Харрисон метнулся к окну и всмотрелся в щель ставни, ожидая вспышки молнии. Как только она сверкнула, детектив, не задумываясь, выстрелил, целясь в увенчанную перьями голову, обладатель которой, казалось, выглядывал из-за дерева невдалеке от машины.
После двойной вспышки – молнии и выстрела – на мир обрушилась темнота. Харрисон присел, а когда все снова озарилось белым светом, попытался выстрелить снова – но оружие дало осечку.
Человек с перьями по-прежнему был там, и теперь Харрисон разглядел противника получше. В свете молнии его голова выглядела белоснежной.
Это был не человек, а череп Джона Уилкинсона, лишенный кожи и покрытый индейским головным убором из связанных вместе перьев! Уловка, призванная обмануть наблюдателя…
Харрисон отскочил от окна и бросился к фонарику, лежащему на столе. Цель уловки была ясна: приковать внимание детектива к той стороне дома, откуда видна дорога, пока убийца подбирается к нему с тыла!
Крысы визжали, разбегаясь. Харрисон не успел еще дотянуться до фонаря, когда внутренняя дверь начала открываться. Он снова выстрелил.
На этот раз осечки не произошло. Пуля крупного калибра пробила дверную филенку насквозь. Раздался стон – и звук падающего тела.
Но когда детектив протянул руку, чтобы взять наконец фонарь, старый фермерский дом вдруг вздрогнул от крыши до фундамента.
Голубые языки пламени побежали по стенам от потолка к полу. Один тусклый язычок мимолетом лизнул голень Харрисона – и ощущение от этого было похоже на удар кувалдой.
Через секунду – а может, вечность – детектив обнаружил, что лежит на полу. Слепота и онемение отступили. Стол был перевернут, упавший с него фонарь погас, но комнату заполнял зловещий свет.
Ясно было, что молния ударила в дом и верхний этаж загорелся. Не сводя глаз с оброненного при падении пистолета, детектив встал. Оружия лежало на полпути до противоположной стены, но только Харрисон устремился к нему, как пробитая пулей дверь распахнулась. Он замер.
На пороге появился прихрамывающий, почти голый человек в набедренной повязке и мокасинах. Револьвер в его руке был направлен на детектива. Полустершаяся краска на теле смешивалась с кровью, сочащейся из раны на бедре.
– Так, значит, это ты хотел превратиться в нефтяного миллионера, Ричард! – сказал Харрисон.
Человек злобно расхохотался.
– Да, и я им стану! Причем не поделившись ни с кем – особенно со своими братцами. Проклятыми братьями… Вот уж кого я всегда ненавидел, черт их возьми! Ни с места! Ты едва меня не прикончил, когда стрелял через дверь. Я не дам тебе шанса повторить это снова! Но прежде чем отправить тебя в ад, я все расскажу. Ты заслужил знать, из-за чего умрешь…
– Спасибо.
– Едва лишь вы с Питером отправились сюда, я понял свою ошибку: за день до этого мне следовало раскопать не только верхний слой земли, но и более глубокий, ведь вы наверняка добрались до твердой глины и пришли к выводу, что гроб никто не доставал. Итак, я решил, что тебя следует убить, как и Питера. Я взял раздавленную тобой крысу, пока никто не видел, и выкинул прочь, а ее пропажа…
– …разбудила суеверия Питера.
– Да. Он был такой. Затем я отправился на кладбище через лес. На быстрой лошади по прямой можно обогнать машину, ползущую по поворотам трассы. Маскировка под индейца была давней моей задумкой. Из-за скверной дороги, по которой вы ехали, и непогоды я добрался до кладбища намного раньше вас. По дороге, правда, пришлось на время остановиться и спешиться, чтобы убить старого болвана Джоша. Я боялся, что он может обратить на меня внимание.
– Зря. Он тебя не узнал.
– Но мог узнать. Пока ты раскапывал могилу, я наблюдал за вами. Когда Питер струсил и побежал через лес, я погнался следом, убил его, а труп перенес сюда, в старый дом. После этого я вернулся на кладбище. Я хотел перевезти сюда твой труп, или, вернее, кости, когда крысы, как я надеялся, покончат с тобой. Затем я услышал, что явился Джоэл Миддлтон, и пришлось гнаться за ним: мне не хотелось столкнуться лицом к лицу с этим вооруженным дьяволом, и потому лучше было его уничтожить.
– А вот и не вышло.
– Посмотрим еще… Я хотел сжечь этот дом вместе с вашими телами. Если бы люди обнаружили среди пепла кости, они пришли бы к выводу, что это Миддлтон убил вас обоих, затащил в дом и поджег! Но ты, явившись сюда, угодил прямиком мне в руки! Дом уже горит, потому что в него ударила молния: даже не пришлось поджигать… Сегодня само Небо на моей стороне!
Глаза Ричарда полыхали смесью безумной ярости и не менее безумной алчности. Последний из Уилкинсонов был вне себя – но рука его не дрожала, дуло револьвера было направлено на Харрисона, и тот мог лишь стоять, беспомощно сжимая могучие кулаки.
– Ты будешь лежать здесь, с этим болваном Питером! – яростно продолжал Ричард. – С простреленной головой! Потом ваши кости сгорят дотла, и никто не будет знать, где и как вы погибли! А какой-нибудь вооруженный отряд убьет Джоэла Миддлтона, не дав ему и слова сказать в свою защиту. Саул закончит в сумасшедшем доме! Ну а я буду якобы спать в своем доме в городе до рассвета, а после проведу годы жизни в богатстве и почете, никто меня не заподозрит… никогда…
Было ясно, что палец убийцы вот-вот спустит курок. Зубы Ричарда по-волчьи оскалились, размалеванное краской лицо казалось маской самой смерти.
Харрисон уже готов был в отчаянии броситься на убийцу без оружия, прямо навстречу горячему свинцу, который вот-вот выплюнет черное дуло. Но тут…
Сзади послышался треск выламываемой двери, и зловещее пламя пожара осветило высокую фигуру в мокром дождевом плаще.
Хриплый вопль взвился к потолку, и два револьвера прогрохотали одновременно. Но тот, кто пришел позже, стрелял вновь и вновь, наполняя комнату дымом и шумом, – и человек в боевой раскраске индейца пошатнулся, когда в его грудь вошел свинец.
Сквозь дым Харрисон увидел, как падает Ричард Уилкинсон. Но прежде чем упасть, тот успел выстрелить еще раз.
Пламя уже охватило потолок, и в его отблеске Харрисон видел, как раскрашенный человек корчится на полу, а его противник, замер, стоит на пороге, но явно из последних сил.
Ричард закричал, извиваясь в агонии.
Миддлтон бросил револьвер к ногам Харрисона.
– Услышал стрельбу… – прохрипел он. – Успел прийти… Считаю, что покончил с враждой навсегда!
Он повалился, и Харрисон подхватил его – уже мертвого.
А вопли Ричарда все не умолкали. Крысы начали выбираться из нор. Кровь, льющаяся по полу, затекала туда и приводила их в неистовство. Это была уже алчущая добычи орда, не боящаяся ни криков людей, ни их действий, ни всепожирающего огня и понукаемая лишь собственным голодом.
Серо-черной волной они хлынули вперед – и сразу захлестнули обоих братьев, давно мертвого и умирающего. Белое лицо исчезло под этой волной. Крики Ричарда стали слабыми и приглушенными. Он корчился, лежа на трупе Питера, а накрывшая их серая волна рвала плоть с костей и пила кровь из ран.
Харрисон вышел, держа на руках мертвого изганника. Джоэл Миддлтон, поставленный вне закона преступник, заслуживал лучшей участи, чем его убийца. Даже если бы Харрисон и мог спасти Ричарда Уилкинсона, он бы и пальцем не шевельнул для этого.
Но возможности такой не было. Кладбищенские крысы наконец-то добились своей цели.
Не дойдя до машины, Харрисон, продолжая удерживать свою ношу, остановился и прислушался. Из дома доносились страшные крики, заглушающие даже потрескивание пламени, которое разгоралось все сильнее.
Внезапно через окутанный пламенем дверной проем глазам Харрисона предстала картина, исполненная предельного ужаса, перед которой меркли остальные события этой кошмарной ночи. Ричард Уилкинсон, окровавленный, последним усилием воли поднялся и встал, покачиваясь, окутанный серо-черной пелериной из сотен цепляющихся за него крысиных телец. Вдруг стало ясно различимо его лицо – да нет, уже не лицо, но безглазая маска, обглоданная до самого черепа. Затем пылающая крыша с оглушительным грохотом осела и скрыла эту чудовищную сцену, как театральный занавес.
Искры и языки пламени взметнулись к темному небу. Наконец обрушились стены дома.
Харрисон с мертвецом на руках уходил от догорающей фермы все дальше. А над поросшими лесом холмами тускло разгорался грозовой рассвет, своим оттенком споря с заревом погребального костра.
Жак Фатрелл
Загадка женщины-призрака
Руби Риген, опытный взломщик, производил операцию, обычную для его профессии, энергично, хотя и тихо. Он бесшумно закрыл за собою дверь кабинета. Его каучуковые подошвы в полной темноте столь же бесшумно ступили на толстый ковер. Он надолго застыл в неподвижности, прислушиваясь; смутное чутье подсказывало ему, что в комнате кто-то есть. Затем включил электрический фонарик. Прямо перед ним оказался широкий библиотечный стол, заваленный книгами, слева проявился громоздкий контур бюро с выдвижной крышкой. Дальше виднелись стулья, какой-то шкаф и ряды книжных полок.
