— Просто Лазурика, — сказала она, — если вы не против. Надеюсь, это была не последняя наша встреча.
Мы вышли из палаты в коридор.
— А откуда она узнала, что мы сотрудники? — спросил я Селену. — Ну, когда только вошла.
— Думаю, что Квентин рассказывал ей, что у него работают вампир и оборотень, — ответила Селена. — Она вошла и увидела вампира и оборотня. Какой сделала вывод, как думаешь?
— А что, сильно заметно, что я оборотень?
В Ицкароне к нам нормально относятся, а кое-где очень не любят. Не знаю почему. Если все будут видеть, что я оборотень, неприятности будут. Не надо так.
— Так она же маг, ауристик, — сказала Селена. — Ауры видит и читает. Скорее всего, по ауре определила. Так-то не очень заметно. Что я вампир заметнее, во всяком случае. У тебя сейчас какие планы?
— Я Эрика хочу навестить.
Селене можно сказать, Селена своя.
Селена кивнула.
— И тебя совершенно не смущает, что к нему не пускают? — спросила Селена.
Прищурилась. Глаза поблескивают.
— В курятники меня тоже не пускали особо, — ответил я. — Что ж мне, голодному было оставаться?
— Я вот тоже его хочу навестить, но где его положили, не знаю, — сказала Селена.
— Где-то наверху, — сказал я. — Это я еще днем учуял. Пойдем, поищем? Только, что мы скажем, если спросят, чего мы тут ходим?
— Что ищем Бланку и Людовика, — сказала Селена.
— Они же в той комнате, что по коридору дальше и налево.
— Мы-то можем этого и не знать, правильно? — сказала Селена. — Мы же неместные, разве не можем немного заблудиться?
Я заблудиться не могу. Я всегда знаю, где я. Правда, не всегда знаю, где это «где». Но такой план — хороший. Потому что другого все равно нет.
Эрик был в палате на втором этаже. Мы просто прошли туда, встретив по дороге только одного врача в белом халате. Он на нас внимания не обратил, шел куда-то по своим делам. Комната у Эрика маленькая, меньше чем у Квентина. Весь в бинтах, весь в трубках. Рядом приборы со стрелками. И большая банка с какой-то необычной водой. В руку по трубке капает и врачебностью пахнет.
— Что скажешь? — спросила Селена.
— Не нравится он мне.
Пахнет… Плохо пахнет. Нет, это не запах. Не совсем запах. Я не умею объяснять. Болеет Эрик. Совсем болеет.
— Пустой он какой-то, — сказал я. — Как кувшин. Стенки мокрые, а воды нет.
Не понимаю, почему так сказал. Увидел так, вот и сказал. Запах такой. Только это не запах.
Мы стояли рядом с кроватью. Смотрели на него. Молчали. Селена насторожилась вдруг.
— Бланка приближается, — сказала она. — Сюда идет.
Я это уже тоже чувствовал. И шла она вместе с эльфочкой.
— Может не сюда? — спросил я. Шепотом.
— Думаешь? — спросила Селена. Тоже шепотом.
— Разве она тебя тоже чувствовать не должна? — спросил я. — Как ты ее?
— Она моложе меня втрое, — ответила Селена. — Может и не почувствовать, я стараюсь не показываться. Может быть, просто не умеет. Я надеюсь, во всяком случае.
— Я спрячусь, — сказал я, встал на четыре лапы и залез под кровать.
Я маленький, прятаться удобно. Свернулся клубком. Совсем не видно. Селена тоже может быть маленькой, когда летучая мышь. Забралась следом, устроилась на боку, как на подушке. Я не возражаю. Не надо чтобы нас увидели. К Эрику нельзя. Увидят — ругать будут. Я не люблю, когда ругают. Люблю, когда за ухом чешут и по спинке гладят.
Дверь открылась.
— Вот он, — сказала Бланка. — Тот мальчик. Мы не понимаем, что с ним. После кровоизлияния всякое может быть, но тут что-то совсем странное.
— Его лечили магией? — спросила Лазурика.
— Да, ректор МКИ лично часа два назад приходил, — сказала Бланка. — Собственно, он и обратил внимание на эту странность и порекомендовал вызвать тебя.
— Он? Меня? — голос Лазурики очень удивился. — Полуэкт Малиновый рекомендовал позвать меня? О…
— Сказал, что ты лучший специалист, — сказала Бланка.
— Да??? А что он еще сказал? — спросила Лазурика.
— Что Эрик находится в пограничном состоянии, что он не понимает, что это такое, и что надо позвать тебя, — сказала Бланка. — А потом, после этого, Людовик взял у мальчика кровь на анализ. Она безвкусная, понимаешь?
Молчат. Селена беспокойно завозилась.
— Кажется, я понимаю, Бланка, — сказала эльфочка. — Но чтобы делать какие-то выводы, мне надо его хорошенько осмотреть и чтобы рядом не было никаких возмущающих факторов.
— Я подожду тебя в ординаторской, — сказала Бланка и вышла.
— Можете вылезать, — сказала эльфочка. — Она ушла. Под кроватью не лучшее место для стражей, пришедших навестить больного товарища.
Мы вылезли из-под кровати и встали на ноги. Так с эльфочкой удобнее разговаривать и на Эрика смотреть.
— Я же говорила, что мы еще встретимся, — сказала эльфочка.
— Как ты поняла, что мы здесь? — спросила Селена.
— По аурам, конечно, — ответила эльфочка. — Ауры под кроватью не спрячешь, а ауры оборотня и вампира — тем более.
— А что значит безвкусная кровь? — спросил я.
Селена как-то странно смотрела на Эрика.
— Это не так просто объяснить, — сказала она. — Наша потребность в крови не физиологическая. Она иная. То есть, мы из крови не какие-то там витамины и другие питательные вещества получаем, а силу. Ну, или не силу. Не знаю, как правильнее сказать. Если взять, открыть человеку вену и слить кровь в какой-нибудь сосуд, пусть даже держать ее в холодном месте, то для нас она начинает очень быстро меняться. Врачи могут влить ее больному человеку, она остается для этого пригодной, но мы перестаем ощущать ее вкус, и она перестает нас насыщать. Она сначала становится похожей на кровь животных, а потом — на воду. Буквально за полчаса так происходит. Если у Эрика кровь безвкусная — то это очень странно. Он маг, а у магов кровь вкуснее, чем у простых людей.
— Аура у него тоже очень странная, — сказала эльфочка. — На третьем уровне вообще Малин пойми что. Вместо кармической сетки кольца какие-то, краевой рисунок рваный, а пелена духа вообще отсутствует, как у зомби-голема. Было бы понятно, если бы он умер, после смерти какое-то время третий слой может примерно так же выглядеть, пока ауральные оболочки не освободятся. Но у него второй слой — как у нормального здорового мага его возраста. Да и первый, если не обращать внимания на остаточный след от магического воздействие ректора, самый обычный. Ничего не понимаю, никогда такого не видела.
Как слов много. Знакомые слова, почти все понимаю. А вот предложения — не понимаю. Хорошо, что она тоже не понимает, не люблю, когда я один. Вот Селена стоит, на эльфочку смотрит, лоб морщит. Понимает? Селена умная. Она поймет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
