Пока они занимались делами и, искусно направленные заведующим, гневные мысли о бедной Флоренс зарождались и зрели в сердце мистера Домби, вытесняя холодную неприязнь, которая обычно им владела, майор Бегсток, предмет восхищения старых леди Лемингтона, сопутствуемый туземцем, тащившим, как всегда, легкий багаж, шествовал по теневой стороне улицы, намереваясь нанести утренний визит миссис Скьютон. Был полдень, когда майор вошел в будуар Клеопатры, и ему посчастливилось застать свою повелительницу, по обыкновению, на софе, где она изнемогала над чашкой кофе в комнате, которая для более сладостного ее отдохновения была погружена во мрак столь густой, что Уитерс, ей прислуживавший, вырисовывался неясно, как призрачный паж.
- Что за несносное создание появилось здесь? - сказала миссис Скьютон. - Я не могу его вынести. Уходите, кто бы вы ни были!
- Сударыня, у вас не хватит духу прогнать Дж. Б.! - запротестовал майор, останавливаясь на полпути и держа трость на плече.
- Ах, так это вы? Пожалуй, можете войти, - заявила Клеопатра.
Итак, майор вошел и, приблизившись к софе, приложил к губам ее прелестную руку.
- Садитесь как можно дальше, - сказала Клеопатра, лениво обмахиваясь веером. - Не подходите ко мне, потому что сегодня я ужасно слаба и чувствительна, а от вас пахнет солнцем. Вы какой-то тропический!
- Черт возьми, сударыня! - сказал майор. - Было время, когда Джозеф Бегсток поджаривался и обжигался на солнце; было время, когда благодаря тепличной атмосфере Вест-Индии он поневоле достиг столь пышного расцвета, что прославился под кличкой Цветок. В те дни, сударыня, никто не слыхал о Бегстоке, - все слышали о Цветке - Нашем Цветке. Быть может, сударыня, Цветок немного увял, - заметил майор, опускаясь в кресло, стоявшее значительно ближе, чем то, которое было ему указано его жестоким божеством, - но все же это стойкое растение и такое же непреклонное, как вечнозеленое дерево.
Майор под покровом темноты закрыл один глаз, замотал головой как арлекин, и, чрезвычайно довольный собой, подошел к границам апоплексии ближе, чем когда бы то ни было.
- Где миссис Грейнджер? - осведомилась Клеопатра у своего пажа.
Уитерс высказал предположение, что она у себя в комнате.
- Прекрасно, - сказала миссис Скьютон. - Ступайте и закройте дверь. Я занята.
Когда Уитерс скрылся, миссис Скьютон, оставаясь в той же позе, томно повернула голову к майору и спросила, как поживает его друг.
- Домби, сударыня, - ответствовал майор с веселым горловым смешком, чувствует себя хорошо, насколько это возможно в его положении. Положение его отчаянное, сударыня. Он увлечен, этот Домби. Увлечен! - воскликнул майор. Он пронзен насквозь!
Клеопатра бросила на майора зоркий взгляд, поразительно противоречивший тому деланному небрежному тону, каким она сказала:
- Майор Бегсток, хотя я мало знаю свет, но не сокрушаюсь о своей неопытности, потому что он весь пропитан фальшью, связан угнетающими условностями; природа остается в пренебрежении, и редко можно услышать музыку сердца, излияния души и все прочее, поистине поэтическое; однако я не могу не понять смысла ваших слов. Вы намекаете на Эдит, на мое бесконечно дорогое дитя, - продолжала миссис Скьютон, проводя указательным пальцем по бровям, - и в ответ на ваши слова вибрируют нежнейшие струны!
- Прямота, сударыня, - ответил майор, - всегда была отличительной чертой рода Бегстоков. Вы правы. Джо это признает.
- И этот намек, - продолжала Клеопатра, - вызывает одни из самых, если не самые нежные, волнующие и священные эмоции, на какие способна наша огрубевшая, к сожалению, натура.
Майор приложил руку к губам и послал воздушный поцелуй Клеопатре, как бы для того, чтобы изобразить эмоцию, о которой шла речь.
- Я чувствую, что слаба. Чувствую, что мне недостает той энергии, которая в такую минуту должна поддерживать маму, чтобы не сказать родительницу, - заметила миссис Скьютон, вытирая губы кружевной оторочкой носового платка. - Но, право же, я не могу не чувствовать слабости, касаясь вопроса, столь знаменательного для моей дорогой Эдит. Тем не менее, злодей, так как вы дерзнули его затронуть, а он причинил мне острую боль, - миссис Скьютон прикоснулась веером к левому своему боку, - я не премину исполнить свой долг.
Майор под покровом сумерек все раздувался и раздувался, мотал из стороны в сторону багровой физиономией и подмигивал рачьими глазами, пока у него не начался приступ удушья, который побудил его встать и раза два пройтись по комнате, прежде чем его прекрасный друг мог продолжать свою речь.
- Мистер Домби, - сказала миссис Скьютон, обретя, наконец, возможность говорить, - был так любезен, что вот уже несколько недель назад удостоил нас здесь своим визитом, сопровождаемый вами, дорогой майор. Признаюсь разрешите мне быть откровенной, - что я существо импульсивное, и в сердце моем, так сказать, читают все. Я прекрасно знаю свою слабость. Враги мои не могут знать ее лучше, чем я. Но я не жалею об этом. Я предпочитаю, чтобы безжалостный свет не погасил жар моего сердца, и готова примириться с этим справедливым обвинением.
Миссис Скьютон оправила косынку, ущипнула себя за увядшую шею, чтобы разгладить складки на ней, и продолжала, весьма довольная собой:
- Мне, а также дорогой моей Эдит, в чем я не сомневаюсь, доставляло бесконечное удовольствие принимать мистера Домби., Мы, естественно, были расположены к нему как к вашему другу, дорогой мой майор; и мне казалось, что в мистере Домби чувствуется та бодрость, которая действует в высшей степени освежающе.
- Чертовски мало бодрости осталось теперь у мистера Домби, сударыня, сказал майор.
- Прошу вас, молчите, несчастный! - воскликнула миссис Скьютон, бросив на него томный взгляд.
- Дж. Б. безмолвствует, сударыня, - ответил майор.
- Мистер Домби, - продолжала Клеопатра, растирая розовую краску на щеках, - не ограничился одним визитом; быть может, он нашел нечто приятное в наших простых и непритязательных вкусах - ибо есть обаяние в природе, она так сладостна, - и сделался постоянным членом нашего вечернего кружка. А я и не помышляла о той страшной ответственности, какую брала на себя, когда поощряла мистера Домби...
- Располагаться здесь, сударыня, - подсказал майор Бегсток.
- Грубиян! - сказала миссис Скьютон. - Вы угадываете мою мысль, но выражаете ее отвратительным языком.
Тут миссис Скьютон облокотилась на стоявший около нее столик; свесив кисть руки, по ее мнению, грациозно и изящно, она начала помахивать веером и, разговаривая, лениво любовалась своей рукой.
- Пытка, какую я перенесла, - сказала она жеманно, - когда истина постепенно мне открылась, была слишком ужасна, чтобы о ней распространяться. Вся моя жизнь - в моей ненаглядной Эдит; видеть, как она меняется изо дня в день, моя очаровательная девочка, которая буквально похоронила свое сердце после смерти этого прекраснейшего человека, Грейнджера, видеть это мучительнейшая вещь в мире.
Мир миссис Скьютон был не очень жесток, если судить о нем по тому впечатлению, какое производило на нее мучительнейшее испытание; но это между прочим.
- Говорят, что Эдит!- просюсюкала миссис Скьютон, - жемчужина моей жизни, похожа на меня. Мне кажется, мы действительно похожи.
- Есть на свете один человек, сударыня, который никогда не согласится с тем, что кто-то на вас похож, - сказал майор, - а зовут этого человека старым Джо Бегстоком.
Клеопатра имела поползновение размозжить голову льстецу веером, но, смягчившись, улыбнулась ему и продолжала:
- Если моя прелестная девочка унаследовала от меня какие-нибудь хорошие качества, злодей (злодеем был майор), то она унаследовала также и мою безрассудную натуру. У нее очень сильный характер - говорят, у меня необычайно сильный характер, хотя я этому не верю, - но если ее что-нибудь взволнует, она становится восприимчива и чувствительна в высшей степени. Что же должна испытывать я, видя, как она томится! Меня это губит.
Майор, выдвинув двойной подбородок и поджав синие губы, выразил всей физиономией глубочайшее сочувствие.
- С волнением думаешь о том доверии, - сказала миссис Скьютон, - какое существовало между нами: свободное развитие души и излияние чувств. Мы были скорее двумя сестрами, чем матерью и дочерью.
- Таково мнение Дж. Б., - заметил майор, - высказывавшееся Дж. Б. пятьдесят тысяч раз!
- Не перебивайте меня, грубиян! - сказала Клеопатра. - Что же в таком случае должна я испытывать, когда замечаю: есть один предмет, которого мы избегаем касаться! Что между нами разверзлась... как это говорится... пропасть! Что моя прямодушная Эдит изменилась! Конечно, это мучительнейшее чувство.
Майор встал с кресла и пересел ближе к столику.
- Изо дня в день я это наблюдаю, дорогой майор, - продолжала миссис Скьютон. - Изо дня в день я это чувствую. Ежечасно я упрекаю себя в том избытке прямоты и доверчивости, какой привел к столь печальным последствиям; и я все время жду, что мистер Домби с минуты на минуту объяснится и облегчит эти муки, которые жестоко меня изнурили. Но ничего подобного не случается, дорогой майор. Я раба угрызений совести - не разбейте кофейную чашку, вы такой неловкий, - моя ненаглядная Эдит стала другим человеком. И, право же, я не знаю, что делать и с каким добрым человеком мне посоветоваться.
