Он решил вернуться в страну своего старого друга Фона, в заросшие травами степи севера. Прибыв в Мамфе, он написал Фону, прося разрешения приехать, и через два дня, 25 января, получил ответ из дворца.
«Мой дорогой друг!
Твое письмо от 23–го получил с огромным удовольствием. Мне было более чем приятно читать письмо, посланное тобой из Камеруна.
Я буду рад видеть тебя в любое время. Сколько времени ты захочешь провести здесь, не имеет значения. Мой гостевой дом всегда готов принять тебя, когда бы ты ни захотел приехать.
Пожалуйста, передай мой искренний привет твоей жене и скажи ей, что я буду рад поболтать с ней, когда она приедет.
Искренне твой, Ахиримби II, Фон Бафута».
Это письмо несколько успокоило Джеральда. Что бы ни говорили британские чиновники, но Фон остался на его стороне. Однако семена сомнений, посеянные в его душе, дали свои всходы. «Первые несколько недель, проведенных в Камеруне, оставили неприятный осадок, — вспоминала Джеки. — Джерри сомневался, стоит ли ехать в Бафут или лучше будет ограничиться только Мамфе. Мамфе для него был родным домом, но мы с Софи воспринимали его, как ад на Земле. Климат был ужасным. Мы вставали поутру и принимали душ, сама не знаю зачем, потому что мы с Софи были постоянно покрыты потом и ничего не могли с этим поделать. Но мы никак не могли убедить Джерри сдвинуться с места! Мы умоляли его перебраться в более высокогорную часть Камеруна, в Бафут, где хотя бы по ночам бывает прохладно. Но Джерри ничего не хотел слушать. У него и раньше был лагерь в Мамфе». Здесь можно было расположиться с удобствами, а в окрестных лесах водилось множество всяческой живности. Весть о том, что прибыл «хозяин добычи», быстро разнеслась по округе, и в Мамфе немедленно стали доставлять самых разнообразных животных.
Нежелание Джеральда покидать Мамфе объяснялось гораздо более глубокими причинами, чем простое разочарование от холодного приема, оказанного ему британскими колониальными властями, или проблемами, связанными с поимкой равнинных горилл в Ассумбо. И действительно, чуть позже власти стали относиться к его зоологическому статусу со всем уважением. Джеральда даже пригласили в качестве советника при планировании зоологического сада в столице Камеруна, Виктории. Беспокоил Джеральда некий внутренний страх, какое-то душевное волнение, которое лишало его присущей ему энергии. Боб Голдинг не участвовал в переговорах Джеральда с властями, но за те семь месяцев, что он провел вместе с Джеральдом и Джеки, ему стало ясно, что отношения между ними весьма натянутые. «Мне только что исполнилось девятнадцать, — вспоминал он позднее. — Обстановка экспедиции казалась мне романтичной и слегка пугающей. Я только что закончил школу, у меня еще молоко на губах не об-сохло. Я никогда не покидал Европу, никогда не бывал в подобных местах, не вел такого образа жизни, никогда не общался с людьми, вроде Джеральда и Джеки. Но мне было ясно, что Джерри и Джеки не ладят. Они не ссорились, но между ними не было понимания, ни физического, ни эмоционального. Они были холодны по отношению друг к другу и, разумеется, ко мне» В Мамфе Джеральд запил. Он впал в депрессию, стал раздражителен и ворчлив. Однажды он жестоко разругался с Пайосом, своим «боем», к которому всегда относился с глубоким уважением и любовью. Как-то раз Джеральд повздорил с окружным офицером Мамфе. Они выскочили из дома и принялись гоняться друг за другом. Во время этой ссоры Джеральд так сильно повредил босую ногу острым гравием, что его пришлось на две недели уложить в больницу.
Когда пришло разрешение снимать (но не ловить) горилл в Ассумбо, состояние Джеральда катастрофически ухудшилось. «Я потерял сознание, а очнувшись, обнаружил, что ничего не вижу, — вспоминал он впоследствии. — Встревоженные, мы обратились к местному африканскому врачу. Он посоветовал мне не волноваться и спокойно отдыхать. Я оказался в затруднительном положении — следует ли нам отправляться в трехдневный путь в Ассумбо. Обсудив ситуацию с окружным офицером, я решил остаться». Экспедиция явно не задалась с самого начала. Джеральд написал в письме одному ловцу животных: «Я собираюсь вернуться в Англию раньше, чем предполагал, поэтому, пожалуйста, не присылайте мне новых животных. Сожалею, что приходится отказываться от ваших услуг, но я очень болен и поэтому уеду из вашей страны гораздо раньше».
И вот в этот критический момент, когда судьба экспедиции висела на волоске, Джеки задала вопрос, который все изменил. Зачем ловить животных для чужих зоопарков, когда можно положить начало собственному? «Когда он понял, что мы можем сделать с собранными животными, вернувшись в Англию, — вспоминала Джеки, — он сразу же изменился. Я внушила Дарреллу, что мы можем ловить животных, а затем шантажировать Борнмутский совет, чтобы получить разрешение на устройство зоопарка». До этого Джеральд всегда ловил животных для других зоопарков, теперь же он мог делать это для себя.
План отлично удался. Силы экспедиции разделились. Боб Голдинг в одиночку отправился собирать рептилий. Джеральд и Джеки направились в Бафут, а Софи осталась присматривать за животными в базовом лагере в Мамфе. Боб должен был вернуться в середине апреля, а затем Софи с Бобом должны были приехать в Бафут и присоединиться к Дарреллам.
Итак, звероловы разделились. Для Боба Голдинга одинокое путешествие в джунгли стало настоящим испытанием. Он очутился в полнейшей изоляции — физической, психологической, эмоциональной, социальной. Он никогда не испытывал ничего подобного раньше, не довелось ему испытать такого одиночества и впредь. Оставшуюся в душном Мамфе Софи бомбардировал письмами и требованиями легендарный охотник из Эшоби, Элиас Эйонг, о котором Джеральд рассказал в «Перегруженном ковчеге». Теперь он стал известным человеком и достиг высокого социального статуса. 1 апреля он писал:
«Дорогая Ма,
получил от одного зверолова вашу передачу. Я просил прислать мне кусок мыла, но вы послали мне блок «Санлайта». Мне нужны спички, а также две клетки для животных. Если вы все еще хотите получить этих животных, сообщите мне. Сообщите, когда мистер Даррелл вернется из Баменды.
Самый искренний привет, Всегда ваш. Элиас.
NB. Не сажайте этих зверей в одну клетку, потому что они будут драться и сожрут друг друга».
Джеральд и Джеки добрались до более открытых и прохладных степей Бафута. Когда они прибыли, Фон чувствовал себя не слишком хорошо, поэтому не смог устроить попойку в первый же вечер. На следующее утро он прислал им письмо:
«Доброе утро, дорогие друзья. Сожалею, что не смог выпить с вами, так как был болен. Спасибо за бутылку виски и лекарства, присланные вами. Меня мучает кашель. Если у вас есть лекарства от кашля, пожалуйста, пришлите мне с посыльным. Думаю, виски мне поможет, но точно не уверен. Если у вас есть джин, пришлите бутылочку. Я лежу в постели.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
