— Не думаю, что это стоит предлагать к печати, — осторожно начала Кэт. — Она совсем… американская по стилю.
— Героиня?
— В духе Ирвина Уэлша или Амелии Эрхарт.
— Феминистка.
Элейн, очевидно, не понимала шуток. «Или не знает, кто такая Амелия Эрхарт», — с надеждой подумала Кэт.
— У меня сложилось впечатление, что повествование ведется от лица лошади, — заявила она.
Удивление на лице Элейн сменилось подлинным смятением.
— Вы прочитайте, если хотите, — предложила Кэт. — Не думаю, что поняла это произведение. Я, должно быть, тугодумка. Может, вам оно больше придется по душе.
Спасение в невежестве. А опора — в лести.
Элейн взвесила рукопись в руке. Перспектива рабочего стресса боролась в ней с шансом выхватить из-под носа Симона нечто необычайное, что ее помощница не смогла понять.
На столе Кэт зазвонил телефон. Она переадресовала звонок Меган.
Элейн, по своему обыкновению, нервно снимала и вновь надевала туфлю. Вверх-вниз. Вверх-вниз.
— После того как мы потеряли книгу Эммы Болл, я…
На дисплее телефона высветился номер Дженифер Спенсер. Этот звонок невозможно было переадресовывать.
— Алло? — ответила Кэт.
— Кэт, скажи Элейн. что мне нужно немедленно поговорить с ней по поводу Роуз Энн. В моем кабинете.
— Хорошо, — голос Кэт звучал по-деловому. — Элейн, не могли бы вы заглянуть в кабинет Дженифер? Это насчет Роуз Энн.
Плечи Элейн ссутулились.
Кэт подавила желание крикнуть: «Разве твой специалист по восточному массажу не говорил тебе о правильной осанке?»
— Сочини любезный отказ, — распорядилась Элейн, глядя в сторону кабинета Дженифер. — От моего имени. Используй все, что агент написал в сопроводительном письме: «большой потенциал» и «уникальный молодой голос», сама знаешь. Но намекни, что у нас таких уже много. И не подавай виду, будто ничего не поняла.
Элейн провела в кабинете Дженифер больше часа, а потом обе они пошли обедать. Кэт закончила вычитывать «Смерть в гостиной» и отдала ее Саре. При этом та поставила Кэт в известность, что дала себе на Новый год обещание ужесточить политику обращения с отделом редактирования.
Дженифер из ресторана позвонила Изабель и сказала, что они с Элейн пойдут поработают в домашней обстановке. Это дало Кэт и Изабель возможность улизнуть на полчаса пораньше под предлогом визита в книжный магазин — для ознакомления с состоянием рынка. Они бродили по книжному салону «Диллонз» со стаканчиками капуччино, переставляли книги «Эклипс» на более выгодные места и обменивались высказываниями об ужасном кризисе в издательском деле.
— Ты знаешь, что новая рукопись Роуз Энн сильно задерживается? — спросила Изабель шепотом.
— Разве она единственный наш автор? — удивилась Кэт, пытаясь по первым нескольким страницам понять, какое по счету переиздание «Дневника Бриджит Джонс» она держит в руках. — У Элейн еще двадцать других книг в работе, неужели ты думаешь, что Роуз Энн…
— Я просто говорю тебе, — зловеще изрекла Изабель.
Кэт посмотрела ей в лицо. Изабель многозначительно кивнула. Очень многозначительно. Позади нее, за витриной, по мокрому шоссе проносились машины, и их огни отражались в лужах.
«Лондон особенно противен в сырую погоду», — решила Кэт. После дождя здесь не чувствовалось в воздухе свежести, как это бывало дома. Было только угрюмое облегчение от того, что больше не льет. Неужели она так и останется здесь? Разве не дома ее место? Разве не ее долг проверять мамино домашнее задание? Разве сам Джайлс не признал, что просить ее остаться здесь — уже чересчур?
А теперь еще нервозность Элейн превышает все допустимые меры. Кэт взглянула на подругу. На лбу Изабель выступили капельки пота, носик прелестно сморщился, как у героинь Роуз Энн.
— Кстати, милая обстановочка на работе, наверно, не оставляет тебе времени для тоски по Джайлсу, — весело предположила она.
— Ах, ты о нем…
Настроение Кэт вдруг стало похоже на серую улицу за освещенной витриной.
Они покружили по магазину еще десять минут, и потом Изабель отправилась на ужин с Уиллом. Они собирались обсуждать свое будущее. В который раз.
— Когда мы жили вместе, он не водил меня ужинать, — заметила Изабель, разглядывая свое отражение в витрине и подкрашивая губы розовой помадой. — Он прекрасно готовил сам.
Она чмокнула Кэт в щеку и зацокала к автобусной остановке.
Кэт шла по улицам, нерешительно поглядывая на витрины. Она влезла в долги и поэтому добиралась до метро пешком.
На линии были какие-то перебои с движением поездов. Не успев осознать, что же она делает, Кэт оказалась перед автоматом с шоколадкой в зубах. С ужасом и нестерпимыми угрызениями совести разглядывала она пустую обертку. Мед пристал к деснам, а хуже всего было сознание того, что это не только ненужные калории, но калории, съеденные без растягивания удовольствия. Они просто спустились по пищеводу, хихикая при мысли о том, как повлияют на размер ее джинсов.
Кэт шла домой от метро в два раза быстрее обычного. Она надеялась сжечь эти калории до того, как они уютно устроятся на ее бедрах. Она почти бежала. Закончилось все тем, что Кэт налетела на продавца газет. Терзаясь чувством вины, она купила журнальчик, хотя парень уже закончил работать и направлялся пить пиво.
«По крайней мере, здесь самое большое интервью с Ронаном Китингом, — рассуждала Кэт, перепрыгивая через две ступеньки и просматривая снимки в журнале. — Лучше искать его фотографии в таком журнале, чем покупать „Суперхит"».
Задыхаясь, она добежала до своей квартиры.
«Суперхит». Когда она читала его постоянно, что она думала о людях старше шестнадцати, которые его покупают?
Или вообще о людях старше шестнадцати?
— Боже, я старуха, — вздохнула Кэт, распахивая дверь.
— Как считаешь, у Гарри есть ХЧЮ?
Дант лежал на диване. Вокруг него валялись стопки газет, в руке он держал банку колы. На нем была рубашка Гарри для регби и ее спортивные штаны. Кэт купила их на распродаже в «Гэп», когда думала, что снова начнет бегать.
— Не знаю. Это что, выдавали в вашей школе вместо аттестатов за ЕГЭ?
Кэт сурово взглянула на Данта. Она не могла понять, что ее так разозлило — то ли бесцеремонность Данта — зачем берет ее вещи, то ли собственная лень — она даже ярлычок не потрудилась снять с этих прекрасных неношеных штанов.
— Это акроним. Хочешь, расшифрую? Хорошее чувство юмора.
До Кэт дошло: самое отвратительное то, что Дант смог в них влезть. Она сбросила промокшие туфли.
— У Гарри? Хорошее чувство юмора? Он же живет здесь, верно?
