы не любим выставлять их напоказ.
— Кто это — мы? — спросил Нат, но ответа не получил. Некоторое время спустя он повторил попытку с женщиной, которая помогла ему после аварии. Звали ее Перл.
— Как давно существует этот лагерь? — спросил у нее Нат.
— Столько, сколько я себя помню.
— А как ты здесь оказалась?
— Очень просто. Как все. Здесь проще.
— Что ты имеешь в виду?
— Стоит один раз попасть в беду — и готово. Считай, ты уже в черном списке, а это значит — тебя не оставят в покое. А здесь… здесь тебя уже не тронут.
— Разве полиция и Национальная гвардия сюда не заглядывают?
— Иногда. Только когда кого-то разыскивают… Но мы стараемся до этого не доводить.
— Это как же?
— Мы сами — полиция. И когда к нам попадает кто-то, у кого были неприятности с законом и кого обязательно будут искать, мы… избавляемся от таких. Или они сами избавляют нас от своего присутствия… — Она бросила на Ната многозначительный взгляд.
— Я врач, — сказал Нат. — Я могу вам пригодиться.
Перл пренебрежительно взмахнула рукой:
— Врачей у нас полно!
— В самом деле? — Нат недоверчиво усмехнулся.
— Да, у нас есть и врачи, и адвокаты, так что мы получаем всю необходимую помощь.
— Но среди людей, которые побывали здесь днем, многие явно больны. Они даже не понимали, что я им говорю! Что с ними такое?
Перл бросила на него злой взгляд.
— Ты сам прекрасно знаешь что, — прошипела она сквозь зубы.
— Нет, не знаю, — твердо сказал Нат.
Она щелкнула языком:
— Это все Купол. Он поджарил им мозги!
Ну конечно, подумал Нат. Так и должно быть… В конце концов, с чего он взял, будто Купол — безотказный инструмент для лечения психических заболеваний? Достаточно малейшего сбоя в программе, чтобы он превратился в орудие уничтожения.
— Ты имеешь в виду — Купол нарушает структуру мозговых импульсов?
— Не знаю я, чего он там нарушает! Но всем давно известно, что после процедур многие превращаются в хихикающих слюнявых идиотов, и мы уже ничего не можем для них сделать.
Интересно, подумал Нат, сколько людей живет в подобных лагерях вне так называемого «цивилизованного общества», фактически вне закона?
— И все-таки, — спросил он, — как ты сюда попала?
Лицо Перл сразу сделалось холодным и замкнутым.
— Не твое дело, — отрезала она.
Сквозь иллюминатор Нат продолжал наблюдать за жизнью лагеря. Он разглядел несколько десятков фильтровальных установок, однако, несмотря на это, воды здесь явно не хватало, что в свою очередь вело к вопиющей антисанитарии и тяжелым болезням. Почти все обитатели салона первого класса были чем-нибудь больны: легочная инфекция, гнойники, анемия здесь, по-видимому, самое обычное дело. Заметил Нат и несколько более серьезных случаев. Заболеваниям плоти часто сопутствовали нервный тик, тремор конечностей или невнятность речи. Еще трое — в том числе одна женщина, — судя по всему, страдали шизофренией или иным серьезным психическим расстройством.
На каждого из тех, с кем ему приходилось делить тесное пространство салона, Нат мысленно заводил медицинскую карту, в которую аккуратно заносил замеченные симптомы. Эта старая привычка сохранилась у него еще с той поры, когда он был практикующим врачом. Нат по опыту знал, что больше всего люди любят разговаривать о своих болячках, но здесь это помогало плохо. Все его попытки «очеловечить» ситуацию ни к чему не привели. Тщетно он сулил и бесплатную квалифицированную медицинскую помощь каждому, кто доставит его в «Икор», — это заманчивое предложение никого не соблазнило, во всяком случае — пока.
За день фюзеляж самолета нагрелся на солнце, и в салоне стало жарко, как в доменной печи. Маленькое племя Тони освежалось у вентиляционных отверстий, из которых поступал чуть более прохладный воздух, или обмахивалось небольшими пластмассовыми подносами с эмблемой давно почившей авиакомпании. Никакого понятия о частной жизни у этих людей не было и в помине. Большинство дверей отсутствовало, и люди ходили по всему салону, харкали и плевали себе под ноги, справляли нужду на глазах у остальных. Нату тоже выделили грязное ведро, но никто не позаботился о том, чтобы расстегнуть ошейник и помочь ему выбраться из кресла. Нат уже хотел упрекнуть их за то, что они разводят грязь и тем самым увеличивают риск опасных заболеваний, но в последний момент решил не говорить ничего такого, что могло бы рассердить его тюремщиков.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
