— Думаешь, умерла? — весело спросила сидевшая за столом Роза. — Просто не хотела разговора с милиционером. Что у тебя?
— Тут этот пришел, — сказал парень, — москвич. Вы говорили...
— Пусть войдет, — кивнула она. В кабинет вошел Фигаро. — Ну? — Она строго посмотрела на него. — Чем порадуешь?
— Давай зелень, — спокойно проговорил он, — пять тысяч. Остальные после. Сегодня я сделаю ее. — Она недоверчиво смотрела на него. — Чего разглядываешь? — не выдержал Фигаро. — Или уши заложило? Давай...
— Хорошо. — Роза открыла дверцу сейфа, стоявшего за спинкой ее кресла.
Фигаро уставился на пачки долларов. Она достала пять тонких пачек и небрежно бросила на стол. — С тобой пойдет мой человек, — не терпящим возражений голосом сообщила она.
Фигаро замотал головой:
— Нет. Я работаю один. Мне наблюдатели не нужны.
— У тебя нет выбора, — насмешливо заметила Гобина. — Либо ты делаешь работу и получаешь эти и остальные деньги, либо...
— Что «либо»?.. — нервно спросил он.
— Думаешь, я не поняла, чего ты хочешь? — засмеялась она. — Получить деньги и исчезнуть. Ты считаешь меня глупой бабой? Нет, милый. — Посмеиваясь, Роза покачала головой. — Если бы ты не явился со своим предложением сейчас, я просто забыла бы о тебе. Но ты пришел. Что ж, хочешь заработать — пожалуйста. Я дам тебе пять тысяч сейчас и десять после того, как ты убьешь дочь Элеоноры.
Мать ты, конечно, даже и пытаться не будешь. Но с тобой будет мой человек. И, если попытаешься скрыться, умрешь. Не спеши отказываться, — издевательски посоветовала она, — потому что и в этом случае ты умрешь.
Фигаро, затравленно оглянувшись, увидел за спиной двоих охранников.
Облизнув губы, он вдруг рванулся вперед. Сухо хлопнул выстрел из пистолета с глушителем. Попавшая в затылок пуля сбила Фигаро прямо под ноги вскочившей Розы.
— Идиоты! — воскликнула она. — Вы же убили его! — Охранники, переглянувшись, опустили головы. — Немедленно уберите. — Она брезгливо отвернулась. Стараясь не смотреть на труп, стремительно подошла к двери.
— Дочь Элеоноры на улицу не выходит, — встретил ее около двери рябой плотный мужчина. — Соваться в квартиру — себе дороже. К тому же, — он недоуменно посмотрел на нее, — я не пойму, что это даст.
— Твое дело не понимать, — резко проговорила она, — а делать то, что скажут.
— И все-таки я хотел бы знать, ради чего подставляю шею под топор Элеоноры.
— Ты постарайся, — насмешливо посоветовала Гобина, — чтобы не... — Двое вытащили из дверей кабинета тело Фигаро с замотанной махровым полотенцем головой. — Мне нужна дочь Элеоноры, — невольно проводив тело Фигаро взглядом, требовательно сказала Гобина.
— Ты должен найти эту суку! — Крокодил услышал в трубке раздраженный голос Птахина.
— Тут эта канитель, — начал Геннадий, — у Пикина. С охранником и медсестрой. Меня...
— Сделаешь все! — перебил его Глеб.
31
— Я убью их, — не отрывая взгляда от застывшего лица лежавшей в гробу матери, прошептала Валентина. — Я их сама убью, — словно давая клятву, повторила она. В углу плакала Лена.
— Смотри-ка, — тихо проговорила пожилая женщина, — девки какие. Здеся, почитай, цельная война была, а они с милицией, значится, и говорить не хотят.
Мол, не знаем, и все тут. А вон той, — она кивнула на Лену, — жених тоже, видать, бандит. С пистолету стрелял. Если бы не Лизаветин сын, убегли бы все бандюги.
— Все не сбегли бы, — возразила стоявшая рядом женщина. — Жених ейный, — она тоже посмотрела на Елену, — пострелял их много. Видать, у парня нету никого из родни, — со вздохом добавила она. — В деревне, значится, хоронить будут.
— Что ты ни говори, — уверенно заметила первая, — а девки боевые.
Почему они милиции ничего не сказывали? Ведь...
— В энтой милиции, — не дала договорить ей вторая, — счас, почитай, самые наиглавнейшие бандюги и сидят. Вона я читала в газете. Где-то даже прокурор всякими преступлениями занимался. А уж милиция, — она махнула рукой, — вся купленная давно. Бона участковый наш. Ведь знает, зараза, кто самогоном торгует, — уже громче, с возмущением проговорила она, — а к тем идет, кто для своих нужд гонит. Ведь бабе, ежели одна и стара, особенно тяжело. Вот и зовешь подсобить. То сенокос али по какой другой нужде. А оплата на деревнях завсегда одна была. Коли есть самогон, то...
— Ты участкового плохим словом не поминай, — укоризненно перебила ее до того молчавшая женщина. — Он в больнице счас, ранен сильно. Ведь ежели б не он, то перебили бы бандюги всех и сбегли.
— Борька помог сильно, — сказала первая. — Ведь был на границе с этой Чечней. И вишь, как получилось. — Она покачала головой. — Там Бог миловал, а у самого дома ранили.
— Совсем как в Америке, — со вздохом проговорила вторая. — Стреляют прям в доме.
— Да уж куды Америке до нас, — махнула рукой первая. — Сейчас, почитай, кажный день кого-то убивают. Вона, по телевизору, гляньте. Там «Дорожный патруль». Так только в Москве по четыре-пять человек убивают. А уж по всей России...
— Как же это? — прошептала Лена. — Надо говорить все... — Не смей, — по-прежнему не отводя взгляда от лица лежавшей в гробу матери, перебила ее Валентина. — Ты будешь говорить все так, как мы говорили милиции. Ничего не знаем. Кто они такие — неизвестно. Жорка был твой парень, а ты о нем тоже ничего не знаешь. А с этими врачами, — ее голос дрогнул ненавистью, — надо говорить по-ихнему. Лена растерянно смотрела на нее.
— О чем ты говоришь? — прошептала она. — Ведь они убийцы. И еще...
— Что еще? — машинально спросила Резкова.
— Ты ничего не знаешь, — покачала головой Елена. — Ведь думаешь, Жорку убили из-за тебя? Нет. Они должны были в первую очередь убить Жорку и меня, понимаешь? — Она вытерла слезы. Валя внимательно посмотрела на девушку.
— Подожди, — сказала она, — я думала, что это из-за сына Гобиных. Ты, наверное, знаешь...
— Да, — всхлипнула Лена, — наверное, и из-за этого тоже. Но Фантомас — это человек Пикина, он приехал, чтобы убить меня и Жору. Я боюсь, Валька.
— Давай выйдем. — Обняв за плечи, Валя вывела девушку на крыльцо. — Говори, — не отпуская ее плеч, потребовала она. — Что случилось? Кто такой Тикин?
— Пикин, — поправила ее Лена. — Он как бы хозяин этой клиники. Она ведь небольшая, и больных в ней совсем немного. Об этой клинике и в Воронеже знают не многие. Но там не столько людей лечат... — Она замолчала.
— Ну? — сердито поторопила ее Валентина. — Договаривай!
— Ой, бабоньки! — Молодая женщина всплеснула руками. — Что в Березове случилось! Там, считай, полдеревни перестреляли. Целая банда на машинах заявилась — и давай с автоматов расстреливать. Говорят, участкового убили и еще...
— Ты не болтай попусту, — перебила ее строгая седая женщина средних лет. — Участкового ранили. И не всю деревню перестреляли. Убили там четверых.
Бандитов тоже троих, ну, может, пятерых, — увидев, что рассказчица хочет возразить, снисходительно добавила она. — И парня одного, он из Дагестана вернулся, прямо около дома убили.
Немного помолчав, стоявшие в магазине женщины сначала тихо, а затем громче возмущенно стали обсуждать страшную новость. Мария, сунув буханку хлеба в пластиковый пакет, быстро вышла из магазина. Увидела сидевшего около двери пса, улыбаясь, присела и погладила завилявшую хвостом собаку.
— Верный, — вздохнула она, — ждешь. Хоть тебе я нужна. Пойдем домой.
32
Иннокентий допил бутылку кока-колы, сунул ее под кровать. Потом вытер грудь полотенцем.
— Ну и духота, — пробормотал он.
Сунул в рот сигарету, хотел прикурить от зажигалки. В это время открылась дверь. Вздрогнув, он бросил сигарету в раскрытое окно и с испугом уставился на вошедшую медсестру. Узнав ее, облегченно вздохнул.
— Доктор сказал, — улыбаясь, та поставила на тумбочку коробочку с таблетками, — что вас скоро выпишут. Состояние нормальное.
— Много ты знаешь, — хмуро перебил ее Иннокентий. — Да и какая разница вашему коновалу! Ему бабки платят. Пока совсем здоровый не буду, хрен он меня выпишет.
Сестричка с удивлением смотрела на него.
— Чего уставилась? — злобно спросил Иннокентий. — Дала таблетки — и дергай. Расчувствовалась. Смотри, шкура! — неожиданно пригрозил он. — Я клиент денежный. Пожалуюсь вашему коновалу — на панель пойдешь бабки зарабатывать. — Вспыхнув, она быстро выложила из коробочки пять таблеток и выскочила из палаты.
— Выписывать хочет, — пробурчал Иннокентий. — Сука! Рано мне из больнички выходить. Во-первых, водилу этого не нашли. Вдруг он, сука, ментам накатал заяву, и они ждут, пока я не выйду? Хотя нет. Ждать менты не стали бы. Прямо из палаты в наручниках уволокли бы. — Говоря это, он пытался успокоить себя. Ему уже трижды звонил какой-то мужчина и все время задавал один и тот же вопрос:
«Где сумка?» Иннокентий не мог понять вопроса, и это пугало его гораздо сильнее, чем интерес милиции. Потому что обвинить его в чем-то не мог никто.
