Он с шумом втянул в себя воздух, затем после паузы сказал:
— Не в прямом, а в переносном смысле.
Она чутьчуть подумала и стала ласкать ствол уже вовсе не столь рассеянно, как делала до этого.
— Ты имеешь в виду, что я дразню тебя?
Теперь настала ее очередь втянуть в себя воздух, потому что его рука протиснулась между ее бедер, слегка их раздвинула и его ловкие пальцы скользнули в теплую влажность ее лона. Они медленно погрузились в шелковистую глубину, раздвигая упругие складки.
— Ты дразнишь мою плоть уже тем, что существуешь.
— Каким образом?
Она задохнулась, раздвинула бедра еще шире и почувствовала, как он пододвинулся к ней.
— Когда я вижу тебя, то думаю лишь о том, чтобы погрузиться в тебя. Вот так.
Порция закрыла глаза, пока он медленно — слишком медленно — погружал головку во влагалище. Затем извлек ствол и сделал выдержку, давая ей возможность спустя некоторое время насладиться его возвращением.
Все тело Порции встрепенулось и ожило, она нашла в себе силы произнести:
— Я думаю, что мне нравится провоцировать.
Он наклонился над Порцией, прикоснулся к мочкам ее ушей, обнял ее, обхватил ладонями ее груди и дал понять, что он нисколько ее не осуждает, а, наоборот, ему это очень нравится.
Позднее, когда они оба лежали на кровати, Порция — положив голову ему на грудь, а он — играя прядями ее волос, Саймон сказал:
— Я люблю тебя. Ты ведь знаешь об этом, правда?
Она лишь на мгновение задержалась с ответом.
— Да. — Подняв голову, она улыбнулась ему, затем скрестила у него на груди свои руки, положила на запястья подбородок и изучающе посмотрела ему в лицо.
Глаза у нее были темные и блестящие. Он смотрел в них и ждал.
Улыбка ее угасла.
— Я тебя тоже люблю. — Облачко набежало на ее лицо. — Только я до сих пор не понимала этого.
Чуть поколебавшись, Саймон предположил:
— Я не думаю, что любовь — это нечто такое, что поддается пониманию.
Порция откровенно нахмурилась:
— Вероятно, но я никак не могу перестать думать…
Он любовно погладил ее по спине.
— Тебе никто не говорил, что ты слишком много думаешь?
— Говорил. Ты.
— Вот и перестань думать. — Он погладил ее чуть ниже. Она встретилась с его взглядом, вскинула бровь:
— Сделай так, чтобы я не думала.
Он посмотрел ей в глаза, убедился, что ее слова были тем самым приглашением, о котором он думал, и лукаво улыбнулся:
— С удовольствием.
Он перевернулся, увлекая ее за собой, подмял под себя и выполнил ее пожелание.
Больше никакие внятные мысли не посещали ее вплоть до рассвета.
Может быть, она и не думала, но он думал определенно. Он анализировал, строил планы, о чем она не знала.
К тому времени как Порция оказалась за утренним столом, он успел убедить леди О., что необходимо куданибудь увезти Порцию — это является настоятельной необходимостью. Порция появилась слишком поздно и не услышала, куда именно ее нужно увезти.
— Ты узнаешь, когда мы прибудем на место. — Это было все, что Саймон ей сказал. И принялся за свою ветчину.
Порция повернулась к леди О.
Но та отмахнулась от вопроса еще до того, как он был задан.
— Поверьте мне на слово: лучше всего было бы, если бы он отвез вас в город. Ведь вам не понравится медленно тащиться со мной в карете. — Леди О. изобразила улыбку, в черных глазах ее заплясали дьявольские огоньки. — На вашем месте я бы не колебалась.
Порции ничего другого не оставалось, кроме как согласиться на поездку.
Отдавая должное чаю и тостам, она огляделась вокруг. Атмосфера разительно изменилась, люди вели себя гораздо непринужденнее. Правда, еще заметны были следы печали в глазах некоторых, но улыбки свидетельствовали о том облегчении, которое они испытали.
Конечно, леди Келвин не пришла в столовую, как и другие пожилые леди, за исключением леди О. и леди Хэммонд.
— Она очень тяжело все переживает, бедняжка, — призналась леди Хэммонд. — Ее заветной мечтой было увидеть Эмброза в парламенте, а теперь… вкупе с тем, что сказала Друсилла, она в настоящем шоке.
Кэтрин, леди Глоссап, просила ее остаться на день или два, пока она не придет в себя настолько, чтобы могла уехать.
Неудивительно, что Друсилла также не явилась на завтрак.
Чуть позже все собрались в холле для прощания. Конюха ждали у дверей. Первыми уехали Хэммонды, затем Бакстеды.
Порция заметила, что Джеймс, несмотря на свою прежнюю позицию, остался стоять поодаль с Люси, затем проводил ее до кареты и помог ей подняться. Еще один такой семейный раут — и Джеймс тоже наверняка будет занесен ветром в ее объятия.
Вопрос лишь в том, в чьем имении это произойдет.
Распрощавшись со всеми, леди О., опираясь на руку лорда Недерфилда, стала спускаться по парадной лестнице. Порция и Саймон последовали за ними и слышали, как она сказала его светлости:
— Очень симпатичный отдых, только в следующий раз, Грэнни, исключи убийства. Это многовато для моего возраста.
Лорд Недерфилд хмыкнул:
— Для вашего и для моего, моя дорогая. Но по крайней мере эти молодые хорошо показали себя. — Он наградил сияющей улыбкой Саймона и Порцию, а также Чарли и Джеймса, шедших следом. — Похоже, молодому поколению есть на что надеяться.
— Прикусите язык! — фыркнула леди О. — Я не хочу, чтобы они надулись от важности.
Пряча улыбку, Чарли отважно выступил вперед и предложил помочь леди О. сесть в карету. Она приняла предложение с важным видом. Усевшись, она посмотрела на Саймона и Порцию.
— Надеюсь увидеть вас обоих в Лондоне. Не разочаруйте меня, — выразительно проговорила она.
Лорд Недерфилд улыбнулся и помахал рукой, они тоже стали махать, ожидая, когда кареты отъедут, чтобы направиться к двуколке Саймона с резвыми лошадьми.
Джеймс и Чарли последовали за ними. Пока Саймон осматривал своих гнедых, Джеймс взял Порцию за руку.
— Не хотел бы смутить вас повторной благодарностью и выражаю надежду, что мы увидимся в Лондоне в течение года. — Поколебавшись и взглянув на Саймона, он добавил: — Знаете, Китти выбила напрочь все мысли о женитьбе из моей головы. Но сейчас… — Он приподнял бровь и шутливо закончил: — Вероятно, появилась надежда, и я пересмотрю свою точку зрения.
Порция улыбнулась:
— Думаю, вам следует пересмотреть. — Приподнявшись на цыпочки, она поцеловала его в щеку. Затем повернулась к Чарли.
Он также с улыбкой встретил, ее взгляд. Посмотрел на Джеймса.
— О, только не меня. Я слишком поверхностен для маломальски проницательной леди.
