- Старец свою последнюю подругу так приговорил. Чтобы на всех хватило, и в землю ушла без остатка.
- А ты, значит, оптом взял, теперь продаешь? - Не зря мужик трусил. Углов весь закомковался и побурел лицом.
- Приказ вышел. По всем перекресткам читали. Куды деваться? Пошел, получил для реализации.
- И много продал? - Сергей навис над прилавком.
- Одну каральку. Ферт в хитоне купил, да прямо за порогом и съел. Видно было.
Расправы, которой так опасался хозяин, не последовало. Сергей откачнулся от прилавка, чуток задержался и будто личину сменил, опять стал спокоен и расслаблен. Только багровость прикипела к скулам.
- Врешь, не врешь, как проверить? Живи. Что человечинкой торгуешь, похоже, не твоя вина. Но смотри, если узнаю, что колбаска твоего собственного изобретения, я тебя найду. И не надейся, что мне удачи в вашем гадюшнике не будет. Я - фартовый.
И - остальным:
- Пошли!
Только на улице Илья сообразил, что за потрясением забыли спросить о местах, где можно, схорониться. Возвращаться было поздно. Не пошел бы обратно только по тому, что на стенке сияет бочком красно-копченая каралька, бывшая некогда подругой местного царька.
Сергей уверенно топал впереди, за ним тянулся Руслан, между прочим, прекрасно выглядевший в своем коротком хитоне. Илья в длинной тоге завершал шествие.
Заплечные мешки несколько умаляли внешнее достоинство. Но не бросишь ведь.
За поворотом они попали в тупик. Нехорошо помянув рогатого, который настроил тут лабиринтов, Сергей повернул налево, но там где только прошли уже загибалась другая улочка. Оставалось, двигаться наугад.
За очередным поворотом, привалясь к стене, сидела женщина. Худое тело едва прикрывал драный, в красных пятнах хитон. Голое бедро исцарапано, патлатая голова свешивалась на грудь. Лица не разобрать. Руки сверху донизу покрывала татуировка и… тонкие золотые браслеты.
Сергей, крякнув от неожиданности, остановился. Еще бы шаг и налетел на даму. Та подняла глаза. На людей уаставились выпуклые, черные козьи гляделки. Лицо узкое, длинноватое, не лишенное, впрочем, приятности. Только сильно пьяное и грязное.
- Стр-а-ж-а, - она произнесла слово нараспев, так не повторишь. Каждая буква стоит отдельно. И понятно: говорящий к концу забыл, с чего начал.
- Стра…- то ли звала на помощь, то ли пыталась определить профессиональную принадлежность, окруживших ее мужчин.
- Ага, они самые, - Сергей присел рядом с женщиной на корточки. - Видишь, из похода воротились. Дела сдали, гуляем. Хочешь, тебя в свою компанию возьмем?
Покажи, где живешь. Мы тебя до дома проводим. Тебя как зовут-то?
- Ха-ха-ха! - за каждым вздохом-взвизгом шла приличная пауза. Дама подняла кверху тонкий с оточенным ногтем палец, и покачал им прямо у носа г-на Углова:
- Имя тебе… больше ничего?! Ко мне хочешь? П-шли.
Вставала она долго. Сергей подхватил, желая помочь, но дама внезапно завизжала:
- Стража!!!
Сергей отпустил. Мадам стукнулась о мостовую худым задом, но вместо ругани пробормотала:
- Так то лучше.
Далее пошло переворачивание на живот, подтягивание коленей к локтям, наконец, сама коленнолоктевая поза с покачиванием корпусом, и отдельным вилянием задом.
Под хитоном у дамы была только грязная кожа. Но оно не возбудило и не настроило.
Так и стояли полукругом, ждали, пока она водвориться на две конечности.
И ведь поднялась! Есть, оказывается, женщины не только в русских селениях, но и в совсем даже адских. Встала! Покачалась, обдала компанию мужчин презрительным, мутным взглядом; процедила нечто вроде: "Козлы", и - по стеночке, по стеночке зазмеилась в переулок.
Опять лабиринт! В последовательности попаданий в запутанные и сверхзапутанные строения прослеживалась некая закономерность. Пожалуй, только на плато все было линейно. В остальных регионах (частях, пунктах, закутках) Дит тяготел к извилистости и запутанности.
Они опять потеряли направление. Вихляющаяся незнакомка, привела их в свой дом.
Тот оказался неподалеку, за углом. Но от порога пошли повороты, темные немые переходы, спуски и зигзаги. Вскоре появилось ощущение, что как минимум вышел уже из-за стены и путешествуешь где-нибудь в районе Китайской горки. Но, когда женщина вывалилась в освещенную, просторную залу, за широким без переборок и ставень окном, курчавилась та же чинара, какую видели перед входом. Илья для верности выглянул на улицу. Так и есть: тротуар, дверь, порожек. Какого она их водила по подвалам, если можно было подняться по одной единственной лестнице в двадцать ступенек?
Захотелось вспылить. Больше того, появилось желание, подскочить к пьяной твари и врезать ей как следует, ухватить за грязные патлы и влепить опухшую морду в столешницу.
Опять подвох! Не может он, Илья Николаев сын Донков так думать, не должен так чувствовать. И что, что женщина неприятна, что загадочно-опасна сама, и дом ее не лучше?
Но врезать, все равно, хотелось!
Илья ушел в дальний угол и сел прямо на пол. Больше не на что было. Руслик последовал за ним, сел рядом, привалился к стене. У парня закатывались глаза.
Того и гляди, придется искусственное дыхание делать, или сразу стучать известный мотивчик по полу чужого дома.
Одному Углову - хоть бы что! Обошел комнату, в окошко глянул, хмыкнул, гад твердокаменный, и только после тщательного обследования, развалился на деревянном диванчике. Тот походил на садовую скамейку, втетеренную посреди нарядной средневековой площади. Дизайн - лавка, сколоченная пьяным плотником.
Зато дамочка плюхнулась в совершенно офигительное кресло с высокой резной спинкой. Патлатая принадлежность для еды и питья уже не свешивалась на грудь, дамочка подобралась и выпрямилась. Ни страха, ни закономерного удивления.
Наоборот, Илья уловил в ее взгляде прямо-таки торжество. Хуже - торжествующее презрение. Иди, пойми, от чего мадам так завелась? Радуется, что трех производителей заполучила, или, наоборот, что столько мяса собралось в одном месте? Глядишь, завтра в лавке за углом колбасы прибавится. Хозяин новые ценники развесит: "Копченая подруга" - товар известный в рекламе не нуждающийся. А вот у нас - жирная полукопченая, по вкусу напоминает конину; а вот - сухая тверда.
Есть нежная вареная. Вкус - ангельский.
Накручивая жутковатые гастрономические фантазии, Илья вспомнил, как незадолго до проявления, зашел в случайный магазин и на, заваленной красивыми упаковками витрине, прочел: "Грудинка копченая. Галина". Ей Богу! Так и было написано. С тем и ушел. Покупать в таком магазине уже ничего не хотелось.
На всякий случай, скорее по привычке, нежели ожидая реальной подляны, Донкович мысленно измерил расстояние до окна. Если что - высигнет, лететь невысоко. Вот только Руслик… как прислонился к стене, глаза закрыл, так больше и не шевелился. Илья тихо потыкал в него пальцем. Тот слабо застонал. Ладно. Живой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
