— Нет, не забуду. — Като размышляла о чем-то своем. — Мне нужно идти.
— Провожу. — Зло кинул ей кот. — А то встретишься в лесу с волколаками или своим герцогом, вдруг еще одной татуировкой на заднице обзаведешься.
Като густо-гранатово покраснела.
— Не надо меня провожать. Как-нибудь встретимся, — и быстрым шагом направилась к Древу.
* * *
А тем временем Ноктурнусу снова довелось предстать перед Рокберном, снова в его кабинете в ратуше, а не в одном из залов завоеванного и вновь упущенного Хиль-де-Винтера. Именно по этой причине Ноктурнус был уверен, что эта их встреча вряд ли будет такой многообещающей, как в прошлый раз.
Рокберн по своей дурацкой привычке снова стоял и смотрел в окно, не повернувшись к вошедшему. Он видел Ноктурнуса на улице из окна, еще перед входом в ратушу, и не счел необходимым одаривать его взглядом повторно.
Воин прокашлялся. Рокберн все так же стоял спиной к визитеру, но жестом показал ему, что тот может сесть. Ноктурнус предпочел остаться на ногах.
Один ус его опалило в том грандиозном пожаре в Хиль-де-Винтере, и он стал чем-то похож на дворового кота, которому усы с одной стороны прищемило мышеловкой. И теперь полководцу казалось, что все потешаются над ним за спиной, над этим его недо-усом. Но даже это не выводило его из себя так, как неучтивость главы Совитабра.
— Плохие вести, Ноктурунус, — наконец, нарушил молчание Рокберн. — Мы с тобой не оправдали доверия Его Величества.
— И что же теперь, — буркнул видавший виды командующий, нервно дергая себя за обгоревший ус.
— И то. — Спокойно продолжал граф. — Тебя лишают звания, а меня — титула главы Мраморных островов и, соответственно, протектора Хиль-де-Винтера.
— Как звания?! — Опешил воин. — Что это еще означает?
— Тебя разжаловали. Теперь ты рядовой гвардеец, каким и был когда-то. Эхз, — Рокберен притворно-участливо вздохнул. — Все конное войско Сеймурии во главе с тобой, Ноктурнус, — Рокберн слегка обернулся, представ на секунду в профиль перед командующим. — Подумать только, огромное войско бежало при виде двух безоружных всадников…
— Так уж и безоружных, — возразил Ноктурунус.
— …Всадников, захвативших замок, — Рокберн не обратил на его реплику ни малейшего внимания. — А вы, поджав трусливо хвосты, бежали…
Ноктурунс резко дернул себя за недо-ус, выдрав из него несколько обуглившихся волосков, и залился краской.
— Да если бы…
— Если бы да кабы, — передразнил его Рокберн. — Вы упустили замок — упустили. Второй раз захватывать его никто не даст, казна не бездонна. Флот останется еще в районе на какое-то время, пусть чертов герцог не расслабляется, а вот конницу придется отправить назад, в столицу. — Рокберн кивнул кому-то за окном.
Бывший командующий потоптался на месте. Его так и подмывало выйти, громко хлопнув дверью, сдать гвардейское обмундирование и отправиться домой, на равнины, возделывать какую-нибудь редиску.
— Стоять, — предупредил его желание Рокберн.
Ноктурунус даже вздрогнул от неожиданности — мэр словно прочел его мысли.
— Учитывая твои былые заслуги перед короной, я все же мог бы выспросить у его Величества для тебя должность командующего. Естественно, эту честь оказываю тебе авансом.
Сердце Ноктурнуса сладостно затрепыхалось. Он мысленно снова восседал на своем грузном жеребце, и что-то кричал бесконечным отрядам бойцов, выстроившихся до самого горизонта.
— Не главнокомандующего конницей, конечно, нет. А командующего, скажем, стражей городских ворот.
Ноктурнуса перекосило от бешенства.
— Все не так плохо, как кажется на первый взгляд. — Елейным голоском проворковал Рокберн. — Во всяком случае, это все, что я могу для тебя сейчас сделать.
Рокберн, разумеется, лгал. Он мог все, ну почти все, имея прямой доступ в королевский кабинет. Говоря все это, он явно наслаждался своим положением. И получал удовольствие, унижая когда-то высокопоставленного воина.
— Ты мой должник, Ноктурунус, — крикнул он воину, когда тот вышел.
Покинув Рокберна, экс-главнокомандующий конницей отправился к городским воротам Совитабра. Шум, возня, ржание лошадей, вопли и рев других животных, крики выезжавших из Совитабра и перебранка стражников с теми, кто собирался въехать в город — все это довело его до дурноты, пока он миновал ворота. Уже отъехав, он круто развернул коня и подъехал к страже.
— Чего тебе? — Буркнул стражник, пересчитывающий серебро — плату за въезд торгового каравана. — Ехал бы ты своей дорогой…
— Ты хоть знаешь, с кем ты разговариваешь? — Напустился на него Ноктурунус и тут же вспомнил, что с должности главнокомандующего его сняли. — Теперь я начальник этих ваших… треклятых городских ворот.
* * *
В тот день незнакомец пришел за лошадьми, когда молодой пастух, по его предположению, еще спал. Накануне вечером ему пришлось изрядно потрудиться, чтобы хозяева коней больше не вернулись домой и не помешали ему.
Он загнал своего стареющего коня еще до того, как они миновали равнины и достигли Ульмских гор. Четыре жеребца Ноктурнуса были плохо объезжены, но незнакомца это не пугало. Снежные пики в объятиях таких же снежно-белых облаков уже маячили впереди, и цель была близка.
На третий день дороги пешком они достигли гор и забрались на такую высоту, что каждый выдох превращался в пар. Ночами их доставали морозы, но незнакомец только выше поднимался в горы, плотнее кутаясь в свой дорожный плащ.
Наконец, он нашел то, что искал — горную пещеру, скорее даже расселину между гор, в которой по стенам росла зеленоватая плесень и струилась конденсирующаяся влага, а жидкие лучи солнца не могли просочиться туда и одарить теплом его и четверых уставших животных, жавшихся друг к другу в попытке согреться.
Незнакомец привязал коней к большой каменной глыбе, из которой торчало неизвестно откуда взявшееся в этой глуши стальное кольцо. Он сбросил с плеча дорожную сумку и вышел из пещеры, отправившись неизвестно куда и зачем.
Вернулся он с тушкой черной курицы. Остается только гадать, откуда достал он ее в этих местах, незаселенных людьми. Он вытащил из-за пояса нож, из сумки — чашу и почти до краев наполнил ее кровью курицы. Сделал порядочный глоток из чаши, а затем поставил ее перед лошадьми. Те не пили уже второй день, но к крови все же не притронулись.
— Ну ничего, я подожду, — сказал он, вытирая рукавом кровь с губ.
Прошла еще целая ночь и полдня, прежде чем вороной жеребец Ноктурнуса не подошел к чаше. Три других коня безучастно следили за тем, как их собрат пьет свернувшуюся кровь. Незнакомец, тоже наблюдавший за этой сценой, одобрительно похлопал коня по шее, а затем разжег костер и растопил снег с гор, чтобы тот мог напиться. Обессилевший от жажды конь пил жадно, путнику пришлось не раз сходить за новой порцией снега. И все это время остальные кони наблюдали за вороным из своего угла на привязи, а перед ними, словно пропуск к настоящему питью, стояла чаша с куриной кровью.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
