Тэсс с отвращением поспешно отерла лицо. Но то, что она увидела, заглянув вниз, повергло ее в такое отчаяние, что казалось, ее мочевой пузырь не выдержит.
Высеченная в полу узкая лестница с едва различимыми в полумраке ступенями вела в черный провал прямо под быком.
Джеррард потер правый глаз, который слезился, очевидно, опять воспалившись. Он вынул из кармана маленькую пластмассовую коробочку, наклонив голову, раздвинул веки, и на ладонь выпали контактные линзы. Когда, положив их в коробочку, он поднял голову, его глаза оказались не голубыми, а серыми.
По телу Тэсс прошла волна дрожи.
— Еще одна тайна — наследство, доставшееся от предков, — пояснил Джеррард.
— Регрессивные гены, знаю.
— Тогда вы многое знаете. Больше, чем я думал. Но теперь узнаете еще больше, гораздо больше. Пора, спускайтесь в яму.
Фулано тоже снял контактные линзы. Тэсс содрогнулась еще сильнее, увидев, что глаза у него такие же серые, как у Джеррарда, и так же сияют восторгом в отсветах пламени светильников.
— Снимите одежду, — резко сказал Фулано.
— Что? — возмутился Крейг. — Погодите-ка минутку.
— Уверяю, мы далеки от похотливых мыслей, — заверил его Джеррард. — Желания оскверняют душу. Мы вынужденно даем им волю только ради продолжения рода. Для нас ваша нагота не более, чем естественная нагота животных. Но мы уважаем свойственное человеку чувство стыдливости. Вам не обязательно раздеваться перед нами. Снимите одежду в яме, где темно, а потом выбросьте ее на ступеньки. Иначе, когда вы станете одеваться, она будет испачкана.
— Испачкана — чем? — Крейг раздраженно посмотрел на него. — О чем вы говорите?
— О вашем крещении, — сказал Фулано. — Меня беспокоит ваше замешательство. Покажите свою готовность быть с нами. Покажите, что вы способны на этот шаг. Делайте, что вам говорят, спускайтесь в яму, снимите одежду.
Когда охранники еще теснее окружили Тэсс и Крейга, она решительно проговорила:
— Не надо нас принуждать, уберите своих людей. Мы на все согласны, потому что хотим остаться в живых.
— Это зависит от того, восчувствуете ли вы великую силу таинства, — сказал Фулано. — Либо вам откроется высокое предназначение обряда, либо…
— Нас убьют, — закончила Тэсс.
Собрав все свое мужество, Тэсс стала спускаться вниз, постепенно удаляясь от мерцающего наверху света. Очень скоро они с Крейгом оказались на дне ямы, где было темно, сыро и холодно. И так тесно, что, раздеваясь и выбрасывая одежду вверх на ступеньки, они все время наталкивались друг на друга.
Едва ее глаза немного привыкли к темноте, Тэсс, подняв голову, увидела отблеск огня светильников, пробивавшийся сквозь толстые металлические прутья, вделанные в известняковые края ямы. Решетка была достаточно частой, чтобы между прутьями не провалились копыта животного. Крейг пробормотал:
— Что они затеяли? Что это за крещение?
— Ты видел барельеф, — прошептала Тэсс. — Разве ты не понимаешь?
Крейг содрогнулся, догадавшись, что им предстоит. Хотя Тэсс говорила шепотом, Джеррард, должно быть, услышал ее.
— Согласно канонам христианства, — раздался сверху его голос, — вас должны омыть кровью ягненка. Этот обряд они тоже украли у нас, выдавая его за свой. Затем заменили кровь на воду. Однако изначально омовение совершалось кровью не ягненка, а быка. Белого быка. Христианские ритуалы менялись в угоду времени, наш же обряд остался в первозданном виде. Мы до сих пор храним многовековые священные традиции. Они восходят к Древнему Ирану, вновь возродились в Греции, особенно на Крите, где, как гласит легенда, из моря восстал белый бык, который в конце концов на материке, в Афинах, был принесен Тезеем в жертву богу солнца — они называли его Аполлоном. Позже, во времена Рима, этот обряд был воспринят митраизмом. Здесь, в Испании, бой быков не что иное, как современный вариант жертвоприношения. Кстати, в Мериде арена, где проходят корриды, построена над древним митраическим храмом, а в его недрах существовала яма, похожая на эту. Она называлась тауроболий, и в ней римские центурионы, раздевшись донага, принимали крещение перед каждой битвой в надежде обрести силу для победы над врагом. Обряд втайне совершался и после четвертого века, когда Константин принял христианство. Он существовал и в средние века, несмотря на всю жестокость инквизиторов. Он существует до сих пор. И будет существовать, пока жива природа. Потому что величие его и сила вечны.
— Тогда начинайте! — закричала Тэсс. — И поскорее покончим с этим!
И сразу, гулко разносясь по пещере, прозвучал голос Фулано:
— Как прямой потомок человека, который вывел горстку приверженцев Митры из Монсегура, я занимаю место своего предка. Я занимаю место Митры. Я приношу в жертву двойника Митры, — говорил он нараспев.
Тэсс услышала, как над ними яростно забил копытами белый бык. Она ничего не видела, но ясно представляла себе происходящее. Фулано — с риском для жизни, — сел на стоящего в загоне быка.
Теперь раздался голос Джеррарда — такой ровный и бесстрастный, что становилось не по себе:
— В день весеннего равноденствия это жертвоприношение олицетворяет пробуждение природы к жизни. В день летнего солнцестояния — приобщает молодых членов братства к его тайнам и изредка обращает иноверцев в нашу веру. Они совершают великий обряд крещения и, если достойны того, понимают необходимость жертвоприношения.
Испуганный бык продолжал негодующе всхрапывать, бить копытами и брыкаться.
Тэсс представила, как Фулано верхом на быке, уклоняясь от его острых рогов, хватает мотающее головой животное за морду, задирает ее и глубоко вонзает нож в горло, перерезая хрящи и артерии, и кровь… Вниз хлынул поток крови. Горячая, отвратительная, густая и тяжелая, она дымилась и была едкой и солоновато-горькой. Кровь текла нескончаемым могучим потоком через металлическую решетку над их головой. Она обрушивалась на них — липкая и вязкая, обжигающая, обволакивающая, не давая дышать.
Бык — даже с перерезанным горлом — заревел в последний раз, гордо и бесстрашно протестуя. В благоговейном ужасе Тэсс услышала, как его колени стукнулись о железную решетку, и огромное величественное тело повалилось на бок, прогнув металлические прутья.
Кровь хлынула еще сильней, пропитав ее волосы, залив лицо и обнаженное тело. Ноги по щиколотки погрузились в омерзительную дымящуюся жидкость. Теряя сознание, Тэсс осела на пол. Крейг попытался поднять ее, но под тяжестью потока тоже обессиленно опустился рядом.
— О Боже мой! — простонал он.
— Теперь вы поняли? — требовательно спросил Фулано. Раздался звук его шагов по решетке, когда он, поднявшись с мертвого быка, подошел к загородке известнякового загона и перебрался через нее.
Тэсс полулежала на полу, залитом толстым слоем крови. Она больше не дрожала, согретая горячей жизненной силой священного быка. Ей показалось, что она потеряла рассудок. Она посмотрела вверх сквозь липкую красную пелену, застилавшую глаза, и попыталась привести в порядок мысли, не в силах вымолвить ни слова.
— Отвечайте! — закричал Фулано.
— Жертвоприношение, — голос не слушался ее, — призвано научить нас, что жизнь драгоценна, — не проговорила, а, казалось, простонала она. — Омывшись кровью быка, мы навечно запомним, что смерть унесла его безвозвратно, поэтому нельзя убивать без крайней необходимости. Вот почему вы не едите мяса. Вот почему вы вегетарианцы, ведь растения весной возвращаются к жизни, а животное — все и каждое в отдельности — единственное в своем роде, и если его убить, оно не появится вновь весной. Если мы убьем много животных, не восполнятся целые виды. Возможности природы не безграничны, ее щедрость может иссякнуть, если мы о ней не позаботимся.
В храме наверху воцарилась гнетущая тишина. Тэсс чувствовала, как с ее тела стекает кровь.
— Вы поняли, — раздался голос. Фулано. — Добро пожаловать, теперь вы члены нашего, братства.
Тэсс провела тыльной стороной ладони по залитому кровью рту, ощутив ее солоноватый тошнотворный привкус. Капли крови при вдохе попали ей в нос, и она едва не задохнулась. Тэсс вспомнила изображение белого быка с копьем в горле. Смерть навсегда кладет конец великолепному творению природы, поэтому к смерти нельзя относиться с бездумным равнодушием. Вот смысл посланий из веков.
«Но вы, ублюдки, — зло подумала она, — с величайшим хладнокровием убили мою мать! Проклятые ханжи и лицемеры!»
Далекий, отозвавшийся эхом грохот прервал ее мысли, полные лютой ненависти.
Несмотря на отдаленность, звук был таким сильным, что каменный пол под ногами Тэсс зашатался, хотя вначале она решила, что у нее просто трясутся колени.
— Что случилось? — послышался возглас Джеррарда наверху.
Ба— бах! От второго, более близкого толчка, по пещере пронеслась ударная волна. Где-то со стуком упал камень.
