– Есть вообще еще кто-нибудь наверху? – спросила я. – Такое впечатление, что сюда сбежались все.
Выбрав подходящий момент, я решила немного вздремнуть. Однако сон мой затянулся и мог плавно перейти в беспробудный, не будь рядом со мной столько народу, что слишком уж разоспаться просто не представлялось возможным. Мне что-то снилось, это точно, но я ничего не помнила. Ноздри еще хранили запах Кины, но, с другой стороны, я ведь знала, куда мне предстоит отправиться.
Одноглазый устроился рядом, по-видимому, чтобы мне не скучно было храпеть одной. Появился обеспокоенный Гоблин, собираясь убедиться, что его лучший друг не отправился в слишком уж далекое путешествие во сне. Позади матушка Гота была поглощена затянувшимися дебатами с белой вороной. Классический пример того, когда спорщики не слышат друг друга.
– Начиная прямо с этого момента, не делай никаких непродуманных движений, Дрема, – принялся поучать меня Гоблин. – Обязательно оглядись сначала, убедись, что даже нечаянно не причинишь вреда никому из наших друзей.
Быстро, тихо, деловым тоном заговорил Тобо, но слов было не разобрать. Где-то вдалеке что-то быстро и громко произнес дядюшка Дой.
– Что происходит?
– Мы начали будить их. Это не так сложно, как мы опасались, но потребует много времени и усилий. И еще – от этих людей после пробуждения не будет для нас никакого толку. На случай, если у тебя были в этом отношении другие планы. Одноглазый вконец вымотался, а потом просто отключился. – Голос маленького колдуна звучал неожиданно мрачно.
– Отключился? В каком смысле «отключился»? Ты имеешь в виду крайнюю степень усталости?
– Не знаю и знать не хочу. Пока. Сейчас я просто собираюсь дать ему хорошенько отдохнуть. На грани или даже, если понадобится, в стасисе. Вот когда он восстановит силы и я выведу его из этого состояния, тогда и посмотрим, насколько плох он был. – В его голосе не звучало и намека на оптимизм.
– Может, имеет смысл оставить его здесь, в стасисе, пока мы не найдем способа вылечить его, – сказала я и тут же кое-что вспомнила. – Надеюсь, они не будут вести себя, точно малые дети? У нас нет возможности нянчиться со всей этой оравой и кормить их с ложечки.
Конечно, просидев неподвижно пятнадцать лет, неважно, в стасисе или нет, Плененные вряд ли смогут позаботиться о себе сами. Очень может быть, они в самом деле будут слабы, как дети, и утратят все необходимые для жизни навыки, которым им придется обучаться заново.
– Нет, Дрема. Мы собираемся разбудить пять человек. Это все.
– М-м-м… Хорошо. Эй! Куда, к чертям, подевалось знамя? Оно стояло вон там. Я – Знаменосец. Я должна знать, куда…
– Я переставил его к лестнице. Если кто-то надумает подниматься, сможет захватить его с собой. Перестань суетиться и нервничать. Этим у нас Сари занимается.
– Кстати о Сари… Тобо! Куда это ты собрался? – Пока я разговаривала с Гоблином, парень проскользнул мимо и сейчас шагал в ту сторону, куда вели неизвестные следы.
– Я просто хочу взглянуть, что там.
– Нет. Ты просто хочешь остаться здесь и помочь дядюшке и Гоблину позаботиться о твоем отце, Капитане и Лейтенанте.
Он одарил меня сердитым взглядом. Несмотря на все, временами он по-прежнему оставался просто мальчишкой. Я усмехнулась, увидев надутые губы и недовольную гримасу.
Сзади подошел Лебедь.
– У меня проблема, Дрема.
– И?..
– Не могу найти Корди Махера. Нигде. Краешком глаза я заметила, что Радиша прислушивается к нашему разговору. До этого она сидела на корточках перед братом, а тут медленно поднялась, поглядывая в нашу сторону. Но не произнесла ни слова и ничем не выдала своей заинтересованности. Не все знали о ее близких отношениях с Махером.
– Ты уверен?
– Уверен.
– А вы завели его сюда?
– Абсолютно точно.
Я промычала что-то нечленораздельное. Речь шла о человеке, чье отсутствие меня лично волновало меньше всего – если бы не тот факт, что его исчезновение не имело никакого рационального объяснения. И было не единственным. Оборотень Лиза Бовок, так и оставшаяся в облике черной пантеры, тоже находилась среди пленников, которых Отряд взял с бой на равнину. Однако сейчас ее не было ни среди сидящих, ни среди мертвых.
Лиза Бовок лютой ненавистью ненавидела Отряд в особенности, Одноглазого, потому что именно ему она была обязана тем, что не могла сменить облик огромной кошки ни на какой другой.
– А что относительно пантеры, Лозан? Ее тоже нет нигде.
– Какой пантеры ? А, помню. Понятия не имею. – Он оглянулся с таким видом, точно думал, будто его старый друг Махер прячется за каким-нибудь сталагмитом. – Помню только, что нам пришлось оставить наверху, потому что мы не сумели протащить клетку через первый же поворот лестницы. Думаю, она прошла бы, если бы мы с Душеловом протаскивали ее одну, а не в связке с остальными. Тогда Душелов решила оставить клетку на потом. А что случилось, когда стало это «потом», я не помню. Как и многое другое того, что произошло после спуска. Может быть, Одноглазому следует еще немного поколдовать, чтобы оживить мою память. – Говоря все это, он теребил свои волосы – точно нервная девчонка, честное слово! – и смотрел в пол. – Я знаю, что оставил Корди прямо вот тут, рядом с Ножом. Мне казалось, что здесь им будет удобно.
«Прямо вот тут» приходилось точнехонько на конец группы из семи мертвецов. Явно тут должна быть какая-то связь.
– Гоблин, что ты копаешься? Мы собираемся будить этих людей или нет?
Усмешка Гоблина перешла в самодовольную лягушачью ухмылку.
– Я уже освободил Мургена.
– Прекрасно. Я хочу немедленно поговорить с ним.
– Я имею в виду, что освободил его от стасиса, умница ты наша. Он вот там. Сейчас я работаю над Капитаном и Госпожой. Тобо и Дой подготавливают Той Дэя и Прабриндрах Драха.
В точности, как я и ожидала. Двое последних были включены в этот список целиком и полностью по политическим соображениям. Ни тот, ни другой не прибавили славы Отряду и даже не играли существенной роли с точки зрения самого его выживания.
Я подошла туда, где, похрапывая, лежал Мурген. На его лице таяла ледяная паутина – единственное изменение, которое я заметила, если не считать громовых раскатов эха, вторившего храпу. Я присела на корточки.
– Кто-нибудь догадался прихватить с собой одеяла?
Я – нет. Когда дело дошло до самого напряженного этапа, с точки зрения организованности я определенно оказалась не на высоте. Мне не пришло в голову захватить с собой ни одежду, ни одеяла, ни еще какие-нибудь принадлежности. У меня чертовски хорошо получается планировать лишь кровопролитие или драку.
Где-то здесь внизу были, правда, сокровищницы. Я мельком видела их во сне. Там могло обнаружиться что-нибудь полезное, – если бы мы сумели отыскать их.
В животе у меня заурчало от голода. Да, еще чуть-чуть, и наша ситуация в этом смысле может стать просто отчаянной.
Мурген открыл глаза. Попытался выразить что-то взглядом, попытался улыбнуться Сари, но это оказалось ему не по силам. Его взгляд сместился в мою сторону, с губ с невероятным усилием сорвался шепот:
– Книги. Найди… Дочь…
Глаза снова закрылись. Все правильно. Вряд ли после пробуждения Плененные смогут скакать и плясать тарантеллу.
Я поняла, что он хотел сказать. Книги Мертвых находятся здесь, внизу. Нужно что-то предпринять, чтобы лишить Дочь Ночи возможности начать снова копировать их. Я не сомневалась, что она ухитрится сделать это, несмотря на Душелова, и что Кина окажет ей всяческую помощь и поддержку.
– Хорошо, хорошо, все сделаю. Проклятие! На самом деле я понятия не имела, как хотя бы подступиться к этому.
87
Выходя из стасиса, люди приходили в себя медленно, но верно – так осада, осуществляемая небольшой, но хорошо организованной армией, тем не менее, постепенно достигает своей цели. Мургена и Ворчуна уже понесли наверх на носилках.
Ворчун не произнес ни слова и даже не приложил к этому ни малейших усилий, хотя не спал и был в сознании. Он долго и пристально разглядывал меня. Понятия не имею, что творилось у него в голове. От всей души надеюсь лишь, что он в своем уме.
Прежде чем отбыть наверх, Мурген слегка сжал мою руку. Надеюсь, это было проявлением благодарности или желания подбодрить.
Жаль, очень жаль, что он не мог разговаривать, не мог сообщить мне нужную информацию или дать совет. До сих пор я не слишком задумывалась о том, какова будет моя роль после того, как Плененные проснутся. В основном исходила из предположения, что смогу вернуться к своим Летописям – или останусь Знаменосцем, если Летописями захочет заниматься Мурген.
Все больше и больше людей спускались к нам, хотя я послала наверх предостережение, что подниматься будет крайне тяжело.
Белая ворона продолжала ругаться и болтать полубессвязный вздор, пока не потеряла голос. Меня беспокоила Госпожа. Она так долго и успешно руководила этой крылатой шпионкой, ни разу не выдав себя, даже когда пыталась помочь мне свести концы с концами, но сейчас выглядела как человек, утративший всякий контроль. Даже над собой. Я снова и снова заверяла ее, что она окажется наверху при первой же возможности. Как только Дой, Сари и Гота. подготовили Тай Дэя, я дала «добро» на его отправку. За ним должен был последовать Одноглазый, потом – Госпожа. Прабриндрах Драх был последним – на этот раз.
