Он захохотал, и смех этот был совсем не тот, что прежде. В нем звучали сила и злобное торжество. От его звуков сотрясались внутренности, сердце сбивалось с ритма, а мысли в голове замирали от ужаса. Боль охватывала каждую клеточку, и хотелось сбежать, зарыться в землю…
Харальд сам не заметил, что рухнул на колени и орет, пытаясь перекрыть хохот, который звучал – это трудно было не заметить – в нем самом…
Когда он понял, что вокруг тихо, то лицо его было мокрым от слез, а во рту солоно от крови. Телесная боль ушла, но осталась душевная. Осознание того, что все эти годы он был марионеткой, исполняющей чужие приказы, и даже не догадывался о том, сдавило грудь, подобно стальному обручу. Сердце стучало глухо и тяжко, словно кузнечный молот, обмотанный тряпками. Теперь стало понятно, кто подсказывал, как работает то или иное заклинание, каким образом легче всего прикончить очередного мага, куда направиться в лесу, чтобы избежать встречи с варварами и выйти точно к назначенному месту на Чистой реке.
Харальд все же нашел силы подняться с колен.
Больной Бог глядел на него, прищурясь, и в зеленых глазах его был интерес, отстраненный, легкий, словно рассмотрению подвергался не человек, а какое-то занятное неразумное существо
И интерес этот помог Харальду успокоиться. Харальд сумел выкарабкаться из пропасти обиды и гнева..
– Ты сделал меня убийцей, – сказал он равнодушно. – Ты заставил меня превратить жизнь в бесконечную погоню за новыми смертями. Ты взрастил во мне одержимость, лишил возможности свободно определять свою судьбу. И поэтому я убью. тебя Прямо сейчас. Мне все равно, что ты бог, что ты бессмертен. Эпоха богов наступит, но тебя в ней не будет.
Меч словно сам прыгнул в руку, и, ощутив его тяжесть, мускулы радостно заиграли. Готовясь к битве, Харальд не ощущал привычной неистовой злости. Он был спокоен, лишь в глубине души пряталась легкая грусть – ну вот, ещё раз лишать жизни…
Лицо бога исказилось яростью, став из величаво-притягательного уродливым и отталкивающим.
– Дурак! – взвизгнул он, мгновенно превращаясь из благообразного старца в бельмастого и горбатого урода. – Я одарил тебя так, как ни единого смертного! Я дал тебе дар исцеления и неуязвимости для болезней и магии! Но каждый раз, когда ты пользовался моими дарами, моя частичка в тебе росла. И теперь меня больше в тебе, чем тебя самого! И сейчас ты не в силах причинить мне вред, потому что ты – это я, и я повелеваю твоим телом и разумом! Захочу – ты сам себе уши оторвешь и съешь, захочу – мгновенно умрешь от остановки сердца! Смертная тварь, жалкое насекомое, как ты посмел выступить против меня? Ты должен валяться у меня в ногах, благодаря за то, что я для тебя сделал! Да ты…
Слушать дальше Харальд не стал.
Он попросту ударил. Легко, как в тренировочном бою.
Два шага вперед, обманный выпад, и лезвие идет к открытой шее.
В стороне хрипит что-то одобрительное пытающийся встать Берг.
Но удар Харальда был остановлен. В последний момент, когда клинку оставалось пройти считанные вершки до цели, рука перестала повиноваться хозяину Она вдруг дернулась, мускулы сократились и отклонили меч.
Харальд попробовал ударить вновь. Еще и еще. Снова и снова. Но меч не сдвигался, хотя мышцы на руке корежило судорогой. В ушах нарастал гул, а по позвоночнику катилась крупная дрожь. Две воли, две силы боролись за обладание телом, и ни одна не желала уступать.
Но силы были неравны.
Бог одолевал.
Харальд чувствовал, как рука его опускается, как разжимаются пальцы, выпуская оружие. Он захотел крикнуть и не смог, горло более не повиновалось ему.
Ноги словно сами сделали шаг назад, и тогда он вспомнил. Залитая солнцем рыночная площадь, яркие повозки бродячих комедиантов, ширма и разыгрываемое над ней представление на тему «Смерть злого мага». Кто был тогда в главной роли?
Хлынул из уголков глаз знакомый багровый туман, тело наполнилось тяжелым жаром. Приступ одержимости на этот раз накатывался издевательски медленно, давая как следует разглядеть свой отвратительный облик.
* * *
Когда Харальд очнулся, он стоял на коленях около каменного павильона, а с неба все так же продолжал струиться мерзкий опаловый свет. Мускулы ног ныли, жалуясь на неудобную позу.
Бог стоял все так же недалеко, вновь приняв облик благостного старца. Ветерок шевелил седые кудри, величественно загибал недлинную бороду, но под потемневшими, словно их залила ночь, глазами залегли тени. Нелегко оказалось хозяину справиться со строптивым слугой
– Что, понял, кто сильнее? – спросил Больной Бог.
Харальд не ответил. Не всегда прав тот, у кого больше силы. Но не все люди это понимают, куда уж божеству…
Взгляд его упал на Берга. Тот лежал неподвижно, в голубых глазах застыло изумленное выражение, а изо рта на зеленую траву стекала и все не могла стечь струйка крови, темной и тягучей…
Ярость подбросила Харальда в воздух. Прыжком он вскочил на ноги. Крик сам исторгся из груди.
– Что ты с ним сделал?
– Убил, – просто ответил бог. – Он более не нужен.
Жгучее желание броситься вперед, вцепиться руками в тонкую шею опалило Харальда изнутри. Он даже захрипел, сдерживая себя. Бессмысленно колотить кулаками скалу, сколько ни бей – только руки разобьешь…
Лицо Больного Бога выражало искреннее недоумение.
– Что он тебе? – спросил он равнодушно. – Всего лишь человек! Таких тысячи в этом мире, и ни один не лучше другого.
– Он мой друг!
– Я не понимаю, что значит это слово. – Благообразный старец в плаще, украшенном кругом из двух спиралей, пожал плечами. – Поэтому оно не имеет для меня смысла. Смерть этого человека ничего не меняет в моей жизни. Ты будешь служить мне так или иначе.
– Нет!
– Будешь, – кивнул бог. – Или добровольно, или принудительно. Второй вариант хуже для тебя. При нем мне придется либо гасить твой разум совсем, вводя в то состояние, которое ты называешь одержимостью, либо причинять тебе боль. Вот такую…
Бог поднял ладонь и очень медленно согнул указательный палец.
Харальд дернулся, силясь сдержать крик. В голову словно залили расплавленный металл. Боль, казалось, сочилась из каждой поры, входила в грудь со вдохом и покидала её с выдохом, обдирая горло острыми краями. Каждый удар сердца отдавался судорогами по всему телу.
Бог разогнул палец. Боль исчезла. Харальд обнаружил, что стоит мокрый от пота, словно после купания.
– Это самая меньшая степень боли, которую я готов тебе причинить. – Старец взирал спокойно и даже ласково, точно дед на расшалившегося внука, которого надо слегка отшлепать по попке. – Так что не противодействуй мне. А сейчас – спи.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
