Миша помолчал немножко и снова спросил:
— А как мы узнаем Сережу? Мы же с тобой его никогда не видели!
— Да уж узнаем как-нибудь, — рассеянно ответила Таня.
— А как? — не унимался Миша.
Но Таня ничего не ответила. Крепко держа Мишу за руку она все так же шагала вдоль платформы, а вокруг становилось все оживленнее. Народу прибывало с каждой минутой. Стало тесно, и уже нельзя было ходить мерным шагом, размахивая рукой и поглядывая по сторонам. Электротележка, совершая очередной рейс, раздвигала гущу народа, и женщина в старой куртке с форменными пуговицами, стоявшая впереди на подножке, кричала повелительно: «Эй, поберегись!»
Большая стрелка на светлом циферблате круглых часов заметно, слегка подпрыгивая, переходила с минуты на минуту.
Уже половина восьмого, а Сережи и его друзей все нет и нет.
Таня и Миша отошли в сторонку — так, чтобы хорошо видеть и всех входящих на платформу и вокзальные часы. Своим ручным часикам Таня уже почему-то не доверяла.
Между тем поезд на глазах у Тани и Миши ожил и стал похожим на густо населенный дом. На площадках теснились люди. Окна были приспущены, и пассажиры, выглядывая, громко разговаривали с теми, кто стоял перед вагоном на платформе.
Какая-то совсем маленькая девочка важно сидела на столике вагона с большой куклой в руках, и Миша позавидовал и девочке, и даже кукле, что они так удобно устроились у самого окна и что поезд повезет их куда-то далеко…
Черная минутная стрелка опять качнулась и стала на цифре «восемь», слившись с другой стрелкой, поменьше, — часовой.
— Просто не понимаю! — сказала Таня. — Они опоздают. Осталось всего пятнадцать минут!
Целая волна новых пассажиров влилась через решетчатые приоткрытые наполовину воротца. Вот компания каких-то туристов с дорожными мешками за спиной и в одинаковых шапочках. Вон целая семья — мать, отец, четверо детей. Все они бегут, как будто поезд уже отходит. Мать кричит: «Скорее, скорее! Костя, возьми Зинушку! Петя, держи Васю за руку! Саша, не потеряй чемоданчик!»
Миша с тревогой и сочувствием поглядел им вслед.
— Ох, — сказал он, — и чемоданчик, пожалуй, потеряют и Васю, наверно…
Таня удивилась:
— Это еще почему?
Миша пожал плечами:
— Ясно, почему. Чемоданчик, видно, довольно-таки тяжелый, а Вася — еще тяжелей. Ты посмотри, какой он толстый!
Таня засмеялась:
— Ничего, объявят по радио: «Утеряны чемоданчик и мальчик. Чемодан — маленький, черненький, а мальчик — беленький, толстенький». Их сразу и найдут.
Миша недоверчиво посмотрел на нее — шутит она или говорит всерьез? Но в эту минуту Таня крепко сжала его руку:
— Смотри-ка, Мишук! Кажется, они…
И в самом деле, в толпе у входа на перрон замелькали белые передники и красные галстуки.
— Они! Они! — закричал Миша и со всех ног кинулся навстречу Кате, ее одноклассницам и таинственному Сереже, темная куртка которого едва виднелась за оборками белых передников и пышными бантами провожающих его школьниц.
Таня волей-неволей побежала вслед за Мишей.
— Танюша! А мы чуть-чуть не опоздали! — взволнованно заговорила Катя, увидев старшую сестру. — Вы давно здесь?
— Ужасно давно! — крикнул Миша. — Наверно, целых два часа!
— Не особенно давно, — сказала Таня, — минут двадцать, не больше. Здравствуйте, Анна Сергеевна!
— Здравствуйте, Танечка!.. Валентина Егоровна, это старшая сестра Кати Снегиревой, будущая учительница, уже на второй курс переходит. Наша с вами, можно сказать, смена.
Валентина Егоровна, улыбаясь, пожала Тане руку:
— Очень рада. Познакомьтесь, Танечка, с моими питомцами.
— Да я уже с ними почти знакома, — ответила Таня. — Катюша так много про них рассказывала, что я сразу всех узнала. Это, конечно, Сережа, это — Алик, а это — Маша… — Таня обвела глазами всю компанию. — А где же…
— Андрей Иванович придет попозже, — сказала Анна Сергеевна, поняв ее вопросительный взгляд. — Он звонил в школу, что его задержали…
— Но ведь уже без четверти восемь!
— В самом деле, — сказала Валентина Егоровна. — До отхода поезда — считаные минуты.
Все беспокойно посмотрели на часы. Стрелка опять слегка подпрыгнула и перешла на следующее деление.
— Ой, осталось всего девять минут! — сказала Ира Ладыгина. — Сережа, что ты будешь делать, если твой Андрей Иванович опоздает?
— Он не опоздает, — неторопливо и с полной уверенностью сказал Сережа.
— Конечно! — горячо подхватила Катя. — Разве он может опоздать! Даже смешно говорить…
Анна Сергеевна, улыбаясь, посмотрела на них обоих.
— Я думаю, Сережа с Катей совершенно правы, — сказала она и почему-то посмотрела на Таню. — Беспокоиться нам нечего. Человек военный, сумеет рассчитать время…
— Да ведь осталось всего семь минут! — испуганно сказала Аня.
— Целых семь минут, — спокойно повторила Анна Сергеевна. — Это вовсе не такой маленький срок, как вам кажется.
— Ясное дело! — решительно подтвердил Миша. Он смотрел во все глаза на Сережу и осторожно, ласково поглаживал его чемоданчик. — Сережа, а Сережа, — наконец не выдержал он. — А тебе, как только ты приедешь, так сразу и дадут морскую форму?
Сережа слегка улыбнулся:
— Осенью дадут.
— Так зачем же ты теперь едешь?
Все засмеялись. Но Сережа посмотрел серьезно на Мишу и ответил обстоятельно:
— Я пока что буду жить у Андрея Ивановича. У него скоро отпуск, и мы вместе поедем путешествовать.
Миша даже захлебнулся от восторга:
— Путешествовать! На Северный полюс? Да?
Алик громко засмеялся, а Сережа ответил вполне серьезно, без улыбки:
— Нет, брат, не на Северный полюс, а на Северный Кавказ. Но это тоже довольно далеко…
— Катя, слышишь? — Миша дернул Катю за рукав. — Далеко поедут!
Катя молча кивнула головой.
Она сама не знала, отчего на душе у нее сейчас такая странная тревога — и грустно и весело вместе. Какие-то новые мысли теснились у нее в голове. Она думала о том, что вот Валентина Егоровна провожает сейчас своего Сережу почти так же, как Анна Сергеевна проводила нынче их, хоть они никуда не уезжают и, может быть, будут каждый день встречаться с ней в школьном коридоре. А все-таки она, Катя, и все ее подруги как будто проехали часть пути, и теперь у них пересадка. Каждому надо найти свое место и ничего не растерять в дороге и никого не забыть из тех, кто остается.
Она смотрела на вагонные окна с раздвинутыми занавесками, на светящиеся колокольчики желтых абажуров, и ей казалось, что это она, Катя, едет куда-то. Так бывает, когда пароход отчаливает от пристани. Кажется, что не пароход отошел, а пристань поплыла. А рядом шел отрывистый предотъездный разговор. Катя и слышала и не слышала его.
— Сереженька, как только приедете, сразу же напиши, — говорила Валентина Егоровна, снимая какую-то пушинку с Сережиного рукава.
Сережа, не отвечая, несколько раз кивнул головой. И Катя вдруг поняла, что ему трудно говорить от скрытого волнения.
— Решето, слышишь? На зимние каникулы обязательно приезжай, — говорил Алик.
— Ладно уж. Приеду… в отпуск, — негромко ответил Сережа.
Маша насмешливо и ласково посмотрела на него:
— Ишь какой! «В отпуск»…
— Так в Нахимовском говорят.
— А ты откуда знаешь?
— Читал… — еще тише ответил Сережа.
В эту минуту по всему перрону разнесся чей-то очень громкий спокойный голос:
— Внимание! Через пять минут — в девятнадцать пятьдесят пять — от первого пути отправляется скорый поезд номер тридцать «Москва — Ленинград». Повторяю: через пять минут…
— Слышите, до отхода поезда всего пять минут, — сказала Валентина Егоровна. — Я уж начинаю волноваться. Где же, в самом деле, Андрей Иванович?
— А вот он! — не без гордости ответил Сережа. — Идет!
Все разом обернулись. По платформе быстро шел Андрей Иванович Артемов.
В одной руке у него были портфель и трубка с чертежами, в другой — большой букет цветов.
— Ну, дорогие провожающие, — весело сказал он, подходя к вагону, — вы нам цветов не принесли, так я вам принес! Возьмите скорей, а я билеты достану. — И, сунув букет в руки Тане, он принялся рыться в бумажнике. — Уж вы простите, — говорил он, вытаскивая желтенькие картонки билетов и белые листки плацкарт, — здороваться ни с кем не буду, а то попрощаться не успею. Валентина Егоровна, не беспокойтесь о нас — все будет отлично. Мы вам будем часто писать, и вы все нам почаще пишите. — Он искоса поглядел на Таню. — Ну вот, товарищ проводник, держите наши билеты.
— В порядочке, — сказала пожилая проводница. — Заходите в вагон. Отправление скоро.
— Сергей, прощайся!
Сережа растерянно посмотрел вокруг, как будто не зная, с кого начать. Но тут Валентина Егоровна быстро подошла к нему, крепко обняла его и поцеловала в голову:
