Теневой смотрел вниз, созерцая подводную жизнь, а Харальд не отрывал взгляда от приближающихся громадных деревьев. В голове мартовскими зайцами скакали мысли: неужели меня там исцелят, неужели я смогу избавиться от одержимости? Но что попросит бог в качестве платы или он настолько добр, что проведет исцеление безвозмездно?
В последнее верилось с трудом.
Лодка мягко ткнулась в берег и замерла.
Вздохнув, Харальд поднялся и одним движением оказался на земле. Хотя сидение в лодке было недолгим, заныли ноги. Захотелось выдернуть меч и совершить несколько разминочных движений.
От воды вела дорожка, выложенная розовым, с белыми прожилками камнем. Камень напоминал замороженное сало.
Шагать по камню было легко, и казалось, что лиственницы, стоящие по сторонам от дорожки, неодобрительно рассматривают пришельцев. Берг, судя по недовольному сопению, тоже ощутил нечто похожее.
За деревьями оказалась каменная стена высотой в несколько саженей.
Дорожка обрывалась у ворот, которые оказались распахнуты настежь. За створками виднелось обширное пустое пространство, усыпанное белым песком. «И тут живет бог?» – с сомнением подумал Харальд.
Сами створки покрывала искусная резьба, изображающая сцены исцелений. Признаки болезней были выполнены с чрезвычайным искусством. Даже Харальд, не являясь лекарем, понял, что этот человек, на лице которого написано судорожное усилие, а грудь выпячена, страдает легочной немочью, а этот держащийся за живот – поносом…
Картинок было много, чтобы осмотреть их все, понадобился бы не один день. Харальд решительно отвел взгляд в сторону и шагнул вперед, пересекая линию ворот.
Ударил гром, прикатившийся из ниоткуда, глаза резанула вспышка. На мгновение Харальд ослеп и оглох, а когда зрение и слух вернулись, то большого труда стоило сдержать вскрик удивления.
… Шелестел зелеными ветвями под ласковым теплым ветром прекрасный сад. Ни одного дерева Харальд не мог узнать, ни одно не походило на другое, и на каждом были либо цветы, либо плоды. От обилия сильных и сладких ароматов кружилась голова.
Далее был виден небольшой павильон. Колонны белого камня, плоская крыша, изысканная простота линий – Харальду показалось, что где-то он подобное строение уже видел…
Ахнул рядом Берг. Глаза его были выпучены, а в рыжая борода встала дыбом.
– Где мы? – спросил он, разевая рот, точно умирающий на берегу лещ.
– Вот уж не знаю, – ответил Харальд, разглядывая небо. Оно было опалового цвета, без туч и солнца, и свет лился сразу отовсюду, сильный и равномерный. – Пойдем туда и узнаем.
К павильону вела тропинка.
Одежда на путниках была зимняя, и Харальд сразу вспотел. Запах собственного пота казался до отвращения грубым по сравнению с ароматами сада. Меж ветвей порхали крупные, ярко окрашенные птицы. Золотой, багряный, малахитовый, сапфировый – все цвета смешивались в их оперении в самом странном беспорядке.
Птахи поглядывали на людей без удивления.
Странным было лишь то, что не было слышно птичьего пения. Только шорох листьев и шум шагов.
Около самого павильона оказалось небольшое пространство, свободное от деревьев. Когда путники ступили на него, то навстречу из тени колонн вышел человек.
Когда человек, словно соткавшись из воздуха, ступил на освещенное место, Харальд ощутил, что не в силах дышать. Уж такое существо он никак не ожидал встретить в обиталище божества…
Чужак был горбат и хром. На шишковатом черепе торчало несколько пучков волос. С головы сыпалась перхоть. Один глаз был закрыт бельмом, другой подслеповато щурился. Щеку украшал огромный лиловый лишай.
Пальцы на руках были скрючены, а дышал человек шумно, с хрипом и присвистом.
– Приветствую вас, – сказал он голосом неожиданно глубоким и чистым, а затем закашлялся. На зеленую траву упали несколько сгустков слизи, окрашенных алым. – В моем обиталище.
– Кто ты? – спросил Харальд, чувствуя себя так, словно ему в лавке вместо боевого меча подсунули деревянный, ученический.
– Ты ещё не догадался? – мерзко захихикал чужак, обнажая гнилые зубы. Изо рта пахнуло дурным запахом разложения.
Харальд закаменел. Этот смех был ему очень хорошо знаком, впрочем как и голос. Он слышал их не раз, внутри себя.
– Я оказал тебе большую честь, слуга, – сказал урод, перестав смеяться. – Ты увидел мой истинный облик. Ведь Больной Бог может исцелить чьи угодно болезни, кроме своих!
«Больной Бог!» Произнесенное имя гулом отдалось в ушах, и Харальд с трудом расслышал вопрос Берга.
– Как ты его назвал? – спросил тот, выступая чуть вперед. В руке он сжимал обнаженный меч.
Бог молча поднял руку, и Теневой, застонав, повалился на колени. Глаза его вылезли из орбит, а руки силились дотянуться до собственной поясницы, но не могли.
– Кто властен над болью, как не я? – Мерзкий голос словно сдавливал Харальда со всех сторон.
Сжав зубы, Харальд напрягся, словно прорываясь через невидимую преграду. В сердце потихоньку закипала ярость.
– Прекрати его мучить! И почему ты назвал меня «слугой»?
Бог щелкнул пальцами, и Берг замер, распластавшись на траве. Бока его судорожно поднимались, а руки дрожали.
– Я не прав, – произнес мягкий, очень красивый голос. Харальд сморгнул и обнаружил, что стоит перед ним вовсе не мерзкий урод, а благообразный старик в длинном плаще. На ослепительно белой, словно первый снег, ткани вышит рисунок – две спирали, черная и зеленая, свиты в круг.
И точно такие же спирали – в глазах, на месте зрачков.
– Да, я не прав, – повторил старик и улыбнулся, обнажив блестящие ровные зубы. – Ты – не мой слуга. Точнее – ты и есть я. А ещё точнее – я это ты.
– Как? – Ярость Харальда начала утихать, уступая место удивлению. – Это невозможно!
– Все возможно, – серьезно кивнул Больной Бог. – Ты слышал мой голос у себя в голове не раз, когда находился в опасности. Я помогал тебе с того самого дня, когда ты согласился принять мою помощь!
– Не было такого!
– Ты уже и забыл. – Старик грустно улыбнулся. – Вспомни, как у Северных гор на тебя напал водянец. Тогда ты принял мою помощь, и я наделил тебя неуязвимостью к магии, вложив в тебя частичку себя! Иначе ты просто погиб бы!
– Нет-нет, это неправда! – прошептал Харальд, понимая, что бог не лжет.
– Правда, – кивнул старик, и губы его сложились в хищную усмешку. – Все эти годы ты был моим верным оружием! Я помогал твоей ненависти не угасать, я кормил твою ярость, я бережно холил и лелеял тебя, как лучший из мечей! И ты разил! Ты великолепно разил. Ни один из Владетелей, на которых ты охотился, не спасся! Ты убил их, освобождая землю – ДЛЯ МЕНЯ! Ибо время богов наступило вновь!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
