И мне все не спится. Мысли и воспоминания, мечты и планы, робкие надежды и неясные желания разрывают на части, бередят душу.
А еще я скучаю. Отчаянно скучаю по своему сонному воину.
Скорей бы утро!
…Пых.
На мои колени тяжело плюхнулся Тушкан, разгоняя полумрак сиреневым ореолом свечения. С до безобразия довольной мордой и крошками пирожных, тут и там застрявшими в шерсти.
— Ой, а ты зачем сюда…
— Пиу! — загадочно сообщила меховая зараза, и мир вокруг меня смазался, потерял очертания, завертелся…
Чтобы снова сфокусироваться и проявиться в совершенно другом месте. Впрочем, оно было мне тоже знакомо. Я уже бывала здесь однажды. При таких обстоятельствах, которые лучше бы не вспоминать.
Короче говоря, в прошлый раз я здесь проторчала битый час на стуле.
В этот раз судьба-насмешница в лице Тушкана — тут же исчезнувшего куда-то — решила предоставить мне более удобный предмет мебели, уронив меня с размаху на кровать.
Охох — а они и правда в мужской башне жестче, чем в женской! Надеюсь, у меня не будет синяка на…
Стоп.
Я сижу, босая и растрепанная, в одной ночной рубашке посреди постели — расстеленной и смятой, между прочим! — в комнате мужского общежития!! Ночью!! И где, позвольте спросить, хозяин этой самой постели?!
Шкаф справа от меня скрипнул распахнутой дверцей, и она захлопнулась.
— О! А я тут как раз учусь пользоваться этими вашими хранилищами для бесполезных тряпок. Мне, правда, особо нечего складывать…
Опершись одной рукой о шкаф, на меня смотрел очень заспанный лохматый Морвин. Совершенно не стесняясь, он от души зевнул, а потом посмотрел на меня с видом довольного выспавшегося льва. Который весь день дрых, а вот теперь, с наступлением темноты, можно и на охоту.
И на нем не было ничего, кроме белого полотенца, небрежно обернутого вокруг талии.
Ну, попадись мне, зараза Тушкан!! Вот это я влипла.
Глава 58
— Не представляешь, как рад тебя видеть, Ледышка! — почти мурлычет Морвин, окидывая меня таким взглядом, под которым я даже в ночной рубашке до пят моментально чувствую себя полностью раздетой.
— Погоди! — выставляю ладонь в предупредительном жесте, как только вижу, что два метра ходячего соблазна делают попытку приблизиться. — Для дальнейших разговоров с тобой я должна сначала экипироваться!
Темная бровь иронично изгибается.
Пока ее обладатель продолжает подкрадываться — разве что чуть медленнее — к постели, я решительно отползаю подальше от края. Нащупываю скомканное у стены коричневое покрывало, которое наощупь оказывается плюшевым, шелковистым. Быстро-быстро, пока не закончились расстояние до кровати и моя фора во времени, закутываюсь в это покрывало плотным коконом с ног до головы, еще и капюшон себе сооружаю так, чтобы окончательно почувствовать себя «в домике».
— Вот! — решительно заявляю.
— Что — «вот»? — переспрашивает Морвин, и под его теплым, смеющимся взглядом я чувствую, как нервозность постепенно исчезает… но не до конца.
— Любые разговоры с тобой я согласна сегодня вести исключительно отсюда!
Тем временем возмутитель моего спокойствия возмутительно быстро добирается до края постели и опирается на него коленом. Я стараюсь не задохнуться от волнения и не умереть от разрыва сердца, когда, подавшись всем телом вперед, одним плавным и грациозным как пантера движением, он тянет руку ко мне. Небрежно касается кончика носа.
— Ты похожа на зверька в норе. Опять правила, да, Маэлин?
Несмело киваю и сглатываю комок в горле.
В этом уютном ночном полумраке, освещенном лишь светляками у потолка, да тускло мерцающими линиями на груди Морвина, я особенно остро ощущаю его запах. Дым костра, нагретый солнцем камень, терпкие травы, пепел и соль… сводящее с ума сочетание — и больше всего мне хочется сейчас ткнуться носом ему в грудь и разгадывать этот запах до самого утра, ноту за нотой. Крепче сжимаю края покрывала, туже затягиваю в кокон собственные безумные порывы.
— И знаешь, что я думаю? — продолжает Морвин, и в его глазах постепенно смех стирается, уступает место чему-то другому. Горячему и темному, чему я не могу подобрать подходящего названия.
— Даже… не догадываюсь, — шепчу внезапно севшим голосом.
С легким прищуром он всматривается в мое лицо, изучает.
— Думаю, что сегодня, так и быть, не стану доставать пугливого зверька из норы — чтоб не смотрела на меня таким паническим взглядом. Но вообще… надо что-то делать.
— С чем?..
— Со всеми этими правилами.
Надежная защита покрывала внезапно уже не кажется мне такой надежной. Не сейчас — когда я вижу голод в его глазах. Когда в ответ на это кровь закипает в моих жилах. А сердце так настойчиво обрывает путы, которыми привязано где-то внутри, — чтобы вырваться из грудной клетки и упасть на ладонь одному несносному огненному магу, волею судеб попавшемуся мне на пути.
Молчу — чтобы ненароком не выдать себя. Но напряжение между нами слишком велико, слишком невыносимо — того и гляди молния в воздухе сверкнет. И я решаю сменить тему.
— Прости, что ворвалась без приглашения. Тушкан хулиганит. Я, наверное, помешала…
— Если это неловкая попытка пожелать мне спокойной ночи и смыться — то нет, не помешала. И я повторяю предложение, которое сделал в прошлый твой визит — тебе совершенно незачем куда-то уходить. Спи здесь.
— Морвин! — вздохнула я.
Краешек губ его изогнула улыбка.
— И под «спи здесь» я подразумевал именно спанье. Ничего больше. Пока.
Он пружинисто вскочил с постели, и я мужественным усилием отвела взгляд от белого полотенца.
— Я, собственно, шел мыться. Больше всего после сладостей и деревьев меня в твоем мире восхищает магический душ. Из лабиринта я еле ноги дотащил до постели, было не до того. Хочу смыть, наконец, весь этот пепел.
Едва успела прикусить язык — хотелось попросить, чтоб не смывал. Потому что я уже чувствовала, что дурею от запаха пепла на коже огненного мага и становлюсь совершенно шальной. Не хватало еще, чтобы узнал! Нарочно будет каждый день поджигать Академию. И без того точный урон казенному имуществу еще только предстоит оценить.
Стоя посреди комнаты, Морвин как следует, до хруста потянулся и размял ладонью шею, не отрывая довольного взгляда от меня в покрывале.
— Ты посиди тут, пока меня не будет, Ледышка, подумай над моим великодушным предложением. Просто выспимся как следует перед завтрашним днем. Печенкой чую, он будет тяжелым. И знаешь, что? — добавил он уже у самой двери.
— Что? — переспросила я, провожая его глазами.
— У меня есть неотразимый аргумент, чтобы ты осталась.
— Какой?
— Я по тебе смертельно соскучился! — подмигнул Морвин, берясь за дверную ручку.
Это был нечестный прием. Я совершенно поплыла и расчувствовалась. Вот я тоже печенкой чую — он сейчас уйдет, а я буду сидеть тут одна, скучать и носом хлюпать в порыве умиления.
Приоткрытая было дверь снова резко захлопнулась.
— Нет, и кто тебя просил делать такое лицо? — пробормотал Морвин, а потом в два стремительных шага вернулся обратно к кровати. Пружины скрипнули под весом его тела. Подался вперед, схватил мой импровизированный капюшон, притянул меня ближе рывком.
И я рухнула с головой в пьянящий, обжигающий, сумасшедший поцелуй.
Вот теперь я верила, что соскучился. Да еще как соскучился!
Я вздрогнула, когда ощутила горячую ладонь на своей ноге, нечаянно высунувшейся из-под покрывала. От щиколотки вверх — шершавой суховатой кожей по моей нежной, как по оголенным нервам. Огладил колено, сжал чуть выше.
— Ш-ш-ш… я просто хочу проверить.
Больше не могу терпеть — подаюсь вперед и утыкаюсь носом ему в ямку над ключицей, вдыхаю запах полной грудью. Мне не хватает воздуха, в каждую клетку тела проникает хмель дерзкого прикосновения. Замираю и всхлипываю, когда он останавливается тоже. Впитываю гулкий шум его сердцебиения так близко.
