— Прошу прощения… Мне кажется, когда мое войско уйдет из оазиса… он станет тихим… надежным местом…
— Для женщины в одном халатике? Ну да все равно. Поступайте так, как поступил бы джентльмен в подобных обстоятельствах.
— В самом деле, нельзя же так… бросить здесь, без ничего… И… И куда пришлют ваши вещи?
— В этом письме папа пишет, что он распорядился отослать мой чемодан в Иделес. Его сбросят парашютом в районе этого оазиса!
— Ваш уважаемый отец уже успел освободиться из плена и вернуться от бедуинов домой? В таком случае, зачем вам ехать дальше?
У девушки дрогнули ресницы, но она сразу же нашлась:
— Что?.. Разве я не говорила, что моя мама вышла замуж во второй раз?
— А какого из ваших пап сторожат орды бандитов?
— Моего родного отца. Фамилия моего отчима — Эльсворт, а папы — Лорье… Пятнадцать лет назад Лорье удочерил меня…
— Как? Ваш родной отец удочерил вас?
— Нет! Я же сказала, что Лорье — это мой отчим! Боже, ну что тут можно не понять! Так вот, этот Эльсворт удочерил меня, а сейчас он в плену, и отец пишет, чтобы я освободила его, а багаж будет выслан мне вслед…
Бедный граф тер себе лоб, пытаясь разобраться в многочисленных отцах мисс Эльсворт-Лорье. В голове у него гудело. Снаружи раздался звук запатентованного «дверестучателя», и в палатку, сияя двумя рядами превосходных белых зубов, вошел веселый автомобилист в сопровождении мистера Вильке. Девушка бросила на него сверкающий взгляд.
— Садитесь, — предложил граф, но тут Анна с быстротой молнии уселась на единственный свободный стул.
— Спасибо, — ответил Гуливер. — Мне кажется, мы и так прекрасно поймем друг друга.
— Если позволите, один вопрос: кто вы по профессии?
— Художник. Рисую сахарские пейзажи.
— Я слышал, вы согласны нам помочь?
— С удовольствием. Мне нравится путешествовать. И я небогат. С радостью получил бы хорошенькую сумму.
— Бедный человек? Интересно… — сказала Анетта нервно заерзала на стуле. — А такую красивую машину вам презентовало Благотворительное Общество Поддержки Нищих Художников?
— Я не говорил, что я бедный человек. Особенно в данный момент. У меня была выставка в Париже, на гонорар от нее я и купил машину, да еще осталось достаточно средств для того, чтобы я мог рисовать в пустыне.
Он спокойно посмотрел в глаза девушке.
— Как я вижу, — заметил граф, — вы разбираетесь в военных вопросах.
— Я служил в колониальной гвардии, являюсь офицером запаса.
— И вас действительно зовут Гуливер? — опять включилась в разговор девушка. — А я видела на вашем кошельке монограмму Ж.Д.
— Это подарок художника Жюля Дюмера.
— Да-а? — язвительно протянула девушка. — Интересно. Мне казалось, что вы используете чужое имя. Предупреждаю вас, сэр, что нужно опасаться того, кто пользуется вымышленным именем. Не обижайтесь, но у меня что на уме, то и на языке.
— Ничего страшного. — Автомобилист улыбнулся. — Я сам сторонник искренности… мисс Лорье…
— В конце концов, можно попробовать, — вслух размышлял граф. — Я знаю случаи, когда люди с вымышленным именем оказывали неоценимые услуги делу. Для меня псевдоним не является препятствием.
— Тогда я дальше не еду! — воскликнула девушка, поднимаясь со стула. — О! Если бы только здесь были мои вещи! Тогда я ни одной лишней секунды не осталась бы с вами!
— Не вы ли потерпели аварию на маленьком красном автомобиле недалеко от Аин-Шефра? — спросил мистер Гуливер.
— Да, я. Мои благородные спасители бросили на месте происшествия мой чемодан.
— Вот уж действительно редкое совпадение, — с вежливым восторгом сказал автомобилист. — Я наткнулся на разбитую машину и подумал, что еду по следам потерпевшего аварию путешественника… Я подобрал ваш чемодан! Так что у меня есть все ваши вещи. Они — в багажнике…
4
Это был нокаут.
Девушка только сейчас поняла, что имеет дело с опасным противником. Он лжет не задумываясь, будто машина, бьет точно и попадает в цель, если ему мешают.
— Спасибо! — коротко ответила девушка и повернулась к графу. — Сэр, я не еду с вами дальше. Однако предупреждаю, что главный сообщник бандита Бискры, грабитель с манерами джентльмена, а именно Соколов, напал на ваш след. Все это написано в полученном мною сегодня письме, и — Бог мне свидетель! — сейчас я не вру.
Она достала письмо и зачитала:
«Соколов, рост — метр восемьдесят, брюнет.
Особые приметы: бросающиеся в глаза белые здоровые зубы; густые, длинные, загибающиеся кверху ресницы. Когда его видели в последний раз, передвигался на автомобиле красного цвета. Выдает себя за офицера запаса колониальной гвардии».
Бум!
Нокаутированная сторона собрала силы и нанесла ответный удар почти уже выигравшему противнику. Счет изменился, победа улыбнулась противной стороне.
Победительница с гордо поднятой головой высокомерно оглядела поле битвы.
Граф уставился на автомобилиста. Примерно… метр восемьдесят. Волосы черные. Длинные и густые ресницы. Два ряда поразительно белых, здоровых зубов. К тому же, только что он сам сказал, что является офицером запаса колониальной гвардии.
— Мистер Гуливер, — тихо сказал граф Йолланд, — мне кажется, в данный момент я не могу принять любезно предложенных вами услуг. Я твердо намерен вести свою армию сам.
Автомобилист поклонился и, улыбаясь, вышел. Был вечер. Шесть пальм, растущих в оазисе, не способствовали освежению спертого воздуха, чему не помогали так же запахи скопления коз и других домашних животных.
Гуливер направился прямо к зданию почты. Там он нашел папу босоногого курьера, служившего директором и единственным работником почты. Тот спал на полуметровой куче макулатуры. Гуливер разбудил его.
— Хотите получить двадцать франков?
— Речь идет о телеграмме профессора Оливии Холланд? — Старик махнул рукой. — Только что одна дама сняла с нее копию. Дала мне тридцать франков. И еще десять за то, чтобы я сказал вам, если вы придете: в телеграмме нет ничего интересного. И попросила передать вам привет.
Молодой человек в бешенстве выплюнул сигарету и раздавил каблуком окурок.
В телеграмме, собственно, было написано:
ЕСЛИ КИРЛОУ БОЛЕН, ГИАЦИНТА В ЭПСОМЕ НЕ ВЫПУСКАТЬ. ДЖОНСОН ПЛОХОЙ ЖОКЕЙ.
ГРАФ ЙОЛЛАНД.
Глава одиннадцатая
1
На следующее утро отправлением занималась «полиция тишины». Удалось собрать всех быстрее и спокойнее. Сэр Йолланд отметил на карте маршрут. Шоссе тянулось по пустыне и заканчивалось у следующего оазиса. Но внизу карты было примечание, что следующие две тысячи километров дороги лишь намечены придорожными столбами. Таким образом, легион еще долгое время мог двигаться вдоль вех.
Герр Штрудль запряг лошадь. Когда граф вышел из палатки, на сорокаградусной жаре его ожидали коляска и герр Штрудль в сером цилиндре. Увидев сэра Йолланда, извозчик приподнял головной убор:
— Не надо ли вашу светлость отвезти куда-нибудь?
Он всегда задавал этот вопрос, после чего сэр Йолланд кивал головой, садился в коляску, а герр Штрудль переворачивал табличку на надпись «занято».
Автомобилист как раз завтракал, сидя на пороге гостиницы. Он вежливо поздоровался с графом.
А где же девушка? Хм… Что-то ищет? Она наверняка останется здесь. Собственно, надо бы радоваться, что удалось от нее избавиться.
— А ее светлость не едет? — повернулся на козлах герр Штрудль.
— Нет, — ответил граф. — Она ехала только до этого оазиса.
— Wirklich жаль, — со снисходительной любезностью сказал герр Штрудль. С сэром Йолландом он не был высокомерен. — Она был милый девушка. Но! Но, Диндель!
Ветреное, сумасбродное создание, столкнувшееся с Сахарой… Конечно, она много привирала и в это путешествие отправилась едва ли с благими намерениями. И все же во всех бедах Анетта душой была с ними. Возможно, при первой же возможности эта девушка и стащила бы красный портфель с результатами исследований, картой и подтверждающими наличие нефти документами. Вероятно, и этот белозубый автомобилист, называющий себя офицером запаса колониальной гвардии, тоже охотится за портфелем. Тщетно! Теперь-то граф будет начеку.
— Можем ехать, мистер Штрудль.
— Не называйте меня так, пожалуйста. Пусть ваша светлость говорит мне просто «герр Йожеф Штрудль». Или как называли меня в Хитценге (я там родился): «Этот Пепи Штрудль». Так говорили обо мне многие красивые девушки, если, конечно, обращали на меня внимание. Тпру, старая развалина!.. Извините, это я о лошади. Вот шельма! Диндель!
Тут Хаубен заиграл марш из «Аиды», и легион тронулся в путь.
