— Ага, — Дерри усмехнулся уже веселее. — Сарт первый подумал об этом и посчитал, что раз уж не удалось меня убить, то можно поэксплуатировать на благо синдиката, а если все сложится удачно, я сам к всеобщей радости подохну, избавив многих от головной боли.
Адольф красноречиво развел руками, показывая, что тут ему возразить нечего, а Дерри вполне искренне заржал, несмотря на то, что разговор с бывшим учителем разбередил слишком много старых и глубоких ран. Дерри чувствовал себя не в своей тарелке, понимая, что Адольф, как это ни противно, во многом прав. Впрочем, так было всегда. Болотный тролль не зря занимал свое место в синдикате, а, по мнению Дерри, так и вообще заслуживал большего. Например, места Сарта. Лайтнинг вздохнул и разлил коньяк по бокалам, одновременно подзывая официанта и заказывая так понравившийся Анет коктейль. Конечно, стойкостью к спиртному девушка, прямо скажем, не отличалась, но сейчас это было только к лучшему. Дерри предпочел бы, чтобы она из этого разговора запомнила как можно меньше.
За окнами мело уже несколько часов подряд, в воздухе вихрем кружились тысячи мельчайших снежных комочков, искрясь в ночном небе Арм-Дамаша.
Оля отвернулась от окна и в изнеможении присела на лавку, с ненавистью поглядывая на бодрого и свежего несмотря на раны Стикура. Молодой человек с наслаждением доедал приготовленного в печи на углях зайца, а у Оли сил не было даже на это. Вот если бы кто-нибудь покормил. А еще лучше, и пожевал бы за нее. Сегодняшняя и вчерашняя тренировки измотали девушку. И никакая змеиная кожа и скорость ледяной ящерицы не спасали от синяков, ссадин, ушибов и растяжений. Минуты отдыха наступали только когда Стикур решал сжалиться и отправлял Ольгу к магам, медитировать.
Дир и Келл к этой миссии подходили очень ответственно и заставляли Ольгу часами представлять себя то яблочком на ветке, то гроздью винограда. Девушка не слишком напрягалась, ее воображение было развито хорошо, иногда даже лучше, чем того требовала сложившаяся ситуация. Вот и во время занятий Оля постоянно ржала над чем-то одной ей понятным, отвлекалась, и маги обычно очень быстро теряли терпение и сдавали ее обратно Стику, не понимая, что все эти ягодки, вишенки, и виноградинки вызывают только мечты о лете и солнышке. Невыносимо хотелось развалиться на зеленой траве возле какой-нибудь речушки, балдея от тепла и слушая всевозможное стрекотание, жужжание и трескотню всяких вкусных насекомых, которых можно поймать и съесть. А самое главное, чтобы рядом был кто-то, на кого можно положиться, в чье плечо уютно уткнуться носом и ни о чем не думать. Вместо этого маленького рая, созданного в Олиных мечтах, была суровая реальность. Не лето, а зима, и вместо блаженного ничегонеделания на траве — прыжки со Стикуром по изрядно утоптанным сугробам вокруг хижины. И, вдобавок ко всему, полная голова ненужных мыслей. Оля никак не ожидала, что может всерьез увлечься средневековым герцогом, для которого она всего лишь недоразумение, глупая случайность. Нет, Стикур вел себя просто образцово, он уделял Оле уйму времени, пытаясь предугадывать все ее желания и помогать в своих жестких тренировках, он всеми силами старался показать девушке, какой она незаменимый советчик и друг, и от этого повышенного, неестественного внимания становилось еще хуже. Вдобавок ко всему этому, закончились мухи. Оля съела последнюю вчера вечером. Попробовала на вкус толстого паука, плетущего в углу за печкой свою паутину, но он оказался каким-то горько-кислым и совершенно несъедобным. Пришлось скормить остатки Зюзюке. Гхырх с сомнением пожевал замученную паучью тушку и выплюнул ее под лавку, укоризненно поглядев на Олю грустными черными бусинками глаз. Девушке стало стыдно и пришлось скормить прожорливому гхырху остатки зайца со стола. Настроение зверя после этого заметно улучшилось, и он ускакал на улицу, а по Олину душу снова притащился Стик, и начались изнурительные тренировки.
Хуже всего было от того, что Оля не понимала, а зачем это все надо и почему Стикур так жестоко над ней издевается. По ее мнению, вполне бы хватило одного часа занятий в день. Но вредный герцог не разделял этого мнения.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И вообще, Оля устала, соскучилась по Анет и, самое главное, по дому. Арм-Дамаш слишком сильно напоминал сказку, и девушке надо было вырваться из этого мира в реальность, чтобы окончательно осознать: Стикур — всего лишь несбыточная мечта, просто часть ее странных приключений. И чем раньше придет понимание этого, тем проще будет вернуться к обычной жизни с ее бытовыми проблемами и заботами, где не надо никого убивать, и нет никаких надменных герцогов.
Если на Земле Анет упорно пыталась вспомнить, что же с ней произошло, то Оля, наоборот, предпочла бы все забыть и была готова по возвращении приложить к этому максимум усилий. В конце концов, хорошо жить можно и на Земле. Жила же она раньше без Арм-Дамаша и дерзкого герцога Нарайского? Этот мир для нее стал миром крайностей. Здесь все было слишком. Слишком хорошо, слишком больно, слишком сложно. Так Оля жить не привыкла и не хотела. На Земле все могло быть иначе, правда, совсем забыть Арм-Дамаш, наверное, не получится, этот мир привязывал к себе всех, кто в него попадал. Вот и ей останется память о ласковых губах Стикура и ее собственные змеиные глаза с вертикальными зрачками. Но, может, то, что она теперь не совсем человек, не будет очень сильно бросаться в глаза на Земле? И она еще встретит того, кто не будет таким невозможным и недоступным, как этот невыносимый герцог?
Ранион сидел на стуле рядом с Адольфом и старательно исполнял роль сопровождающего, одновременно стараясь понять, что же, в конце концов, здесь происходит. Он впервые за два года видел, чтобы его учитель и начальник разговаривал на равных с кем-то кроме Тармана и высших чинов синдиката. И уж тем более подобного не удостаивался ни один из его учеников, а этого белобрысого пижона Адольф называл именно так — своим лучшим и любимым учеником. Впрочем, этот ученик, похоже, в свое время изрядно встряхнул весь синдикат, да и самого Сарта. И каким чудом он до сих пор жив? И вообще, кто он и что он? Черт! Ну почему же, ему, Раниону, ничего об этом неизвестно? И уж, конечно, никто не потрудится эту ситуацию ему объяснить. Так и придется до всего доходить самому. Хотя… в голове следящего мелькнула одна сумасшедшая мысль, и он настороженно уставился в безмятежные голубые глаза аристократа. «Стоп! А почему голубые? — пронеслось в мозгу Раниона, — всего пару часов назад они были серыми». Или он ошибся? Да нет, не ошибся: не зря же он следящий. Так значит, его догадки верны, и этот любимый и лучший ученик Адольфа — ксари? Представитель древнего презренного племени? Это многое объясняло, и прежде всего, то, что Ранион почувствовал при первой встрече с ним. Это было ощущение, что впереди дикое животное, а не человек. И в то же время не оборотень, а что-то другое — незнакомое, чуждое. Наверное, это отголосок тех далеких времен, когда ксари, подобно оборотням, имели звериную ипостась. К счастью для других рас, это умение было утеряно много столетий назад. Все правильно, просто изначально Раниона сбил с толку цвет глаз. Аристократ, скорее всего, использовал банальные магические линзы, чтобы не демонстрировать всем и каждому свое происхождение. Вот поэтому в начале вечера глаза были серыми, а сейчас, когда действие снадобья ослабло, они начали постепенно менять цвет, становясь все ближе и ближе к фиолетовому.
Следящий еще раз, уже совершенно другим взглядом, посмотрел на аристократа, за которым наблюдал в течение недели, и о котором так мало сумел узнать. В отличие от большинства обывателей, Ранион не испытывал ненависти к ксари как к виду, но вот этот конкретный представитель презренной расы особой симпатии не вызывал. Тем более, в голове все же начали возникать обрывки разговоров о некоем отступнике-ксари и, если следящего не подводила память, этот белобрысый пижон даже за последние два года убил стольких, что просто недостоин жить во вселенной. Столько трупов не оставлял после себя ни один самый безжалостный наемный убийца. По мнению следящего, эта тварь давно должна была умереть, но вот Адольф, судя по всему, придерживался иного мнения. Он всеми силами пытался склонить молодого человека к сотрудничеству и явно боялся потерпеть неудачу. Что же, учитель знает этого парня лучше, и ему виднее. Только вот если этот ксари и в самом деле настолько хорош и важен, то почему же тогда Адольф не далее чем вчера вечером принял на него заказ? «Кстати, — Ранион взглянул на запястье левой руки с часами, — заказчик-то должен явиться с минуты на минуту».
