И пускай физики Уравнения работали над проблемами гравитационных пластин масштабнее, чем кто-либо, даже у них были пределы. При реальном ускорении в 150 g, они могли обеспечить эффективное гашение инерции в 99,9%, давая экипажу "ощутимое" ускорение в 1g. Но выше этого уровня, к сожалению, эффективность панелей падала драматически. Гравипластины росли в размерах и мощности, занимая значительную часть объема, и тем не менее, каждый добавочный g фактического ускорения приводил к росту ощущаемого на 0,05g. Казалось бы, не страшно, но на практике 50 прибавленных g увеличивали ощущаемое экипажем ускорение на 2,5g, что приводило к тому, что на экипаж воздействовало ускорение в 3,5g, после чего способности экипажа выполнять свои функции были… ослаблены. И это также означало, что чтобы создать данный эффект приходилось ставить гравипластины вдвое большего размера чем необходимые для поддержания соотношения 150 к 1
После внимательного изучения ситуации, инженерам удалось приспособить структуру корабля и рабочие места экипажа так, чтобы обеспечить возможность более-менее нормальной деятельности при ощущаемом ускорении в 4g, но это стало пределом, на котором боевая эффективность резко снижалась, и физиологическое состояние экипажей становилось просто опасным. Кроме того, фактическое ускорение при таком ощущаемом составляло жалкие 210g — просто смешно по меркам любого военного корабля с импеллером. Конечно, если добавочное ускорение очень требовалось, можно было его увеличить почти до 310 g, но это означало что на экипаж обрушится перегрузка в 9 g. Это уже было просто опасным для экипажа, да и достигаемое ускорение составляло едва ли половину от ускорения самого масштабного из супердредноутов КФМ, и даже с лучшими противоперегрузочными системами, экипаж мог выдерживать такое ускорение лишь очень малый промежуток времени. Что еще хуже, малые корабли с спайдер-драйвом не имели особых преимуществ в ускорении над крупными. И для того, чтобы стабилизировать производимый тягловыми лучами импульс, требовались по крайней мере три группы "паучих ног" на разных частях корпуса, что привело к необычной "трехскеговой" форме корпуса. Что означало, что вместо обычных двух бортов, на корабле с спайдер-дравйом было три. Ни один из которых не мог быть защищен непроницаемым импеллером, так как имепеллера не было. Это означало, что чтобы обеспечить хоть минимальную защищенность, корабль должен был иметь мощные броневые плиты, а также то, что ввиду отсутствия плоскостей клина, поставить между ними гравистены было невозможно. И чтобы сделать вопрос еще более интересным, корабль не мог и использовать сферические гравистены, вроде тех, которые создавали форты.
Все это было правдой, и бесспорно, составляло значительные проблемы. Но все же у паука было одно преимущество, которое компенсировало все его недостатки: он был практически необнаружим для любой системы датчиков, используемых любым флотом (в том числе и Уравнением) в любом диапазоне на дистанции большей одной светосекунды. Даже для Флота Уравнения, обнаружить этот корабль было невообразимой задачей, для тех же, кто не знал, что именно нужно искать, шансы найти его были почти нулевые. Для любого известного детектора, спайдер-драйв был невидим, и отсутствие импеллерного следа делало бесполезными все пассивные датчики дальнего обнаружения.
Это объясняло каким способом ударные силы адмирал Фредерик Тополев и контр-адмирал Линда Папникитас смогли расположить свои ракетные кассеты так, что никто даже не предположил, что они могли быть здесь. И также объясняло то, как разведывательные силы коммодора Карола Остби и коммодор Милены Омельченко смогли продефилировать незамеченными сквозь обе части Мантикорской Системы почти за два месяца, пока скауты коммодора Родерика Синга и ударные эскадры адмирала Дженнифер Коленсо делали то же самое в отношении Ельцина.
И никто не знал, что должно было случиться.
* * *
И теперь мезанские военные планы наконец, начали показывать свою скрытую составляющую. Приближающиеся оружейные платформы имели крайне низкие радарные следы, и шли они на почти 60000 км/с. Даже если бы кто-то сумел их заметить, их скорость была так ничтожна, что вряд ли бы они вообще обеспокоили бы защитников системы. Но так уж случилось, что ни одна из этих платформ даже не была обнаружена, и они неторопливо ползли все глубже и глубже в систему, незримые и необнаружимые, как когти гигантской, невидимой хищной птицы, готовые сомкнуться на жертве.
В общем-то было шесть независимых волн атаки на систему Мантикора — по одной на каждую обитаемую планету (вернее, на ее орбитальную инфраструктуру) и каждая делилась еще на две две независимые волны, хотя они были так тщательно синхронизированы, что составляли единый, опустошающий молот разрушения.
Первую волну каждой атаки составляло оружие, которое было столь же фундаментальным нарушением привычных концепций, как, в своем роде, было введение мантикорой многодвигательных ракет: гразерная торпеда со своим особым видом спайдер-драйва. Это было большое и неуклюжее оружие, с той же трилатеральной симметрией что и запускавшие его корабли класса "Акула", и на то были свои особые причины.
Масштабы торпеды делали заталкивание ее в арсеналы и их запуск, мягко говоря, проблематичным, да в довершение всего, корабли класса "Акула" вообще-то никогда не создавались для настоящего боевого применения. Класс "Леонард Дейтвеллер", на который вообще-то возлагались планы разработчиков операции, должен был располагать специально сконструированными погребами и пусковыми для использования торпед, но ни один из "Дейтвеллеров" еще и близко не приблизился к готовности, и потребовалось приложить немало инженерного гения для создания внешних подвесок, позволивших "Акулам" принят участие в операции.
При всех своих размерах, это было медлительное орудие. Было просто невозможно впихнуть спайдер-дравйво с ускорением более чем в несколько сотен g в что-то достаточно маленькое, чтобы рассматриваться как оружие. В качестве компенсации, торпеда несла запас энергии аналогичный разведывательным зондам, что давало ей впечатляющий радиус. И огромный процент объема торпеды был отдан под системы, не имевшие ничего общего с ее движением. В то время, как КФМ сконцентрировался на развитии стандартных лазерных боеголовок, КБ Даниэля Дейтвеллера придумало иное решение. Они смогли понять, как впихнуть нечто размерами с гразер крейсера в что-то достаточно маленькое для автономного развертывания.
Мощность торпедного гразера была совсем несравнима с оружием, устанавливаемым на современных "Шрайках", но, тем не менее, была намного выше, чем у любой лазерной боеголовки. Разумеется, на каждой торпеде был установлен только один гразер, но КБ решило, что новое оружие позволяет пожертвовать возможностями веерной стрельбы лазерных боеголовок, так как у него были три весьма важных преимущества. Во-первых, его было так же трудно обнаружить, как корабль со спайдер-драйвом, и даже лучшая во вселенной противоракетная оборона не могла сбивать нечто, о чем она даже не подозревала. Во-вторых, ИИ торпеды, её сенсорные и прицельные системы были сравнимы с теми, которые разработчики Сони Хэмпхилл разместили на управляющих ракетах "Аполлона". В результате, вероятность точного выстрела с большой дистанции была значительно выше, чем, с такой же, у "Аполлона". И, в-третьих, взрыв лазерной боеголовки создавал мощный импульс лишь на пять тысячных секунды, тогда как длительность излучения гразера торпеды достигала целых трех секунд… и этот выстрел прожигал почти любую защитную стену с дистанции более чем пятьдесят тысяч километров.
Засунуть все это в что-то настолько маленькое как гразерная торпеда потребовало радикальных инженерных компромиссов, и энергии хватало не более чем на один выстрел. Да даже если бы удалось создать запас энергии, никому бы не удалось построить гразер такой маленький и мощный, и при этом способный выдержать энергию выстрела и не расплавиться от своего же тепла. Но это не волновало инженеров Уравнения. Вообще-то они были даже рады тому, что после выстрела торпеда расплавлялась и полностью уничтожала саму себя, так как им очень не хотелось представлять, как один из их врагов в будущем сумеет захватить торпеду, и повторить ее для себя.
И вот настало время проверить, наконец, насколько эффективно КБ использовало имевшиеся ресурсы.
Торпеды начали ускоряться задолго до того, как они или любая из сопровождавших их подвесок достигли расстояния на котором какая-нибудь передача от коммуникационных платформ разведывательных кораблей типа Призрак могла достичь их. С другой стороны, им требовалось куда меньше дополнительной информации, чем ракетам. Они уже знали, где могут найти свои цели, и они стали непрерывно отрываться от сопровождавших их подвесок.
