Ум подал условный знак и перед ними предстал жрец в красном балахоне. В руках у жреца был ковчег, украшенный какими-то письменами.
-- Вот, Блейд, прими этот священный меч! И пусть он послужит добру и Провидению! -- торжественно произнес Ум.
Жрец склонился в поклоне, подавая ковчег Блейду. Руки Блейда прошли сквозь крышку каменного ковчега и неожиданно наткнулись на что-то осязаемое. Блейд взялся за рукоятку и вытащил наружу меч в блестящих ножнах.
-- Только не вытаскивай его здесь. Его свет для нас слишком ярок, -предупредил Ум.
-- Спасибо, Ум! Спасибо, за великий подарок!
-- А теперь иди, Блейд! Ты должен подготовиться к встрече врага в Энрофе. Времени осталось мало.
-- Прощай, Ум!
-- Прощай, Блейд! Помяни нас в своих молитвах. Бог даст, свидимся еще в лучших мирах!
-- Непременно, Ум, всенепременно!
Блейд повернулся и побежал к входу в подземелье. В это время первые демоны ада достигли крепости, на бастионах завязались отчаянные схватки. Маги Друккарга метали огни и молнии, игвы самоотверженно бросались в рукопашный бой, а гиганты-императоры бились, как львы, нанося громадный урон войску Князя. Все стояли насмерть в этой последней битве. Терять игвам и бывшим пленникам Друккарга, кроме их призрачной жизни, было нечего. Но все же это была жизнь с ее чувствами, тоской и болью. И умирать игвам было так же страшно, как людям и всем другим живым существам.
Но даже в эту минуту Ум чувствовал себя счастливым. Он видел солнце, он видел звезды в небе Энрофа. Не одну только злую звезду Антарес, дающую лиловый свет в их зените, а настоящее небо большое и звездное. И он, Ум, стяжал благодать Господню, придя к Господу и поклонившись ему. Он знал, что если даже умрет здесь, после смерти ему уготована лучшая участь, чем жить в этих Богом забытых местах. И как ни странно, большинство игв тоже приняли эту истину. Они прозрели. И прозрение их простиралось до миров более высоких, чем приграничье и даже Энроф. Стоящие сейчас на бастионах игвы с удивлением обнаруживали происходящие в них перемены. Их тело изменялось: плотные и сморщенные кожные покровы заменялись более тонкими, нежными и чувствительными. Душа становилась легче и воспаряла на такие высоты, о которых раньше они не смели и помыслить. Словно бы бельма спали с их глаз, теперь игвы видели во всех цветах спектра, а не в одном только фиолетовом, как раньше. И конечно, Слово, донесенное до игв Блейдом и Умом, жило в этих покинутых с незапамятных времен созданиях и творило свое благодатное дело.
Блейд бежал по темным коридорам. Расплавленный металл заливал подземелья. Блейд думал о том, насколько долго жидкий свинец и сопротивление защитников крепости сможет задержать демонов. Каменная машина Каабы стояла в самом нижнем каземате. Он уже наполовину был затоплен расплавленным металлом. Блейд прыгнул прямо на камень. Ему больше не требовалось крутить ручки и настройки, чтобы попасть в Энроф. Он просто вошел в Каабу и исчез.
Очнулся он в координатном устройстве, почему-то лежащем на полу. Блейд огляделся и сразу понял, что оказался тут вовремя. Демоническое создание держало Класса за горло, и тот судорожно дергал ногами. Блейд выхватил сверкающее лезвие, полученное из рук Великого игвы, и смело бросился на Велгу.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ "MIR. RU"
"Вот, Я и дети, которых дал Мне Бог".
А как дети причастны плоти и крови, то и Он также воспринял оные, дабы смертью лишить силы имеющего державу смерти, то есть, диавола. И избавить тех, которые от страха смерти чрез всю жизнь были подвержены рабству".
Евр. 2:13-15. Глава 20. Щель
В тот вечер Васильев попал домой только к десяти вечера. Если бы Светка еще накануне не перестала с ним разговаривать, она бы ему выдала по первое число. Но она только окатила мужа презрительным взглядом и ушла в спальню. С одной стороны, хорошо, что она не накинулась на него со скандалом, это обещало спокойный вечер и ночь, но с другой, презрительное молчание могло принять и необратимые хронические формы, чего Дмитрий опасался больше всего. Но сегодня он слишком устал, чтобы что-то выяснять. Он просто прошел на кухню и сунул голову в холодильник. Поесть нашлось, и он уткнулся в кастрюли и тарелки. Из головы не шли события в Друккарге. Не нужно было быть пророком, чтобы понять: это может кончиться плохо. В зале бормотал телевизор. Шли новости. Дмитрий особо не прислушивался, но тревожный тон диктора заставил обратить внимание.
"Как нам только что сообщили, из-за прорыва грунтовых вод будет закрыто движение поездов по "Кировско-Выборгской" линии от станции метро "Чернышевская" до станции "Политехническая". К месту аварии срочно направлены бригады метростроителей".
"Вот он Друккарг! Сказывается!" -- подумал Васильев, но тут же ругнул себя за начинающуюся паранойю. Он доел свой холодный ужин и уже собирался пойти спать, как неожиданно зазвонил телефон.
Подошла Света.
-- Его нет, -- сказала она и положила трубку.
Дмитрий подскочил с места и в один прыжок оказался в комнате.
-- Кто звонил?
-- Этот твой... Класс, кажется.
-- Почему ты меня не позвала?
Света блеснула на него злыми очами и отвернулась. Васильев набрал номер Кости. Он ждал этого звонка и боялся его. Боялся услышать дурные вести, которые, как известно, приходят раньше добрых. Телефон оборвал долгие длинные гудки, и в трубке послышался Костин голос.
-- Что случилось, Костя? -- спросил Васильев.
-- Много чего. Ты как, приехать сможешь?
-- Конечно. Леву брать?
-- Бери, -- после секундного раздумья сказал Класс. -- Нам нужно много народа. Предстоит большая рубка.
-- Ты не смог стереть "Замок"?
-- Эта затея бесполезна. "Замок" уже по всей Сети. Эта зараза стала червем. Здесь такое творится! Мартин умер. И я чуть было тоже.
-- Все, Костя, еду! -- сказал Дмитрий. После отбоя он сразу принялся набирать Левин номер.
Света хранила гордое молчание. Она сидела и болтала ногой перед телевизором, всем видом демонстрируя, что темные делишки мужа ее не волнуют.
-- Я скоро, Света. Срочное тестирование игры. К утру вернусь, -- сообщил Дмитрий, надевая свежие джинсы.
Даже презрительные взгляды у Светы, наверное, кончились. Все внимание в телевизор. Дмитрий оделся и распахнул дверь, когда услышал: "Я тебя больше не жду, Васильев".
Лева ждал его на улице. Они остановили машину и пока ехали, Васильев смотрел на убегающие дома и улицы и думал о своем. Город был словно призрак. Улицы светились огнями, яркими рекламами и витринами магазинов. По проспектам проносились красивые машины и спешили запоздалые прохожие,. Вокруг шла обычная жизнь. Но Васильеву эта привычная жизнь теперь почему-то казалась лишь отражением жизни тех миров, где ему довелось побывать. Все великие битвы и потрясения, происходящие в магмах, сквозь многомерные слои, подобные страницам раскрытой книги, докатывались до нашего мира и производили здесь свои возмущения. И от этих размышлений Васильев почувствовал себя временным странником, которому разрешили погостить в этом мире, чтобы передохнуть перед новым великим походом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
