Солдаты устанавливали где попало палатки, обживались на новом месте, готовили ужин, не выпрягая при этом лошадей из повозок, — словом, разбивали лагерь невиданным прежде способом.
— Пардон, — сказал тактично герр Штрудль после того, как повесил табличку «свободно», — я еще не получил платы за проезд…
Граф беспрекословно полез в карман и заплатил по счетчику. Герр Штрудль приподнял цилиндр и вслед за пассажиром вошел в пивной зал.
Внутри стоял один-единственный стол, рядом с ним длинная скамья. Под категорию «мебель» подходили и разбросанные по полу циновки, на которых можно было сидеть. Автомобилист в данный момент читал. Увидев входящих, привстал и с вежливой улыбкой поклонился. На нем был все тот же голубой комбинезон, на запястье — золотые часы.
— Сэр, — сказала Анна, — позвольте представить вам нашего великолепного советника, мистера Гуливера. Я правильно назвала имя?
— Элиот Гуливер, к вашим услугам.
— Очень приятно, — сказал граф. — Спасибо за хороший совет. Но куда здесь можно сесть?
— К сожалению, вам придется терпеть мое общество. Увы, гостиницы в оазисах не готовы к такому наплыву гостей…
Граф и мисс Эльсворт сели на длинную лавку. Герр Штрудль отошел к окну и прислонил к стене кнут. Там он в молчании и выпил заказанную им пинту красного вина.
Господин Гуливер не был навязчивым созданием, он погрузился в книгу и ничем не мешал соседям. Вскоре явился маршал, его сопровождали Дюрье и Рено. Они познакомились с молодым человеком, и большая лавка оказалась занятой целиком, будто скамейка в зале ожидания вокзала. Хозяин гостиницы здесь подавал только красное вино. Да никто и не осмеливался заказать здесь что-нибудь другое. Солдат принес ужин.
Явился мистер Вильке.
— Прошу прощения, хинин здесь есть. Обнаружен в каком-то погребе на почте. Коробки уже начали загружать. Но одеяла и еще некоторые необходимые предметы для пополнения обоза достать невозможно.
Все посерьезнели.
— Но ведь, — сказал граф, закуривая сигару, — через оазис все же проезжают путешественники, неужели здесь нет предметов первой необходимости?
— У них ничего нет.
— Но нам нужны одеяла! — решительно сказала Анна.
Офицеры понуро опустили головы.
— Мне кажется, — сказал лейтенант Рено, — придется все же подождать кого-нибудь, кто будет ехать в оазис Аин-Шефра.
И тут случилось удивительное. Анна повернулась к мистеру Гуливеру:
— У вас нет, случайно, хорошего совета?
Молодой человек закрыл книгу.
— Дело выеденного яйца не стоит. Поручите мне уладить этот вопрос. Скажите, сколько одеял требуется, и через пять минут вы их получите.
— Интересно, — заметил граф, — мы были бы очень благодарны, если б вы достали сто пятьдесят одеял, но мне кажется…
Молодой человек, улыбаясь, вышел. У него были крупные белые зубы. Анна проводила его прищуренными глазами.
— Этот одеяла достанет, — уверенно сказала она.
— Почему вы так решили? — спросил граф.
— Не знаю. Пожалуй, этот человек достанет все, что угодно!
Граф понемногу примирился с тем, что временами мисс Эльсворт бывает загадочной, капризной и даже вульгарной. На этот раз она нагадала удачно. Мистер Гуливер вернулся через пять минут.
— Одеяла укладывают в повозку, — сказал он. — Правда, качество не очень хорошее. Товар предназначался для крестьян. На складе было всего сто четыре штуки. Это изделия местных бедняков. Они продали всю свою продукцию за год.
Все с удивлением уставились на автомобилиста.
— Это… секрет? — с натянутой улыбкой спросил граф, ненавидевший праздное любопытство. — Если не секрет, вы бы не могли сказать, как вам это удалось?
— Все очень просто. Я попросил одеяла, и мне их дали.
— А почему не дали нам?
— Потому что военные обычно расплачиваются специальными бонами. Это прекрасные деньги, но чтобы их отоварить, надо ехать в ближайший штаб батальона. Арабам это не нравится, поэтому при виде человека в военной форме они всегда говорят, что у них ничего нет. Я дал им денег. Я гражданское лицо. И они с радостью открыли мне склад. Более того, по их мнению, меня послал Аллах, чтобы я принес изобилие в их оазис с помощью такой сделки.
Офицеры усердно копались в тарелках с едой и не поднимали головы. Мистер Вильке украдкой выскользнул из хижины, а граф задумчиво уставился на кончик сигары.
— А в бассейне Конго аборигены так не поступают, мистер Дюрье? — немного ядовито осведомилась Анна.
Прежде чем капитан успел ответить, в хижину вбежал голый арабчонок.
— Для мамзель Анетты Лорье уже несколько дней лежит письмо! — и показал конверт.
— Это я! — Анна взяла письмо, затем увидела застывшее, побелевшее лицо графа и раздраженно сказала:
— Я же уже говорила, сэр, что это мое настоящее имя, а Эльсворт — что-то вроде псевдонима.
Граф опустил глаза и залился краской.
Девушка начала читать письмо. Снаружи доносилось пение солдат. Несколько бочкоподобных арабов за бесценок продавали водку, вследствие чего все войско пришло в прекрасное настроение.
— Прошу прощения, еще одно письмо для учительницы.
— Такой среди нас нет, как мне кажется, — отозвался граф.
— Я тоже так сказал. Но спросить все-таки надо. Так положено.
Перед тем как мальчик вышел, его окликнул мистер Гуливер:
— А как зовут эту учительницу?
Араб по слогам прочитал надпись на конверте:
— Проф. Оливия Холланд…
Тогда у него забрали конверт, на котором неразборчивым почерком мистера Пиджина было написано: «Граф Оливер Йолланд».
— Это письмо… э-э-э… для меня, — сказал граф.
— Так это вы учительница? Проф. Оливия?..
Мальчик не получил ответа, что-то пробурчал себе под нос, обвел всех взглядом и вышел в твердой уверенности, что ему наверняка попадет, потому что нельзя отдавать другому человеку письмо для учительницы. Сэр Йолланд, держа в руке конверт, думал о невыносимости коллективной жизни, о постоянном утомительном присутствии таких… м-м-м… таких обыкновенных людей. И все это приходится терпеть.
Затем граф вскрыл письмо. Повеяло чем-то привычным, но уже слегка забытым и далеким. Секретарь Пиджин писал:
«Сэр!
После Вашего отъезда положение на бирже продолжает внушать оптимизм.
На следующий день в отеле побывал один господин, которого Ваша Светлость уже много лет не имеет счастья знать, а именно нефтеразведчик Ливингстон. Со свойственной ему грубостью он велел передать, что Вам готовят отвратительную ловушку, и сам он здесь только для того, чтобы сообщить, что он лично не имеет к ней никакого отношения и с бандитами никогда общих дел не имел. Сей господин потребовал, чтобы я уведомил Вашу Светлость: он будет бороться всеми средствами, чтобы подвергнуть сомнению Ваш приоритет и сделать эксплуатацию нового месторождения невозможной, но если господин граф подвергнется нападению грабителей — он здесь ни при чем. Затем Ливингстон предложил мир при условии, что Вы откажетесь от определенных земель, дав тем самым возможность использовать нефтяное месторождение, открытое им в Месопотамии. С этими словами господин Ливингстон удалился (не попрощавшись). Хотя мне известно, что лорд Йолланд не имеет чести знать вышеозначенного посетителя, я счел своим долгом изложить состоявшуюся между нами беседу.
Частное сыскное агентство, занимающееся слежкой за лордом Харлингтоном, доводит до Вашего сведения, что лорд Харлингтон установил контакт с международным аферистом Соколовым (русским по происхождению). Оба бесследно исчезли из Марокко. Возможно, они вслед за Вами отправились в Судан. Фипс уведомляет, что на скачках в Эпсоме на Гиацинте может выступать только Джонсон, так как жокей Кирлоу болен. Наконец, самое главное: полиция предупреждает, что, по признанию одного пойманного бандита, на Ваш след напал Бискра.
При сем прилагаю описание вышеуказанного разбойника, составленное мною на основании газетной статьи.
В журнале Форстера пишут, что Вы пытаетесь осуществить авантюрное предприятие, о ходе которого Журнал будет регулярно информировать своих читателей. По их сведениям, вместе с Харлингтоном, поднявшим большую шумиху, поехал и Форстер. На этом свое письмо заканчиваю. Жду дальнейших указаний,
С глубоким уважением
Артур Пиджин,
Ваш личный секретарь.
При сем два приложения: А и Б.»
Граф оживился.
— Пусть этот мальчик придет сюда. Мне надо срочно послать телеграмму… хм…
Все были уверены, что в письме содержались чрезвычайные новости. Ведь даже угроза бунта не взволновала флегматичного графа так, как послание мистера Пиджина.
Сэр Йолланд набросал на бланке несколько слов и, приложив пару монет, отдал мальчику:
